«Я дважды встречался с Сергеем Магнитским в 2009 году, когда находился в Бутырке по сфальсифицированному обвинению. Он меня знал, а я его. Камера, где всех собирали. Он ко мне подошел и, в общем-то, мы разговорились. Он мне рассказал, что у него есть работодатели, которые обещают, если он подпишет определенные документы, вытащить его из СИЗО. В общем, документы, не имеющие отношения к его уголовному делу. Он преследовался только по уклонению от налогов. Речь шла об Уильяме Браудере. Потом была следующая встреча, он мне сказал, что ему угрожают, обещают его или убить, или до конца дней сгноить в Бутырке. Он опять называл своего работодателя — это Уильям Браудер. Сказал «Я нужен своим работодателям либо в тюрьме, либо мертвым», вот такую вот фразу».

«Даниил Гранин представлял еще в советское время либеральное крыло советских писателей, которые пытались совместить существование - в легальном поле печататься, иметь возможность сообщать читателю то, что они думают об окружении и окружающем в истории, и одновременно находиться в истеблишменте. Ему это удавалось. Но главную роль и, конечно, огромное значение имела «Блокадная книга», которую он написал с Адамовичем, которую было очень трудно протолкнуть в Ленинграде с позицией Смольного, и которая сыграла очень важную в формировании локального ленинградско-петербургского патриотизма. Огромное значени имела его деятельность в эпоху перестройки и, прежде всего, статья «Великий город с областной судьбой», которая определила очень многие процессы в последнем десятилетии. Он умел находить компромиссы. Он не был лизоблюдом абсолютно, он неуклонно проводил свою позицию по отношению к войне - гуманистическую, правдивую, рассказывал о трагедии войны, но одновременно умел не идти на прямой конфликт».

Лев Лурье краевед, писатель, кандидат исторических наук «Маннергейм был генералом русской армии — боевым, участвовал в двух войнах. Затем в 1918 году уехал к себе на родину в Финляндию и командовал финской армией в войне, которая, несомненно, была с точки зрения всех законов божьих и человеческих справедливой. Так что плюсов у господина Маннергейма гораздо больше или столько же, сколько у господина Кадырова. Да, действительно, Маннергейм в войне продолжении и войне 1941-1944 годов возглавлял армию в Финляндии, которая в этот момент была союзна немцам, но финские самолеты не бомбардировали город Ленинград, и он не принимал непосредственного участия в попытках отрезать его от «дороги жизни». Поэтому в 1944 году, когда Финляндия вышла из войны и начала воевать с немцами, заметьте это, Маннергейма простил даже Сталин. Это был единственный руководитель страны, участвующей в войне на стороне фашистской Германии, который не был привлечен ни к какой ответственности. Так что это две разные вещи — история Кадырова и история Маннергейма. Кроме того, Кадыров никак не связан с нашим городом, а Маннергейм провел здесь большую часть жизни. Топонимы никак с городом не связанные, а просто засланные и политически навязанные — конечно, это вызывает раздражение».

«Я нахожусь в данный момент на улице Рубинштейна, здесь толпы людей, приехавших из разных уголков нашей родины, переполняют питейные заведения именно потому, что они увидели песню «В Питере — пить». В условиях кризиса, мне кажется, песня Шнурова важнее кудринской антикризисной программы. Если прокуратура хочет чтобы родина не поднялась с колен, она может возбудить это уголовное дело».