Почему Валерий Зорькин поднял вопрос о смертной казни? Комментарий Георгия Бовта

Что изменилось в политической и правовой российской реальности с 2009 года, когда было подписано решение Конституционного суда о неприменимости в России смертной казни?

Председатель Конституционного суда РФ Валерий Зорькин допустил возвращение в России смертной казни. Он считает, что дискуссия на эту тему тесно связана с правовой ситуацией в стране. Вопросу о смертной казни посвящена значительная часть книги председателя КС РФ «Конституционное правосудие: процедура и смысл», электронный вариант которой опубликован на сайте суда.

«То обстоятельство, что Конституционный суд принял решение, делающее невозможным применение смертной казни в России на данном историческом этапе ее развития, не исключает возможности возврата к этой мере наказания в будущем», — пишет Зорькин. По его мнению, «пока есть умышленные убийства, вопрос о применении смертной казни не может быть полностью закрыт». «Здесь многое зависит от общей правовой ситуации в стране, от того, насколько далеко мы сможем продвинуться в деле создания того прочного, уверенного в себе правопорядка, который позволит удержать сделанную нами уступку, отход от требований правового принципа равенства. Очень надеюсь, что сделанный нашей страной отход от права в сторону тех нравственных и религиозных воззрений, которые стоят на позициях принципиального отказа от смертной казни, пройдет для России успешно», — пишет Зорькин.

Он также напоминает, что Конституционный суд «продемонстрировал готовность преодолевать в случае необходимости стереотипы массового сознания в таком принципиальном вопросе, как отмена смертной казни». 19 ноября 2009 года КС принял решение, согласно которому смертная казнь в России более назначаться и применяться не может. И это в ситуации не только явного несогласия с таким подходом со стороны общественного мнения, но и отсутствия ратификации Россией подписанного ею протокола № 6 к конвенции (о защите прав человека и основных свобод)», — пишет Зорькин. Почему сейчас он вернулся к вопросу о моратории на смертную казнь и что за этим может последовать?

Ответ на вопрос, почему председатель Конституционного суда, при котором вводился мораторий на смертную казнь и при котором было принято решение о неприменимости ее в будущем, вдруг вернулся к этой теме именно сейчас, на первый взгляд пронзительно прост. Он состоит в том, что именно сейчас председатель КС написал книгу, где посвятил этому вопросу значительное место, книга была вывешена в открытый доступ и взбудоражила падкие на «кликбейт» массмедиа.

Он мог написать книгу на год или на полгода раньше или позже. Он может вообще позволить себе рассуждать на темы жизни и смерти неторопливо хотя бы потому, что срок председательства самого Зорькина в КС длится уже политическую вечность. И, кстати, столь долгий срок пребывания на этом посту наталкивает на еще один, тоже по-своему философский вопрос: а сколь значительной может быть эволюция взглядов главы такого заведомо консервативного органа, как Конституционный суд? Может ли под руководством своего председателя КС столь динамично меняться, буквально как живой организм, каковой термин в свое время был применен в отношении российской конституции накануне ее весьма решительной правки в прошлом году?

Как-то не припоминается сейчас, чтобы тот же самый Валерий Зорькин в той же своей ипостаси говорил в конце 1990-х годов о введенном тогда моратории на смертную казнь как об уступке, отходе от требований правового принципа равенства «в сторону тех нравственных и религиозных воззрений, которые стоят на позициях принципиального отказа от смертной казни». В нынешней работе он отдельно уточняет, кому мы уступили в своих посконных принципах — Совету Европы, поскольку тогда это было условием нашего принятия в его члены.

До определенного момента КС, рассуждает Зорькин, сумел противостоять стереотипам массового правосознания, в том числе всякой там охлократии, присущей неразвитым демократическим режимам. Однако, осторожно оговаривается председатель КС, «пренебрежение негативной общественной реакцией на решения судов может быть опасно». Можно ли понять это так, что если народ требует казней, то теперь и надо пойти ему на уступки и не сдерживать более тот самый «стихийный порыв»? И что значат в устах председателя Конституционного суда рассуждения о том, что однажды принятое именно под его председательством решение о невозможности более ни назначать, ни применять смертную казнь сегодня уже «не исключает возможности возврата к этой мере наказания в будущем»?

Но ведь в том решении 2009 года не было никаких оговорок насчет того, что оно действует только на каком-то ограниченном отрезке истории, а на другом отрезке действовать уже не будет. Или это сама история подала апелляцию на пересмотр того, что пересмотру и апелляциям по нашим мирским законам вроде как не подлежит? Но скорее все же не она, а политика.

Если говорить об общественном мнении, то оно как в 1990-х было против отмены смертной казни, так и сейчас против. За ее возвращение как наказания за отдельные виды преступлений выступают до 70% россиян. Впрочем, в большинстве стран Европы на момент отмены смертной казни большинство тоже было против ее отмены.

А вообще, реанимация всех этих дискуссий на самом деле не про гуманизм и справедливость. Просто у нас любят облечь политическую мысль в форму высоких гуманистических рассуждений. На самом деле, когда у нас теперь говорят про мораторий на смертную казнь, то подразумевают Совет Европы и все эти «навязанные» треклятым Западом ценности — и, соответственно, желание поскорее с этими навязанными ценностями порвать, обозначив враждебность к Западу еще и по этому направлению. Вот это и есть ответ уже, по сути, на поставленный в начале вопрос о том, почему Валерий Зорькин обнародовал свои мысли именно сейчас. Потому что для них пришло новое историческое время. Тот самый «новый исторический этап», который не был упомянут в решении КС 2009 года, но который его председатель тонко почувствовал в 2021 году.