Минэкономразвития разрабатывает законопроект о технологическом развитии, в который включен новый концепт — право на риск. Максим Колесников рассказывает о том, что это за право и какую сумму рассчитывает получить государство от внедрения технологий искусственного интеллекта к 2030 году
Заместитель министра экономического развития Максим Колесников. Фото: economy.gov.ru
Замминистра экономического развития Максим Колесников рассказал о перспективах развития ИИ в России. С ним беседовал главред Business FM Илья Копелевич.
У нас в студии Максим Колесников, заместитель министра экономического развития. Сфера вашей ответственности — это развитие инновационных технологий, об этом и поговорим. Я знаю от вас, что министерство разрабатывает, готовит законопроект о технологическом развитии, он целый ряд аспектов включает. Меня заинтересовал один — право на риск. Речь идет об инновационном бизнесе, который еще не сделал продукт, но пытается его сделать и получает на это какие-то формы материальной поддержки от институтов развития. Это, как все мы знаем, тема острая, временами печальная. Хотя в последнее время такие истории не особо всплывают. Так вот теперь расскажите, что вы хотите написать в законе об этом?
Максим Колесников: Действительно, мы внесли в Госдуму закон о технологической политике, который в том числе предусматривает переосмысление права на риск, которое сейчас есть в законе о науке. Напомню, что действующее право на риск регулировало взаимоотношения между бюджетом и инновационными институтами развития. Мы сейчас продлеваем вот эту цепочку и пытаемся урегулировать взаимоотношения между институтами развития, или, как они называются в законе, агентами технологической поддержки, и частным бизнесом, который эту поддержку получает. Суть очень простая: если ты потратил деньги на те цели, которые ты ставил перед получением этой меры, но почему-то, не знаю, сработали технологические риски или еще что-то и ты не достиг тех целевых показателей, которые заявлял, у тебя должно работать вот это право на риск. Безусловно, оно не будет распространяться на тех, кто имеет какой-то злой умысел.
То есть потратил деньги не на технологическое оборудование, а просто положил в банк под проценты или, еще хуже, купил какие-нибудь акции и потом их потерял.
Максим Колесников: Да-да, безусловно.
Если это вообще возможно сделать, потому что, насколько я знаю, там сам процесс расходования денег тоже контролируется.
Максим Колесников: В общем, это право на риск введено исключительно для добросовестного бизнеса и для добросовестных предпринимателей, коих у нас очень много в стране.
Скажите, пожалуйста, вот это право на риск распространяется в том числе и на руководителей фондов развития, за чьей подписью выделяются эти деньги?
Максим Колесников: Конечно.
Потому что мы знаем истории, что попадали под уголовные дела именно ответственные люди, и было понятно, что неудача тех или иных проектов — это как неудачный эксперимент, эксперимент-то был проведен, эксперимент на то и эксперимент.
Максим Колесников: Безусловно, распространяется, и это наша цель — сделать федеральные деньги чуть менее токсичными для бизнеса, потому что бизнесу сейчас необходимо в условиях санкций реализовывать новые проекты, основанные на новых технологиях, а они априори сопряжены с огромным риском и риском неуспеха, естественно, государство должно помогать и давать право на ошибку.
Сейчас можно говорить о какой-то пропорции? Потому что есть не только бизнес, есть и институты развития, которые, если боятся, сами тормозят. Поэтому от этой стороны зависит не меньше, чем от второй. Устанавливаются ли какие-то целевые показатели, что если вы инвестировали 100 рублей, то вы имели право потерять, допустим, 30 рублей на неудавшиеся эксперименты?
Максим Колесников: Мы законом таких пропорций не устанавливаем, потому что проекты реализуется абсолютно в разных отраслях, с разной стоимостью, и так всех отградировать под одну какую-то ставку нам кажется неправильным. Мы задаем исключительно методологию и правила игры, а дальше может и 100% быть на самом деле.
Тогда я спрошу: когда вы надеетесь, что эти нормы будут внесены в закон и тем самым действительно, как вы правильно сказали, сделают бюджетные деньги менее токсичными для бизнеса?
Максим Колесников: Мы в первом чтении закон будем рассматривать в июне. Мы ожидаем на самом деле, что до конца года он точно будет принят, возможно, быстрее, возможно, в весеннюю сессию.
Хорошо. И вторая тема, которая здесь звучала на завтраке «Сбера», — про технологическое развитие. Один из посылов, что внедрение в разных отраслях экономики технологий искусственного интеллекта позволит сократить хотя бы дефицит рабочих рук, с которым мы столкнулись, перейдя к политике импортозамещения или технологической самодостаточности, как угодно.
Максим Колесников: Я не приверженец той теории, что искусственный интеллект в принципе нас заменит и нам не нужны будут рабочие руки. Обычно технологический прогресс связан в определенных местах даже с увеличением кадровых потребностей. Но что будет делать искусственный интеллект, что он уже делает — он увеличивает наши возможности и возможности бизнеса, то есть внедрение искусственного интеллекта в основные бизнес-процессы компании — это, если можно так сказать, производительность труда 2.0. То есть, если раньше мы двигали станки, правильно их расставляли и получали эффективность, то сейчас нам надо внедрять искусственный интеллект, опять же, для получения эффективности. И есть достаточно много приоритетных отраслей, где мы уже видим эффекты. Я не буду говорить про финтехе и ретейле, потому что они уже лидеры.
