По мнению бывшего зампреда ЦБ РФ Сергея Алексашенко, сегодня в падении рубля виноваты не столько спекулянты, сколько фундаментальные факторы. Подробности он рассказал в интервью Business FM
Бывший заместитель председателя правления Центрального банка России Сергей Алексашенко. Фото: Владимир Смирнов/ТАСС
Российская валюта в моменте сегодня установила новые исторические максимумы. Евро на торгах доходил до отметки в 71,5 рубля, доллар достигал 57,6 рубля. В целом, тенденция падения нацвалюты продолжается. В ЦБ во всем винят спекулянтов, в частности, речь может идти о крупных банках и корпорациях.
Как спасти рубль? В интервью Business FM бывший зампред Центрального банка России Сергей Алексашенко рассказал о том, каким он видит выход из сложившегося кризиса. По словам Алексашенко, в девальвации сегодня виноваты не столько спекулянты, сколько фундаментальные факторы. Одной из основных причин ослабления рубля, по мнению экономиста, являются и западные санкции.
Сергей Владимирович, сейчас идет обсуждение, кто виноват и что делать с девальвацией. Вроде бы, официальные лица, которые говорят о спекулянтах, не отрицают наличия фундаментальных факторов, но, с другой стороны, говорят, что рубль теперь очень недооценен, что это как раз результат действий спекулянтов. Люди рыночной ориентации, даже банкиры, они по-своему признают, что спекулятивная воронка существует и увеличивает размах девальвации. Но если все-таки сопоставить эти два фактора, даже без всяких дискуссий — хорошо спекуляция или плохо, если их сопоставить и оценить вклад каждого фактора, то, что происходит сейчас, как они выглядят, на ваш взгляд?
Сергей Алексашенко:Еще полтора месяца назад, где-нибудь в середине, в конце октября я считал, что основная составляющая девальвации рубля — это спекулятивная игра на рынке. Но сегодня ситуация достаточно быстро меняется, и я считаю, что фундаментальные факторы играют доминирующую роль. Если бы полтора месяца назад я бы сказал, что 80 на 20, 70 на 30 в пользу спекулянтов, то сегодня строго наоборот — может быть, 20 на 80 в пользу фундаментальных факторов. Мне кажется, то, что я услышал от президента в его послании, и то, что я слышу от экономических наших чиновников, говорит о том, что либо они боятся об этом говорить, либо они не очень хорошо понимают критичность тех изменений, которые случились, в первую очередь, это падение нефтяных цен. Нефтяные цены упали примерно на 40%, и если они останутся 65 долларов за баррель в течение всего следующего года, то это примерно 120 млрд потери российской экспортной выручки. Это почти одна четверть российского экспорта — 27-28%, и это означает, что платежный баланс был сбалансирован, импорт должен упасть на такую же величину. Есть единственный способ сократить импорт — поднять обменный курс рубля, то есть снизить курс рубля, повысить курс доллара. Но все было бы ничего, потому что, скажем, в 2009 году российский импорт упал на те же самые 120 млрд, но там, правда, экономика упала на 10%, и все понимали, почему это происходит. Там было что-то естественное, и движение рубля было гораздо слабее. Но здесь в дополнение к ценам на нефть нужно еще добавить западные санкции. Здесь они начинают оказываться ключевым фактором, вторым элементом, потому что по всем оценкам в следующем году от 80 до 100 млрд долларов российским банкам и компаниям нужно будет наличными деньгами заплатить по внешним долгам. Получается, что 120 млрд по экспорту падение выручки, 80-100 млрд по платежам по долгу, плюс еще отток капитала. То есть давление на платежный баланс России настолько катастрофически выросло, что, конечно, здесь фундаментальные факторы играют решающую роль. А в России много умных людей, которые умеют считать вперед также, как и я, и которые понимают, что если им платить в четвертом квартале 2015 года, то ничего хорошего с долларом за это время не случится, что лучше купить его сегодня и держать долларовую позицию.
Хотел бы, чтобы вы, как бывший центральный банкир, оценили действия ЦБ в этой очень сложной ситуации. В порядке провокации приведу вам цитату, с Сергеем Глазьевым мы тоже беседовали. Он вовсе, кстати, не какие-то драконовские меры предлагал. Например, вспоминал, что Геращенко в 1998 году, когда возглавил ЦБ в период девальвации, тут же не то, что ограничил валютные операции банков, а зафиксировал валютную позицию, чтобы с утра на собственном счету банка было не больше валюты, чем вечером. В интересах клиентов — пожалуйста, а в собственных интересах просто не можешь. На ваш взгляд, сейчас такая мера могла бы действовать?
