«Путину могут попытаться испортить настроение, кто-то может даже выйти из зала во время его выступления. Мы таких случаев знаем немало. Это типичная процедура обструкции выступления того или иного лидера. На самом деле, здесь вопрос не в личных обидах. Я не считаю, что Путин вообще подвержен большому количеству личных обид, тем более, в мировой политике. Он представляет большую страну, и здесь не в обидах дело, а в необходимости предложить что-то, выработать какую-то интеллектуальную прорывную концепцию».

«Во внешней, да и во внутренней политике, часто наблюдается ситуация, когда логику поведения начинают диктовать не реальные события, а инерция. Тогда приходится каждый раз делать еще один шаг вперед, может, даже вопреки тому, что хотелось бы делать. Это очень опасное положение для любого политика, когда он оказывается в ситуации отсутствия свободы рук, необходимости принимать решения только в одном направлении. Сегодня Украина находится в этом положении, к сожалению, им необходимо подчеркивать постоянно характер своего враждебного отношения к России, там есть причины, и необходимо драматизировать это максимально. Не нужен конкретный повод. Нужно постоянно находиться в режиме жесткой конфронтации с Москвой. Совершенно очевидно, что это непродуктивная позиция, поиск врагов не приводит ни к чему хорошему, политика — это искусство компромисса, искусство возможного, а не поиск невозможного. А включение в списки тех же журналистов, людей, которые не принимают политические или военные решения, выглядит полной политической вульгарностью. Есть, наверное, непонимание того, что демократия, западные ценности включают крайне толерантное отношение к чужим мнениям. С людьми, которые принимают политические решения, можно говорить на языке ультиматумов. Те, кто выражают свое мнение, могут это делать. Мне кажется, что попытка их заглушить наносит удар украинской демократии, и на Западе это будет воспринято крайне негативно».

«Не хотелось бы, чтобы российские, американские, западные вооруженные силы в этом конфликте не то, чтобы принимали участие, — не дай Бог столкнулись. Тогда ситуация будет совсем нехорошая. Это все пытаются как-то преодолеть. На сегодняшний день интерес к этому вопросу очень большой, но никаких реальных доказательств присутствия российских войск в этом регионе нет. Вашингтон занимает достаточно спокойную позицию. А что случится завтра, я не знаю».