«Из оставшегося я бы рекомендовала, конечно же, такой экзотичный театр, как кукольный театр на воде Вьетнама. Он имеет древнейшие традиции. Это действительно экзотично, потому что привезут 80 кукол, кукловодов не видно — куклы ведут самостоятельную жизнь на воде. Один из лучших хореографов Латинской Америки Херман Корнехо уже показал аргентинское танго, причем современное аргентинское танго. Имел невероятный успех. Все остальное, наверное, было более спокойно. Ждем осенней сессии, там действительно будет очень интересно».

«Для меня и многих моих коллег это стало полной неожиданностью. У него была поддержка у военных — человек, который всю жизнь занимался и прекрасно знал военный костюм, сам имевший военное образование, не мог не иметь за спиной тылы. Во-вторых, он был эффективный исполнитель, те решения, которые принимал в последнее время департамент культуры, это были решения сверху, он их прекрасно осуществлял. Какие могли быть претензии к такому человеку? Обаятельный еще при этом. Более того, я помню его выступление в Школе современной пьесы, которая теперь переименована, где он в такой театрализованной форме рассказывал нам о дуэли Пушкина. Тем более сейчас культура не находится в таком тотальном приоритете. Из минусов, конечно, слияние театров, которое началось в позапрошлом сезоне, но это не воля департамента Москвы, департамент культуры Москвы только осуществлял эту волю. Ни к чему это не привело, это оказалось неэффективным шагом. Что касается нового назначенца, это кот в мешке, достаточно прочитать название ведомства, из которого пришел господин Фурсин, чтобы удивиться, какое, казалось бы, отношение, где инновационные проекты и что-то такое, цифровизация потребительства, и где культура? Можно найти точки соприкосновения, но на поверхности это не лежит. Мы сможем судить о новом назначенце только тогда, когда он совершит какие-то поступки, что-то будет исправлять или будет ухудшать. Вызывает лично у меня пристальнейшее внимание к работе департамента культуры. Я рада, что там часть сотрудников сохранилась, в частности, Галина Валентиновна Лупачёва, это человек, который работал при всех главах департамента культуры и является его такой основой, человеком, хорошо знающим свое дело и отлично знающим все структуры Москвы культурной, в частности, Москвы театральной».

«Для меня и для всех, кто знал Александра Анатольевича, просто страшнее новости нет. Это так же, как и с Римасом [Туминасом] было, но там было ожидаемо. А здесь он был в больнице, актер Юрий Нифонтов, с которым я только что говорила, рассказал мне, как сын Михаил говорил, что он заберет отца из больницы во вторник или в среду и что, возможно, 3 апреля они будут играть спектакль «Где мы?∞!...», это хит Театра сатиры. Ничто не предвещало [беды]. Александру Анатольевичу на сердце стенты ставили, но у него была сила жизни невероятная. Я поддерживала связь с его замечательной женой Натальей Николаевной, которая мне говорила: «Да, слаб, но все восстанавливается». И это, конечно, как скорый поезд, который не смог остановиться и ударился в стенку, — такое ощущение. Даже не в стенку, а в бетонную стену, и крушение происходит. И для меня, и для всех Ширвиндт Александр Анатольевич, папа Шура — это знак равенства Театру сатиры, это знак качества, это знак жизни, это знак юмора, это знак мудрости — русской, еврейской, вообще актерской мудрости. И как без нее? Жизнь не остановится, но она для нас и для театра кончилась. Когда начнется другая, я не знаю, но потеря непередаваемая. Харизматичная, невероятная личность, которая своим авторитетом и силой авторитета держала актерские поколения. У них сейчас такая сумятица: изменились жизнь, условия работы в театре и в кино, но была какая-то константа — это был Ширвиндт».