«В данном случае суд не согласился избирать домашний арест, и правильно, потому что все-таки домашний арест – это домашний арест, ты находишься дома, и тебе нельзя ничего, по большому счету. А при запрете определенных действий ты не должен выполнять только того, что тебе запрещено в судебном акте. Данная мера пресечения максимально направлена на то, чтобы ты все-таки мог сохранять свой прежний уровень жизни, в том числе и работая, например. Я думаю, что это тоже показательный момент, но вопрос меры пресечения, это всегда о том, насколько в деле существует обоснованность подозрений в причастности тебя к совершению преступления. И, конечно же, мера пресечения всегда учитывает личность лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Поэтому, с учетом тех лиц, которые вписались за Ускова, очевидно, что суд это учел. Резонанс у нас всегда влияет так или иначе на меру пресечения, особенно в региональных судах. Если Басманный суд ничем не удивишь, то для региональных судов избрание меры пресечения для видных деятелей региональных — это суровое испытание. Поэтому у следствия не все получилось, что они хотели».

«С одной стороны молодой человек, конечно, всех предупредил, что это шутка. С другой стороны его действия вокруг токенов, их монетизации, так или иначе вызывает определенные вопросы. Может быть истолковано двояко. Тем более надо понимать наши нынешние правоприменительные практики. Иной следователь не будет с лупой изучать монитор, также иной следователь не будет изучать весь сайт. Могут преподнести как пирамиду, так еще и созданную таким образом, чтобы уйти от ответственности. Поэтому очень, скажем так, непростая ситуация».

«Показательно, что возбудили 285-ю статью Уголовного кодекса, в рамках нее как раз задерживают, предъявляют обвинение «злоупотребление должностными полномочиями, повлекшие тяжкий ущерб для компании». Все-таки я пока не вижу традиционной статьи 159-й «Мошенничество». Значит, по крайней мере, внешне не видят, что деньги похищены, а видят, что плохо распорядились с венчурными инвестициями, а тут грань такая: госкорпорация, которая специализировалась на венчурных инвестициях, риски сумасшедшие, в этом и смысл, ты вкладываешься в стартапы, а там что получится, а далеко не всегда получается. С точки зрения и государства, очень большой соблазн под видом венчурных инвестиций выводить деньги. Понимаю позицию государства, тем более «Роснано» не совершила героических подвигов, по крайней мере, нам об этом неизвестно, только то, что Анатолий Чубайс в свое время презентовал какой-то планшет, который кроме как на презентации больше никогда не видели. Тем не менее подчеркну, то, что пока не видно 159-й, прямых хищений в контексте классического хищения пока доказать не смогли. Я думаю, сейчас будет череда посадок, пока кто-то не даст первые признательные показания, тогда дальше уже по проторенной дорожке будут стараться сделать так, чтобы от деятельности «Роснано» не осталось положительных воспоминаний, даже если они и были».

«На моей памяти это уже четвертая атака на «Домодедово». Группа «Истлайн» приобрела данный актив в начале 90-х, там была определенная цепочка событий, о которой потом неоднократно заявляли, что это был коррупционный путь, но это была середина 90-х. В том числе одним из доводов, когда шли судебные процессы вокруг аэропорта «Домодедово», было то, что тот ли это аэропорт или не тот, потому что тот аэропорт, который был в начале 90-х, был очень печальным зрелищем. Действительно, группа «Истлайн», нынешние бенефициары аэропорта сделали многое для реконструкции, превратили его в современный объект. Потом были претензии после теракта в связи с тем, что было невозможно установить, кто является бенефициаром, мы помним об этом вопросе первых лиц государства: кто же у нас владелец. Сейчас прокуратура вышла с этим требованием. Позиция Конституционного суда теперь по срокам давности в том, что если нельзя, но сильно хочется, то можно, потому что коррупционные сроки давности не могут применяться. Во что это выльется? К сожалению, как говорило юридическое сообщество, открыт ящик Пандоры, и аэропорт «Домодедово», который многократно отбивался от атак государства и иных лиц, скажем так, рискует теперь потерять свой главный актив».

«Два нижних ящика стола у меня забиты тем, что выкинуть жалко. Выглядит красиво, богато. А куда деваться? Передарить кому-то? Я немного суеверный, честно. Я считаю, что подарки передаривать нельзя: ты можешь потерять удачу. У меня такой стереотип. Поэтому они просто занимают место».