«Конечно, это можно назвать в полном смысле денежно-финансовой реформой. Она фактически состоит из двух частей: первая часть — это деноминация, которая предполагает кратное изменение стоимостных денежных и финансовых характеристик в части товаров и услуг, которые продаются внутри Ирана. А вторая часть — это тот самый ребрендинг, смена названия национальной валюты, который создает у экономических агентов некоторые, скажем, иллюзии того, что она будет более устойчивой, и поможет преодолеть некоторый дисбаланс в части финансовой системы Ирана, которая тоже находится под достаточно жесткими санкциями. Предпосылками для реализации денежной реформы в Иране являются два фактора: первое — это, конечно, усилившееся давление со стороны Израиля, США и их союзников, успешные военные операции против Ливана, разгром „Хезболлы“ и так далее — это очень сильно влияет на Иран в части дисбаланса его собственного бюджета, усиления военных расходов, попыток найти какое-то компромиссное решение. Причем это очень сложно сделать, потому что еще во времена демократической администрации США, которая ратовала за ядерную сделку, этого не произошло. И второй фактор — это, конечно, новая администрация, новый глава Ирана Пезешкиан, который в целом нацелен-то на деэскалацию и на экономический рост Ирана, в том числе за счет снижения его автономности. То есть в идеале, конечно, и за счет сокращения санкционного давления. Соответственно, новая денежная единица призвана сгладить какие-то диспропорции, которые сейчас есть в экономике и финансовой системе. Возможно, обесценить или переоценить долговые обязательства Ирана, и попробовать это использовать для того, чтобы залатать дыры в бюджете, которые могут возникнуть в связи с растущими государственными расходами».

«Если мы с вами посмотрим на банковскую наружную рекламу, которая вывешена в крупных городах, мы увидим, что главный продукт, который рекламируется кредитными организациями — это срочные депозиты. И эти баннеры даже запаздывают. То есть банк уже повысил ставку на один или два процентных пункта, а реклама в городе висит еще со старой процентной ставкой, более низкой. Когда говорится «лучшая ставка или депозит на рынке», это можно по-разному интерпретировать. Сейчас сегмент депозитов и вкладов населения является самым конкурентным на рынке, и банки борются за каждое условие или каждый продукт. И в этой связи, когда идет сопоставление или запрет, нужно отмечать, что это сравнение проходит по однородным продуктам. Например, вклад в рублях без возможности снятия и пополнения на срок один год — это сопоставимый продукт. А часто сравниваются несопоставимые вещи. Например, короткий депозит и длинный депозит, накопительный счет и срочный депозит».

«Прогноз Saxo Bank очень напоминает именно полную или частичную реализацию всех возможных триггеров. Реализация сразу всех кризисных факторов невозможна, но хотя бы один из них, вероятно, как-то себя проявит — может быть, не в полной мере, но тем не менее. Например, проблема с крахом долларовой системы и кризисом второго президентского срока Дональда Трампа — это довольно вероятно, но в то же время это отдает реваншизмом со стороны демократов. Искусственный интеллект, тоже очень сильный тренд, но в то же время мы же понимаем, что еще человечество не готово воспринимать искусственный интеллект и его порождения наравне с антропоморфными субъектами и уж тем более как субъекты права. Тем не менее, если смешать оба фактора, падение доллара и искусственный интеллект как элемент алгоритмической торговли и криптовалютный ренессанс, то почему бы и нет, такое может вполне состояться. Если мы говорим обо всех пунктах прогноза Saxo Bank на 2025 год, понятное дело, что все они не сбудутся, сбудутся лишь те, которые отражают прежде всего экзистенциальный, экологический, отчасти политический кризис. Если что-то скверное может случиться, то оно случается — на этом основан прогноз Saxo Bank. Поэтому все, что в нем указано относительно коррекции на рынках, сложности с изменением котировок в ожидаемую сторону — эти пункты более вероятны, чем те пункты, которые отдают в футурологию — это то, что связано с искусственным интеллектом, связано с черными лебедями неэкономического толка. Надо относиться, конечно же, философски, но понимать, что часть скверных снов может сбыться».

