«Сейчас говорить о жесткой борьбе за нефтяные месторождения не приходится, потому что жесткая фаза противостояния и гонки за контроль за нефтяными ресурсами наблюдались несколько лет тому назад, когда восток Сирии освобождался от «Исламского государства» (организация запрещена в РФ). Соответственно, мы с вами наблюдали две тенденции. С одной стороны, Россия и сирийская армия пытались взять под контроль нефтяные месторождения. С другой, США и их союзники, также освобождая восток Сирии, тоже пытались взять под контроль нефтяные месторождения. Когда с ИГ фактически было покончено, мы наблюдали некое разделение сфер влияния. Условно говоря, кто какие месторождения успел захватить, тот, соответственно, те месторождения и контролирует. Большинство месторождений находится под контролем США. Вряд ли Россия сможет силовым путем заставить американцев оттуда уйти. Единственная возможность разделения сфер влияния на востоке Сирии — это, наверно, добровольный уход оттуда американцев. Изначально американцы хотели взять контроль над этими месторождениями, чтобы попробовать задушить режим Асада экономически. Все-таки американцы и русские избегают прямых столкновений на территории Сирии и разграничивают сферы ответственности. То, что произошло, укладывается в логику американской политики. Последние выступления официальных американских лиц сводились к тому, что нефтяные месторождения США пока в Сирии продолжают контролировать и выводить оттуда войска не планируют».

«Я думаю, что, прежде всего, нужно расценивать это заявление с точки зрения отношений иранской власти с иранским обществом. Потому что иранской власти важно показать, что они не спасовали перед лицом США, что они могут ответить, и что возможности для ответа у них есть – в том числе для силового ответа. И важно дать понять мировому сообществу, что режим в Иране так просто не сдастся. В то же время я думаю, что вряд ли стоит расценивать это заявление как некое прямое руководство к действию. Все-таки несмотря на всю свою религиозную одиозность, иранский режим достаточно прагматичный и рациональный. С точки зрения прагматики, конечно, Иран не заинтересован ни в какой эскалации, особенно учитывая тот факт, что и США сейчас не заинтересованы в том, чтобы развязывать очередную войну».

«Продолжаться в таком напряженном формате дискуссия по сирийской проблеме не будет, потому что развивается это все циклично достаточно. После каждой информационной шумихи, всплеска популизма со всех сторон обычно происходит определенный откат и затишье, поэтому мы сейчас с вами наблюдаем очередную волну взаимных упреков в адрес друг друга. В какой-то момент времени все это закончится, эмоции все слягут. Здесь просто есть повод в лице ситуации, которая произошла в Думе, — применение или не применение, возможное применение химического оружия. Поэтому до тех пор, пока эта ситуация в Думе будет иметь определенный информационный эффект, вероятно, мы с вами будем свидетелями вот этой перепалки словесной, в том числе которая сейчас происходит».

«Несколько запусков ракет в ходе конфликта были, начиная с марта 2015 года, но ни к чему серьезному это не приводило, потому что либо это были неудачные запуски, либо удавалось перехватывать. Но это, скорее, сигнал для саудовского руководства, который говорит о том, что йеменское руководство сдаваться не собирается, у них есть все необходимые ресурсы для того, чтобы отбиваться от саудовской агрессии до последнего. Поэтому я думаю, что эти удары все-таки нужно рассматривать именно с точки зрения некоего мессенджа со стороны йеменцев в отношении саудовцев. Никакой реальной военной угрозы они Саудовской Аравии не представляют. Такие запуски, в общем-то, мне кажется, что они к каким-то изменениям стратегии саудовского руководства привести не в состоянии, слишком локальные и эпизодические вещи».

«С точки зрения выгоды абсолютно любая страна может попытаться воспользоваться этим в своих интересах. Причем этим может воспользоваться как оппозиция, так и силы режимы. Вспомните последний эпизод с применением химоружия в Хан-Шейхуне и последующим авиаударом американцев по военной базе. И та, и другая сторона была заинтересована в том, чтобы этот удар совершить и в том, чтобы впоследствии американцы таким образом отреагировали на него. Здесь, мне кажется, ситуация похожая. Действительно и сирийская оппозиция может быть в этом замешена, потому что понятно — для нее выгодно, чтобы американцы вообще вели себя гораздо более жестко. Здесь своя выгода может быть и у самого сирийского режима, и у Тегерана, потому что подобного рода инцидентны приводят к тому, что России все труднее и труднее становится найти какой-то компромисс с США. Как мне кажется, сирийский режим менее всего заинтересован в том, чтобы США и Россия смогли прийти к какому-то политическому урегулированию конфликта, равно как и Иран. Он, в общем-то, боится, что налаживание диалога по сирийскому вопросу между Россией и США может привести к тому, что мы сможем использовать Иран в качестве какой-то разменной карты в переговорах. Подобного рода фобии в Тегеране существуют. Поэтому практически все стороны могут быть заинтересованы в подобного рода провокациях. Конечно, их риск заметно вырастает».