«Начиная с конца лета — начала осени, начала поступать информация из регионов, что есть определенные сложности с физраствором. Скорее всего, это связано с просчетами в планировании, которые допускали в региональные власти, то есть в регионах была не совсем корректно определена потребность, соответственно, не объявлены торги, и компании сокращали объемы выпускаемой продукции, потому что она очень низкомаржинальная. Компании не могут себе позволить производить физраствор просто, чтобы положить себе на склад, рассчитывая, что он будет востребован позже. Кто-то работал из остатков, потому что у многих компаний есть товарные запасы, они их распродавали, но в основной массе объемы выпуска сокращались. Проблематика в какой-то момент назрела и стала достаточно острой, начали обращать внимание СМИ, информация поступила и к регуляторам, приняты управленческие решения, насколько я могу судить, в том числе диалог велся и с производителями, чтобы они постарались максимально нарастить объемы выпуска этой продукции. Мощностей по выпуску этого препарата достаточно, они очень приличные. Компании быстро смогли сориентироваться и возобновить высокие темпы выпуска, по состоянию на октябрь–ноябрь резко подскочили объемы производства, достаточно активно отработают фармкомпании в декабре, все основания для этого есть, думаю, что полностью эта проблематика будет закрыта. Рынок начал получать препарат в очень приличных объемах, в январе, максимум феврале мы об этой проблематике полностью забудем».

«У нас в стране растет культура обращения к специалистам по поводу различных депрессивных расстройств, люди в меньшей степени обращаются к каким-то народным методам, самолечению, предпочитают обратиться к специалисту, который назначает доказательное лечение, основанное на современных препаратах, имеющихся в арсенале системы здравоохранения. С одной стороны, снижается вопрос самолечения, с другой, — сокращаются объемы потребления именно с целью лечения депрессивных расстройств алкоголя и иных продуктов, не имеющих отношения к медицине. Потребители БАДов стремительными темпами мигрируют из офлайн-каналов в онлайн-канал, происходит процесс переключения потребителей на маркетплейсы, они просто из одного канала уходят в другой, и это тоже влияет на статистику. Большинство аналитических компаний апеллируют к информации о продаже добавок в рамках аптек, но аптеки не единственный канал продажи. Это продукты, которые не оказывают выраженного эффекта чаще всего, некие вспомогательные компоненты, которые могут применяться для терапии тех или иных состояний, но вряд ли обеспечат быстрый и выраженный эффект. Скорее, люди предпочитают обратиться к врачу, который пропишет действенный, эффективный препарат, окажет эффект, ощутимый через неделю приема, и состояние человека значимо поменяется. Прием БАДов для коррекции состояний может требоваться на протяжении нескольких месяцев, и не факт, что в каком-то конкретном состоянии он человеку поможет».

«Проблема действительно есть, правда, касается она больших упаковок, которые применяются для инфузионной терапии в условиях ЛПУ. Что касается потребительских форм, которые используются в качестве растворителя, там никаких проблем нет. Очень заметно сократились объем производства в России и поставки из-за границы. В основном речь идет о сокращении производства в России, за первые девять месяцев произвели порядка 27,7 млн упаковок, это на 45% меньше, чем за первые девять месяцев прошлого года. Соответственно, потребность не удовлетворена, из-за этого возникает дефицит. Причина, видимо, кроется в финансовой стороне вопроса. Понятно, что нет проблем с натрий хлоридом, проблема в том, что препарат с низкой рентабельностью, а себестоимость производства его, скорее всего, выросла значительно. При этом компании не могут проиндексировать цену, препарат находится в перечне жизненно необходимых и важнейших. Поэтому компании всеми правдами и неправдами сокращают объемы выпуска. И с этой ситуацией нужно что-то однозначно делать. Единственный быстрый вариант — это проиндексировать ценник с тем, чтобы он покрывал затраты на производство. Там еще упаковка, упаковку, скорее всего, поставляют из-за границы, плюс существенно выросли вопросы именно водоподготовки — фильтры, системы обратного осмоса, и все это, в основном, поступает из-за границы, все эти расходники подорожали, курс рубля низкий, соответственно, все это сказывается на себестоимости».

