«Я вполне допускаю, что тот вброс, который озвучен правоохранительными органами, по большому счету, может быть, преследует цель кого нужно, не распугать, либо кого нужно успокоить, мы же никогда не видим по таким уголовным делам, что происходит за кадром. В этот момент, может быть, как в лучших традициях голливудских боевиков, кто-то за кем-то несется по Брянской области. Зачем в этот момент гражданам, обывателям сообщать, что это все происходит, я соглашусь, не нужно — тайна следствия. Поэтому кого взяли, кто дал признательные показания под камеру — все, вопрос закрыт, а дальше можно вести полноценную работу: как доставлялась взрывчатка, как осуществляли слежение, откуда закупались компоненты, кто координировал, как? Все-таки следствие не должно быть, особенно в самом начале расследования уголовного дела, открытой книгой для населения. Проведена полноценная следственная работа. По обычным, простым преступлениям никто не будет сидеть и анализировать все камеры вокруг места преступления, а тут была проведена обычная следственная работа: расследование биллинга с геолокацией, камеры, которыми Москва утыкана буквально каждый сантиметр. Невозможна вероятность того, что после такого громкого преступления человек сможет уйти в Москве сейчас, в 2024 году. Я почти не сомневаюсь, что этот узбек — просто расходный материал, камикадзе, «живая торпеда» по терминам Великой Отечественной и Второй мировой войны, один в один, у него не было никаких шансов, то есть ввели в заблуждение. С одной стороны, десятилетие назад мы все обсуждали, когда исламские фундаменталисты направляли людей на теракт, то же самое и здесь, только чуть поумнее, но им обещается великое будущее в странах Евросоюза, с крупной суммой денег, но он никому не нужен был после того, как нажал на кнопку».

«Что касается банкротств компаний господина Хорина, изначально эту процедуру инициировала налоговая. Потом процедура банкротства была прекращена, сейчас заново началась. Альфа-банк начал банкротить компании господина Хорина, это произошло буквально недавно. Что касается компенсации пострадавшим, нужно различать процедуру банкротства, при которой есть определенная очередность, и уголовное дело. Если лицо признано потерпевшим в рамках уголовного дела, есть шанс «добежать» до имущества господина Хорина. В том числе в теории в рамках уголовного дела до имущества, которое оформлено не на него, а на его близких. Это сложная, длинная процедура, тем ни менее она возможна. Если идет речь о процедуре банкротства в отношении торговых компаний, у них как правило, ничего нет. Там точно банки будут в приоритете».

«Просить для женщины 20 лет — это, на мой взгляд, откровенный перебор, даже если обвинение считает вину полностью доказанной. Коррупция, конечно, зло, но 20 лет — это просто вопиюще. Говорить о том, что дело политическое, наверное, не совсем верно, но то дело на контроле во всех мыслимых инстанциях. Я думаю, нижестоящие прокуроры, абы что не вышло, чтобы опять не обвинили в необъективности, запросили такие максимально возможные людоедские сроки наказания».

«Дело то, что называется в юридических и медийных кругах, «с душком». Их конфликту очень много лет, доказано два эпизода совершенных, три покушения на взятку. И просить для женщины 20 лет, на мой взгляд, откровенный перебор, даже если обвинение считает вину полностью доказанной. Тем более, какие из нас, действительно, особо крупная взятка – это свыше 1 миллиона рублей. И когда у нас берут настоящих коррупционеров, когда фигурируют реально сумасшедшие денежные средства, там что, должны даже не сажать пожизненно, а четвертовать, что ли? Коррупция, конечно, зло, но 20 лет – это просто вопиюще. Потому что одно дело, когда подобное наказание просила прокуратура, допустим, в отношении одного известного руководителя следственного органа, но там суммы были рекордные, миллиарды, а тут. Это, конечно, деньги большие, но Российская Федерация и не такое видела. А с учетом того, что были затяжные что называется на профессиональном сленге «качели», у этого дела вообще нет доверия. Говорить о том, что дело политическое, наверное, не совсем верно, но то дело на контроле во всех мыслимых инстанциях и уже давно всем надоело, кроме самих участников, поэтому, я думаю, нижестоящие прокуроры, абы что не вышло, чтобы опять не обвинили в необъективности, запросили такие максимально возможные людоедские сроки наказания. Как бы это дело ни надоело, господа прокуроры, но надо все-таки держать себя в руках. То, что таким образом были подсчитаны эти эпизоды взяток, вызывает, на мой взгляд, вопросы. Поэтому тут остается только искренно надеяться, что судья вынесет решение на основании своей внутренней убежденности. Не слушая всяких советчиков и намеки сверху».

«Понятно, что мы рассматриваем данное дело в призме трех букв: ФСБ. На первый взгляд, нам кажется, что если это касается ФСБ, то, наверное, им помогли избежать уголовной ответственности. У нас, к сожалению, в последние годы сложилась более неправильная позиция, когда взятку стали инкриминировать там, где можно, и там, где нельзя. Здесь только остается поздравить защиту, что все-таки смогли доказать, что это не входило в должностные обязанности или вы не могли повлиять на принятие тех или иных решений. Но, к сожалению, по данному делу мы все будем воспринимать в призме ФСБ, хотя по большому счету произошло то, что должно было произойти. В этом нет ничего из ряда вон выходящего. У нас действительно, к сожалению, людоедское применение ст. УК 290».