Это у всех на глазах, да, это мы знаем.
Максим Колесников: Да, но очень активно искусственный интеллект развивается в сельском хозяйстве сейчас. Это и агродроны, и комбайны, трактора без пилота, которые 24/7 могут работать. Есть уже компании, которые это все внедрили. И мы знаем их результаты, они делятся с нами этими результатами, компания «Русагро», например. Значит, сельское хозяйство, транспорт, строительство, промышленность в самом широком смысле этого слова, потому что промышленность — это такое собирательное понятие. Но мы видим это и в химии, и в минеральных удобрениях уже внедряют технологии искусственного интеллекта на металлообработке. То есть это и будущее, и настоящее одновременно.
Но искусственный интеллект — это программа, чтобы определенная работа производилась, а еще нужны некоторые роботы и автоматы.
Максим Колесников: Да, безусловно. Нужны терминальные устройства, где он будет применяться, они есть уже прямо наши, есть много пока еще импортных, но в этом нет проблемы. Проблема в кадрах, наверное, то есть проблема в специалистах, которые понимают внутри предприятия, где можно внедрить искусственный интеллект, как под него собрать правильный дата-сет, чтобы он там правильно его «съел» и показал правильный результат. Вот эта операция с постановкой заказа, с функцией заказчика и внедрение последний мили — это, наверное, самое сложное сейчас, что нас немножко останавливает.
Здесь ведь вопрос еще не только в людях, но и в стоимости внедрения этой технологии. Я как-то обсуждал с одной промышленной частной компанией, как они делают роботизированную и автоматизированную систему обеспечения склада, что в принципе там все понятно, там все может работать вообще без людей. Но это стоит денег, поэтому там, как они мне сами признались, пока что там в перспективе года-двух дешевле нанять 50 человек.
Максим Колесников: Это очень скоро будет не так с учетом роста стоимости рабочей силы у наших стран-соседей, откуда, собственно, мы много рабочей силы и получали. Больше не будут за такие деньги работать, это надо принимать. То есть у нас стоимость рабочей силы начинает очень сильно расти, поэтому искусственный интеллект будет все более и более выгоден.
Это и должно превращаться в автоматизацию, потому что тогда уже с экономической точки зрения для бизнеса лучше вкладывать деньги и покупать сравнительно дорогостоящее оборудование, но автоматизировать. В каких-то цифрах это на данный момент выражается или с цифрами нам придется подождать пока?
Максим Колесников: Поскольку оценок много, официальной статистики нет, но к 2030 году поставлена цель в 11,2 трлн рублей эффекта от внедрения технологий искусственного интеллекта. Это показатель, который указан в обновленной стратегии по развитию.
Вы знаете, он очень абстрактный, потому что что такое будет 11,2 трлн рублей в 2030 году, нам очень сейчас сложно представить в масштабах нашего ВВП, это небольшая доля. Вам не кажется, что очень маленькая?
Максим Колесников: Почему, нет, это нормально.
Завершая вашу мысль: проблема в кадрах, которые могли бы в сельскохозяйственном предприятии, или в металлообрабатывающем предприятии, или в каком-либо еще, где могут внедряться автоматизированные системы, знать, что можно внедрить и как внедрить. А что нужно сделать для того, чтобы они научились, помимо того что появляется стимул для того, чтобы не искать рабочих, которых нет?
Максим Колесников: Нужно такие программы разработать вместе с бизнесом. На самом деле мы это уже с коллегами из Минцифры и бизнесом сделали и со следующего года в ведущих вузах будем такие программы запускать. Цель, опять же, я меряю целями к 2030 году, потому что просто их хорошо помню, 15,5 тысячи специалистов — это высшее образование должно давать в год для нашей экономики в 2030 году, из которых тысяча специалистов — это прямо новые ученые, то есть аспиранты и прямо фундаментальщики, 4-5 тысяч — это глубокие дата-сайентисты, которые понимают, как искусственный интеллект работает изнутри, и могут писать сложные коды, обучать большие языковые модели и прочее. И вот порядка 10 тысяч — это как раз отраслевые специалисты, которые знают отрасль и знают, что такое искусственный интеллект и как искусственный интеллект применять в этой отрасли. То есть если это агроном, значит, агроном должен понимать, как ему искусственный интеллект будет помогать и как он его будет использовать в своей работе.
То есть это надо даже не ученым, надо топ-менеджерам предприятий рассказать про новые возможности.
Максим Колесников: Да, безусловно. Мы активно популяризируем эту историю и будем запускать ряд таких просветительских семинаров вместе с коллегами из «Сбера» по обучению и рассказу про искусственный интеллект.
Спасибо. Максим Колесников, заместитель министра экономического развития.