«Последние данные по инфляции весьма тревожные, сигнализируют о начале раскрутки маховика инфляционных ожиданий, и, в частности, особенно активны два канала. Первый канал – это инфляция издержек, наращивание издержек экономических агентов, в первую очередь средних и крупных корпораций, связанных с закупками импортного сырья и оборудования. И второй момент – это валютный канал. Несмотря на то что девальвация рубля, которая была на прошлой неделе серьезная, носила краткосрочный характер, это некоторым образом оказало влияние на валютный рынок. И теперь уже 100 рублей за доллар к концу года видится как крайне нереалистичный, очень оптимистичный сценарий. И мы должны рассчитывать на более слабый рубль, ближе к оценке 110-112 рублей за доллар, по крайней мере, на январь следующего года. Отсюда возникает ситуация, когда растущие издержки, в том числе, связанные с приобретением валюты, обуславливают более быстрый рост цен. Рост процентной ставки, каким бы он ни был, на два процентных пункта или даже на три, который состоится в декабре, видимо, в принципе не повлияет на инфляционные показатели, потому что валютный канал и канал госрасходов находятся вне ведения Банка России и не подаются регулированию, купированию так быстро. Отсюда можно ожидать еще более жесткой риторики Банка России к концу года. В части заседания совета директоров ставка ключевая будет повышена минимум на 2 процентных пункта, до 23%. Я допускаю и до 24-25%, такой вариант не исключен. При этом в коммюнике, которое выйдет по итогам решения, будет сказано, что эта рекордная ставка не будет долгосрочной, и уже в следующем году, возможно, до 1 июля 2025 года мы увидим смягчение монетарной политики. Тем не менее столь высокие процентные ставки продолжают давить на издержки и на стоимость финансирования, процентные расходы предприятия, что тоже способствует проинфляционной среде».

«Дело в том, что мы крайне редко анализируем фискальную политику, проводимую Министерством финансов, и монетарную политику, которая проводится Банком России, потому что у этих ведомств разное целеполагание: если Банк России ориентируется в большей степени на инфляционные показатели и сдерживание инфляции, то Министерство финансов целиком сконцентрировано на сбалансированности бюджета и минимизации дефицита государственного бюджета. В этой связи как раз валютный курс является яблоком раздора. Понятное дело, что слабый рубль и укрепляющиеся доллар, евро и юань давят на показатели инфляции. То есть фактически, инфляция может ускоряться даже в условиях высокой процентной ставки, высокой ключевой ставки, благодаря тому, что дорожает импортное сырье, оборудование за счет девальвации рубля. Но при этом, с точки зрения целеполагания Министерства финансов, это вполне нормальна ситуация, и девальвирующийся рубль увеличивает экспортные поступления в рублях для бюджета, тем самым закрывая ту самую дыру. В связи с этим, когда мы анализируем ключевую ставку, курс и инфляцию, то понимаем, что с учетом того, что ключевая ставка уже сейчас находится на рекордном уровне, новое повышение должно быть не ниже, чем старое, для того, чтобы дать антиинфляционный эффект. В этом смысле есть вероятность, что при еще более высокой ключевой ставке курс рубля будет стоять на одном месте, быть более стабильным. Министерство финансов, возможно, видя план бюджетных расходов и бюджетные показатели, ориентируется на более слабый рубль — то есть это уже не 100 рублей за доллар, а может быть, например, 107-110, или даже 112 рублей за доллар. В связи с этим возникает некая распутица: Банк России не исключает более жестких действий в части ключевой ставки, для того, чтобы сдержать инфляцию, а Министерство финансов фактически призывает сместить градус внимания с показателя инфляции на показатель валютного курса и бюджетного дефицита, бюджетной сбалансированности. Курс рубля вплоть до конца 2024 года будет находиться в фарватере не экономических факторов, а именно вооруженной эскалации, вербальных угроз. В этой связи ослабление рубля к другим валютам может продолжаться. Конечно, это не будет курс 120-150 рублей за доллар, но показатель, близкий к 107-110 рублям за доллар, в середине и в конце декабря этого года мы уже можем увидеть».