Сергей Алексашенко: Первое, что я скажу, я не завидую сегодняшнему ЦБ. В моем понимании, у него ситуация сложнее, чем в 98-м году, как это ни парадоксально звучит. В 98-м было понятно, что нужно делать, было понятно, какие решения нужно принимать, все было в руках властей. Сегодня ситуация складывается совершенно по-другому. Честно говоря, мне кажется, что нынешняя команда ЦБ, знаете, есть такое выражение, делает слишком мало и слишком поздно. То есть они идут вдогонку за ситуацией, а идя вдогонку, вы никогда не решите те проблемы, которые перед вами стоят, вам нужно идти с опережением. Второе, что, например, касается этой идеи Глазьева, знаете, вот все эти попытки обмануть рынок, сказать, что мы вас будем контролировать и регулировать, они иллюзорны. На самом деле, банкам совсем необязательно держать деньги на своем счету, они могут создавать, 1200 праправнучек, на счетах которых будут лежать эти деньги.
Которые будут выглядеть клиентами.
Сергей Алексашенко:Конечно, которые будут выглядеть клиентами. Правнучки ВТБ будут держать счета в Сбербанке, правнучки Сбербанка будут держать счета в ВТБ, они договорятся об этом. Мне кажется, что Сергей Глазьев, на самом деле, забывает ключевой элемент, что было в 98-м году. В 98-м году было абсолютно свободное плаванье рубля, после 1 сентября, когда ЦБ окончательно ушел с рынка. И Геращенко не пытался интервенировать валюту, там валюты не было. Геращенко даже, наоборот, в тот момент потихонечку прикупал валюту на рынке. И, на самом деле, рубль сбалансировался сам собой. Если посмотреть на динамику сентября, октября, ноября, то видно, что он сначала поколебался, уходил чуть ли не за 20, а потом где-то на уровне 12 стабилизировался, и потихонечку с того уровня начал ползти дальше. Поэтому все эти разговоры о том, что можно какими-то административными мерами ограничить реальные и фундаментальные факторы, для меня это смешно. Как это ни страшно звучит и для ЦБ, и для политических властей, единственный способ — дать рублю полную свободу и понять, на каком уровне достигается новое равновесие.
Да, тогда возникает, как мы назвали у себя на радиостанции, ситуация «черного квадрата». У нас есть четыре угла: девальвация — первый угол, уход капитала — второй, можно назвать это бегством, необходимость погашения долгов на Запад — третий и четвертый — повышение кредитной ставки и кредитное сжатие, в результате которого экономика, реальный сектор оказываются без доступа к каким бы то ни было денежным ресурсам. Речь уже идет не об инвестиционных проектах, понятно, что под те процентные ставки, которые сейчас в России существуют, это просто нереально, но даже во многих случаях на оборотные средства, на поддержание операционной деятельности. Я не драматизирую ситуацию?
Сергей Алексашенко: Я бы сказал, вы ее недостаточно драматизируете. Мне кажется, что в вашем «черном квадрате» я либо добавил бы пятый угол, либо что-то заменил.
Извините, превратится в «черную дыру» тогда.
Сергей Алексашенко:Или в черную звезду. Мне кажется, что есть еще один ключевой элемент, опять возвращаюсь к 98-му году, те решения 17 августа, за которые досталось по полной программе, которые до сих пор кто-то пытается критиковать, они преследовали вполне определенную, четкую цель — расчистить экономическое пространство, создать инструменты балансирования экономики и дать экономике вздохнуть. То есть мы, принимая те решения, рассчитывали абсолютно четко на экономические законы, экономические механизмы, и они сработали. Российская промышленность начала расти в ноябре 98-го года, после чего потихонечку все начало дышать, несмотря на то, что цены на нефть оставались низкими еще полтора года. Мне кажется, что в сегодняшней ситуации ключевой вопрос — а что хотят сделать власти? В чем состоит цель их политики, на какие стимулы, на какие рычаги они надеются? Они хотят административно-бюрократическими инструкциями ускорить нашу экономику? Не получится. Они хотят еще год кошмарить малый бизнес? Слушайте, да за 15-й год экономика окончательно войдет в штопор. Мне кажется, что пятой стороной нашего квадрата или, не знаю, дырой в нашем «черном квадрате», является отсутствие доверия бизнеса, в меньшей степени пока населения к власти. Бизнес не понимает, что делает власть. Экономика не чувствует никаких стимулов. И в этой ситуации никакие бюрократические инструкции не помогут. Главное, это власть должна для себя сформулировать, какую задачу они решают и какими инструментами они хотят добиться решения этих задач. И пока они для себя не ответят на этот вопрос, пока они не объяснят свою логику обществу, бизнесу, экономике, мне кажется, что наш «черный квадрат» или «черная дыра» будут только расширяться в размерах.
Я, говоря об этом квадрате, говорил только о финансовой системе, потому что то, о чем сейчас говорит бизнес, это, конечно, деофшоризация. Но если вернуться именно к финансовой ситуации. На мой взгляд, две основные темы. Одна — деофшоризация, а другая — это реальная деятельность, потому что финансовый голод в экономике наступает, в том числе, в результате повышения учетной ставки. На ваш взгляд, какие есть позитивные моменты в повышении учетной ставки? Негативные понятны.