«Дефицит сейчас наблюдается практически по всей стране, где-то остатки препарата еще присутствуют, но на продолжительный период времени их не хватит. Резко сократились объемы поставок на территорию России этих препаратов, в основном мы получали их из-за рубежа, в России производится ограниченный объем данного препарата, и он не покрывает значимый объем потребности. В год российскому рынку нужно около 200-210 тысяч упаковок антирезусного иммуноглобулина. В России за первые девять месяцев текущего года было произведено чуть больше восьми тысяч упаковок. Все остальное поставлялось из-за рубежа, и с поставками есть проблемы, связанные с целым рядом факторов — есть и технические сложности производства, сейчас наблюдается дефицит плазмы, из которой производится данный препарат, соответственно, ценник на эти препараты резко подскочил на мировом рынке. В нашей стране действует ценовое регулирование на эти препараты, то есть цена зафиксирована государством. Компании не имеют возможности ее быстро проиндексировать, еще включается рыночный механизм, им неинтересно поставлять на российский рынок препараты по низкой цене, если их можно продать в иных регионах по принципиально иному ценнику с иным уровнем доходности. Проблема требует вмешательства представителей Минздрава, может, других регуляторных ведомств. Ситуация действительно очень тяжелая, препараты получить невозможно, для огромного количества женщин, которые нуждаются в применении данного продукта. Я видел заявления некоторых чиновников, которые уверяют, что есть остатки на рынке, но, к сожалению, остатков очень мало. В текущем году поставки сократились почти на 60%. Невозможность масштабировать производство этого препарата в стране как раз отчасти связано с тем, что не хватает доноров, и мы можем производить очень ограниченный объем этого препарата».

«Это все антибиотики так называемого широкого спектра действия, в основном они применяются для лечения инфекционных заболеваний дыхательных путей, также используются в урологии и гинекологии в отдельных случаях. Плюс отдельные препараты из списка используются для лечения язвенной болезни желудка в составе комплексной терапии. Замена таких препаратов есть, в том числе гораздо более эффективная. Гораздо более современные препараты существуют на рынке в достаточном количестве, и здесь какой-то явной проблематики в этом отношении не существует. Плюс, речь идет о препаратах либо очень старых, либо очень нишевых, которые при определенных обстоятельствах очень сложно заменить на какие-то альтернативы, но речь идет об очень ограниченном спектре заболеваний и об очень ограниченном количестве пациентов, которым такие препараты показаны. Скажем, эритромицин — это вообще один из первых антибиотиков, который разработало человечество, появился в 50-х годах прошлого века, и эффективность этого препарата сейчас очень низкая, и с точки зрения клинической практики он по логике вещей давно должен был выведен из нее, потому что он со своими задачами в большинстве случаев не справляется. Он показан при определенных сопутствующих заболеваниях, прекрасно себя зарекомендовал как местное средство, но именно в качестве системного средства сейчас применяться не может просто в силу того, что к нему выработалась устойчивость, он не показывает должной эффективности. Возможность чем-то их заменить — это задача лечащего врача, а не какая-то глобальная проблематика с точки зрения системы здравоохранения. В отдельных регионах сложно сказать, скорее всего, это связано как-то с логистикой и с общим снижением выпуска этих препаратов и поставками на российский рынок. И запасы этих препаратов на рынке существуют, их производство продолжается, и возможности замены на какие-то более современные продукты существуют. Единственное, нет явной альтернативы для эрадикации helicobacter у пациентов с язвенной болезнью желудка. Но здесь каких-то поводов для беспокойства не существует, это как раз тот случай, когда я абсолютно солидарен с Росздравназором. Хотя по отдельным регионам, там, где наблюдаются перебои в рознице, нужно предпринимать какие-то меры для того, чтобы специалисты системы здравоохранения и пациенты имели возможность использовать весь арсенал препаратов, которые необходимы, без необходимости поиска каких-то тяжелых вариантов замены и так далее».