«Корреспонденты моей газеты с утра поехали и были первыми в кассе, где встретили 20 человек — 20 человек, которые приехали купить билеты, хотя знали об объявлении продажи только через сайт. Какая-то старушка пыталась давить на жалость, потому что она не способна купить билет по интернету в силу возрастных проблем. Это серии «хотели как лучше, а получилось как всегда». Дальше случилось то, что случилось у всех: никто не мог купить билеты на сайте Большого театра. Профессиональные кассиры уверены — а мы опросили очень многих профессиональных кассиров — в том, что современные технические средства позволяют так заблокировать билеты на сайте, что потом их будут выкупать другие люди. То есть те же самые спекулянты. Билетная мафия Большого театра бессмертна. Надо быть очень наивными людьми, чтобы полагать, что при введении продажи билетов на сайте и уже тем более на аукционе все станет замечательно».

«История борьбы с перекупщиками, то есть со спекулянтами, долгая и пока безрезультатная. Я помню, что в старых русских журналах, дореволюционных, читала, что публика очень гневалась и газета призывала прекратить спекуляцию в Первую Мировую войну, то есть это был гневный патриотический спич, но он ни к чему не привел. Поэтому эта попытка московских властей, в частности Департамента культуры, очень хорошая, она благая, но чем она кончится — неизвестно. Кто кого победит? Как не кончилась ничем попытка слить московские театры, из трех сделать один, так и здесь очень много подводных камней. Представьте себе: приходят люди, и так всегда толпа, а с проверкой билетов толпа усугубится, вырастет, время будет тянуться, а это значит, что спектакли будут задерживаться».

«Пятнадцать актеров — это не предел. В свое время Олег Меньшиков в Ермоловском театре уволил 20 с лишним человек. Да, пришел новый главреж. Непростой театр, а театр армейский, который подчиняется не Министерству культуры и не Департаменту культуры, а напрямую Министерству обороны. А это значит, что не так-то просто получить информацию о Театре Российской армии. Но ситуация эта достаточно стандартная. Не захотел продлевать контракты, они его профессионально не устраивают или какая-то иная причина существует… Но я бы посоветовала руководству театра обратить внимание на опыт Ермоловского театра, где все уволенные были восстановлены, потому что они подали в суд за незаконность, профсоюз работников культуры очень смело защищает артистов. А дальше начинают отлавливать людей, опоздавших на одну минуту, чтобы иметь повод написать докладную и уволить артиста или прийти в суд и сказать: «А вот он нарушает трудовую дисциплину». Также и с другой стороны, актер, который имел более или менее для творческого человека график работы, вынужден каждый день приходить в минуту в минуту и сидеть без работы в гримерной. Такая практика есть, она унизительная для всех. Я думаю, что умное руководство, которое как-то заботится о своем реноме и о судьбах людей, им вверенных, не должно идти на такие унизительные меры».

«Не думаю, что департамент культуры даст задний ход, на моей памяти не было такого случая, чтобы департамент отмотал даже в случае очень глобальной ошибки. Переименование театра Виктюка не отнесла бы я к этому разряду, потому что вопрос очень спорный. С одной стороны, сохраним ли мы историю и имя Виктюка, а оно, бесспорно, занимает достойное место в театральной истории России. Но чревато это после смерти основателя театра, тем более очень специфического театра, то есть неповторимого театра, который делал огромную ставку на пластику, на пластическое решение драматургии, перевод ее в какую-то текучесть. Но поскольку явных последователей нет, есть только исполнители, то есть работающие артисты, и то не все, то в таких случаях, как показывает опыт, это превращается в лучшем случае в музей, а в худшем случае — в посмешище с вялым существованием. Поэтому история с переименованием идет от Константина Богомолова, эта история — его история. И появившаяся петиция сразу предлагает ему гильотину вместо шанса поработать и доказать. А чуть что кричать, тем более выдавать анонимные петиции… я бы вообще на анонимки не реагировала».

«Не думаю, что Департамент культуры даст задний ход, на моей памяти не было такого случая, чтобы департамент отмотал даже в случае очень глобальной ошибки. Переименование театра Виктюка не отнесла бы я к этому разряду, потому что вопрос очень спорный. С одной стороны, сохраним ли мы историю и имя Виктюка, а оно бесспорно занимает достойное место в театральной истории России. Но чревато это после смерти основателя театра, тем более очень специфического театра, то есть неповторимого театра, который делал огромную ставку на пластику, на пластическое решение драматургии, перевод ее в какую-то текучесть. Но поскольку явных последователей нет, есть только исполнители, то есть работающие артисты и то не все, то в таких случаях, как показывает опыт, это превращается в лучшем случае в музей, а в худшем случае — в посмешище с вялым существованием. Поэтому история с переименованием идет от Константина Богомолова, эта история — его история. И появившаяся петиция сразу предлагает ему гильотину вместо шанса поработать и доказать. А чуть что кричать, тем более выдавать анонимные петиции… я бы вообще на анонимки не реагировала».