В Госдуме не хотят обучать в школах детей мигрантов без знания русского

Директор столичной школы № 117 Ирина Бабурина:

— Мы понимаем, что дети должны учиться, но не можем их учить. Я понимаю, когда ребенок приходит в первый класс, еще что-то можно сделать, хотя тоже крайне сложно. Тем более что дети мигрантов в семьях говорят на своем родном языке, родители практически не владеют русским языком. У нас школа находится в центре Юго-Западного округа, у нас таких детей, по крайней мере до сих пор, было очень мало, за последние пять лет шесть-семь человек приходили. Мы вынуждены были им отказывать, они вынуждены были искать другие варианты в других школах. Было несколько детей из Китая, родителям предложили принять ребенка при условии, что он будет понимать русский язык. Мы добились этого, и девочка потом с медалью окончила школу.

— А как добились?

— Родители на курсы русского языка водили ребенка ежедневно. Я знаю, что у моих коллег на окраине Москвы целые классы по 25-30 человек [тех, кто не понимает русский]. Как мы можем учить физике, географии, химии, биологии, математике без языка, на котором ведется преподавание? Поэтому я считаю, что законопроект своевременный. Другое дело, что должны создаваться условия: если мы принимаем мигрантов на работу, мы должны думать и об их детях, должны существовать школы, отделения, которые должны готовить к тому, чтобы они знали язык. В школах в Переделкине, где мой младший племянник учится, в классе 27 таких ребят из 34. Он даже домой бегает для того, чтобы что-то поесть, потому что даже в столовую зайти невозможно.

— То есть каких-то программ для того, чтобы их обучать русскому или как-то принять в общество, сейчас нет?

— Да, практически нет, но кто об этом думал.

Председатель Ассоциации молодых педагогов России, директор санкт-петербургского лицея № 369 Константин Тхостов:

— Это абсолютно здравая история, когда для того, чтобы поступить в российскую школу, необходимо знать тот язык, на котором ведется преподавание. Обучать ребенка, не владеющего русским языком, в российской школе не представляется возможным, это ущемляет интересы тех людей, которые сидят в классе и ждут, пока ребенку объяснят, разжуют материал. Мы заинтересованы в профессиональных кадрах, но здесь очень важно, чтобы мы не ущемляли интересы тех, кто следует за взрослыми, — это именно дети. Поэтому, если родители, которые работают здесь по контракту, хотят, чтобы дети обучались и проживали вместе с ними, значит, для этого нужно озаботиться тем, чтобы ребенок без труда и бесшовно проходил обучение в российских образовательных организациях.

— Сейчас как в целом эти дети учатся?

— По-разному. Почему Совет по правам человека заинтересовался этой проблемой? Потому что ущемляются интересы русскоговорящих детей, и, если даже один ребенок находится в классе, который не владеет должным образом русским языком, представляете, какая нагрузка на учителя? Более того, российские учителя не являются учителями русского языка как второго, они являются учителями русского языка как основного государственного. И это основное отличие российских школ от школ в других государствах. Поэтому есть нюансы, которые надо знать, и соблюдать те права, которые ориентированы на интересы всех детей, находящихся на территории Российской Федерации, вне зависимости от национальности. Это правило, которое работает, даже если наш ребенок захочет учиться в китайской школе. Ему нужно что? Правильно, знать китайский язык.

Директор московского центра образования № 109 Евгений Ямбург:

«Речь не об ужесточении, на мой взгляд, а о том, что с этим делать. Я вам скажу, что на самом деле просто нужно менять сейчас квалификацию учителя. В новом профстандарте, который я разработал, есть это. Одна из квалификаций учителя — это умение преподавать русский как неродной. Этому тоже надо учиться. Кроме того, дети имеют замечательный фономатический слух. И, общаясь друг с другом, они начинают разговаривать лучше, чем их родители, даже если дома не разговаривают. Я против того, чтобы создавать гетто, наоборот, нужно общение. Такой опыт и международный есть, в Канаде вообще пять языков — и французский, и английский, и украинский, русский и так далее. У меня в школе 22 национальности, потому что люди переезжают, покупают квартиры. Тогда во второй половине дня должно быть организовано специальное занятие для такого рода детей, где их обучают языку русскому как неродному. Причем, если этого не делать, это будет довольно опасно, потому что если ребенок, не говорящий по-русски, не понимает математику, географию и так далее, то возникает агрессия, они будут сбиваться в кучи и мстить за то, что ощущают собственную неполноценность. Это язык, через который ментальность, история, культура передаются из поколения в поколение. Это правда очень серьезная задача, и к ней надо относиться серьезно, а не думать, что с помощью запретов можно что-то решить».