«Пятнадцать актеров — это не предел. В свое время Олег Меньшиков в Ермоловском театре уволил 20 с лишним человек. Да, пришел новый главреж. Непростой театр, а театр армейский, который подчиняется не Министерству культуры и не Департаменту культуры, а напрямую Министерству обороны. А это значит, что не так-то просто получить информацию о Театре Российской армии. Но ситуация эта достаточно стандартная. Не захотел продлевать контракты, они его профессионально не устраивают или какая-то иная причина существует… Но я бы посоветовала руководству театра обратить внимание на опыт Ермоловского театра, где все уволенные были восстановлены, потому что они подали в суд за незаконность, профсоюз работников культуры очень смело защищает артистов. А дальше начинают отлавливать людей, опоздавших на одну минуту, чтобы иметь повод написать докладную и уволить артиста или прийти в суд и сказать: «А вот он нарушает трудовую дисциплину». Также и с другой стороны, актер, который имел более или менее для творческого человека график работы, вынужден каждый день приходить в минуту в минуту и сидеть без работы в гримерной. Такая практика есть, она унизительная для всех. Я думаю, что умное руководство, которое как-то заботится о своем реноме и о судьбах людей, им вверенных, не должно идти на такие унизительные меры».

«Не думаю, что департамент культуры даст задний ход, на моей памяти не было такого случая, чтобы департамент отмотал даже в случае очень глобальной ошибки. Переименование театра Виктюка не отнесла бы я к этому разряду, потому что вопрос очень спорный. С одной стороны, сохраним ли мы историю и имя Виктюка, а оно, бесспорно, занимает достойное место в театральной истории России. Но чревато это после смерти основателя театра, тем более очень специфического театра, то есть неповторимого театра, который делал огромную ставку на пластику, на пластическое решение драматургии, перевод ее в какую-то текучесть. Но поскольку явных последователей нет, есть только исполнители, то есть работающие артисты, и то не все, то в таких случаях, как показывает опыт, это превращается в лучшем случае в музей, а в худшем случае — в посмешище с вялым существованием. Поэтому история с переименованием идет от Константина Богомолова, эта история — его история. И появившаяся петиция сразу предлагает ему гильотину вместо шанса поработать и доказать. А чуть что кричать, тем более выдавать анонимные петиции… я бы вообще на анонимки не реагировала».

«Не думаю, что Департамент культуры даст задний ход, на моей памяти не было такого случая, чтобы департамент отмотал даже в случае очень глобальной ошибки. Переименование театра Виктюка не отнесла бы я к этому разряду, потому что вопрос очень спорный. С одной стороны, сохраним ли мы историю и имя Виктюка, а оно бесспорно занимает достойное место в театральной истории России. Но чревато это после смерти основателя театра, тем более очень специфического театра, то есть неповторимого театра, который делал огромную ставку на пластику, на пластическое решение драматургии, перевод ее в какую-то текучесть. Но поскольку явных последователей нет, есть только исполнители, то есть работающие артисты и то не все, то в таких случаях, как показывает опыт, это превращается в лучшем случае в музей, а в худшем случае — в посмешище с вялым существованием. Поэтому история с переименованием идет от Константина Богомолова, эта история — его история. И появившаяся петиция сразу предлагает ему гильотину вместо шанса поработать и доказать. А чуть что кричать, тем более выдавать анонимные петиции… я бы вообще на анонимки не реагировала».

«Мне кажется, Департамент культуры, которым руководит Мэрия Москвы, принял такое решение, исходя из простых параметров: насколько эти руководители свои театры подняли, насколько они успешны, и их успешность — экономическая, имиджевая — насколько будет гарантией успеха в новом театре. Давайте пройдемся по списку. Владимир Машков раньше всех получил «Табакерку» из рук Олега Павловича, она в хорошем состоянии, говорить нечего, там очень серьезное внимание уделяется профессии, Машков — перфекционист, весь актерский организм тренируется, чтобы работать как часы. Театр «Современник» для него совсем не чужой, у него были очень тесные, близкие отношения с Галиной Борисовной Волчек, шанс «Современника» подняться из того положения, в которое он попал за два сезона, которым руководил Виктор Рыжаков, на которого тоже надеялись, когда он туда пришел, но не состоялось, сейчас может быть реализован. Константин Богомолов — просто не обсуждается, я удивлена этим выбором, но Бронную он сделал успешным театром. Это сейчас самый модный театр Москвы. К этому слову можно относиться как угодно, спектакли этого сезона — ни одного неуспешного, ни одного провального, все очень хорошо. Из всех назначенцев может очень здорово выстрелить назначение Богомолова в театр Виктюка. Самая рискованная зона для самого немолодого из назначенцев — Евгения Герасимова, который раскачал бывший театр Луны, теперь на Малой Ордынке, но там и небольшая труппа, и театр небольшой, а тут — Сатира, академический театр, специфический жанр, который то хоронят, то носятся с ним как с покойником, ни у кого не получалось. Мне кажется, это будет основной трудностью, с которой столкнется Евгений Герасимов».

«Машков. Театр «Современник» для него совсем не чужой. Мне кажется, шанс у «Современника» подняться из того положения, в которое он попал за два сезона или за два с половиной, которым руководил Виктор Рыжаков, сейчас может быть реализован. Богомолов — просто не обсуждается, я удивлена сделанным ему предложением, но Бронную он сделал успешным театром. Зная Константина Юрьевича как большого оригинала, могу предположить, что ему на выбор предложили несколько карт. Выбор его пал на театр Виктюка. Из всех назначенцев, пожалуй, это может очень здорово выстрелить. И самая рискованная зона — для самого немолодого из назначенцев, Герасимова, который уже потренировался и как-то раскачал бывший Театр Луны, теперь на Малой Ордынке, но там и небольшая труппа, и театр небольшой, а тут — Сатира, академический театр. И шлейф, который тянется за этим театром, — прежде всего кризис жанра».