Сергей Алексашенко: Мне кажется, что все-таки ситуация настолько плоха, что, откровенно говоря, нет экономических инструментов. Сейчас ставку можно повышать, можно понижать, но уже поздно влиять на экономическую ситуацию. Скажем, валютная спекуляция, это когда я говорил, в октябре спекулянты играли более значимую роль в девальвации рубля, там повышением ставки это можно было остановить. Сегодня, когда играют фундаментальные факторы, повышение ставки не имеет никакого значения. Какая разница, если рубль девальвируется со скоростью 15% в месяц. 100% — да, можно запретить финансирование, просто сказать: «Стоп, ребят, остановитесь, одумайтесь».
Это, знаете, когда-то был такой разговор в 98-м году во время кризиса, где я работал, людям не очень платили деньги и пришел начальник и сказал: «Что значит нет денег? Продавайте доллары». Вот примерно так сказать всем субъектам экономики, да?
Сергей Алексашенко:Да, да, да, сказать — ребята, стоп, живем по-новому. Рубли дорогие, мы отвечаем за стабильность национальной валюты, поэтому рубли будут дорогие, если они вам, действительно нужны, берите их под такую цену. Думайте, либо хранить доллары, которые вам ничего не дают, в банках, либо продавайте их и живите. Но опять ведь скажу, это лишь маленький элемент, это не есть ключевое. Можно стабилизировать ситуацию на валютном рынке, можно ее сделать более спокойной, но это не изменит того фундаментального факта, что экономика замедляется, а инвестиции снижаются. К сожалению, это ключевая долгоиграющая проблема для российской экономики.
Сергей Владимирович, завершая, о таких широких проблемах. Сейчас еще есть ощущение, как у населения, так и у руководителей предприятий, что они в крайне сложной финансовой ситуации находятся. Все-таки, ваш взгляд, что следовало бы делать сейчас ЦБ и Минфину для того, чтобы избежать некоего финансового шока, который просто может очень тяжелые последствия иметь?
Сергей Алексашенко: Объясните, что вы хотите сделать — нет другого способа. Понимаете, когда триггером для объявления девальвации в 98-м году стал факт, что население побежало и стало покупать доллары, которая была существенно выше официального курса, после этого ЦБ сказал: все, население встало против нас, мы не готовы защищаться. Вы хотите защищать рубль, вы хотите делать девальвацию спокойной? Сделайте деньги дорогими. Сделайте, чтобы верили в рубль. Когда рубль стоит 10%, а все понимают, что он падает с гораздо большей скоростью, в рубль никто не верит. Все, у кого есть сбережения, у кого есть экономическое мышление, чего говорить о тех людях, у которых нет сбережений, у них другая логика поведения, для них это как обсуждение, есть ли жизнь на Марсе — их это не касается. А вот те люди, у которых есть деньги, те люди, которые умеют считать, понимают, что когда рубль обесценивается с колоссальной скоростью, а процентные ставки по рублю 10% по депозитам, какой смысл хранить рубль? Для начала рубль нужно сделать нацвалютой, которая достойна. К сожалению, другого способа, чем повышение процентных ставок, нет. Сначала надо всем дать понять новую реальность, всем нужно объяснить, что рубль — это деньги, рубль — это валюта, в которую можно верить, а после этого уже нормализовывать ситуацию.
Политически, на ваш взгляд, это возможно или нет? Потому что все, о чем вы говорите, по модели напоминает 91-й год, либерализацию цен, когда правительство Гайдара ограничило денежное предложение. Ну, не будет у людей денег, и цены пойдут вниз. Но выдержать эту политику физически было невозможно, и поэтому она развалилась.
Сергей Алексашенко: Нет, послушайте, в 92-м году Гайдар не имел контроля над ЦБ, а у ЦБ точно не было политики сдерживания денежной эмиссии. Там деньги лились рекой, и в этом была проблема неудачи реформы 92-го года. В экономике не бывает чудес, и искать особый российский путь в деле макроэкономической ситуации бессмысленно, нет его. Есть некий экономический закон, как законы физики, по которым живет наша планета, других пока не имеется. Проблема состоит, на мой взгляд, в том, что в нынешней команде руководителя ЦБ нет людей с опытом кризиса, не то, что 98-го года или 91-го, людей с опытом кризиса 2008-го. Они все должны учиться на своих ошибках. К сожалению, опять я повторюсь, они делают слишком мало и слишком поздно. А того, что нужно повторять какие-то решения, которые Россия делала, не знаю, в 92-м, в 98-м, в 2005-м, в 2008-м или Бразилия, или Аргентина, или Турция делали в каком-то году, это не означает, что эти решения неправильные.
Подводя итог, могу ли я сформулировать ваш, скажем так, рецепт, именно в финансовой сфере, которая сейчас самая больная, как шоковая терапия для национальной валюты?
Сергей Алексашенко: Шоковая терапия для национальной валюты и шоковая терапия для руководства ЦБ и политического руководства с целью восстановления доверия к себе. Им тоже нужно прочистить мозги, потому что если они будут сидеть только в своих кабинетах и принимать умные решения, выпускать умные пресс-релизы или заумные пресс-релизы, ничего не изменится. Бизнес должен им поверить. Без доверия к власти, экономической власти, денежным властям ничего не изменится, даже повышение ставки не поможет.
