Что известно об обмене заключенными между РФ, США и Европой

— Обмены были за последние 2,5 года, но не такие объемные. Мы возвращаемся или вернулись уже в полной мере к практике холодной войны, когда договариваются об обмене не только предположительных сотрудников спецслужб, но и тех, кого на Западе считают политзаключенными, у нас считают уголовными преступниками. Но, как бы то ни было, вот это увязывание было в холодную войну. А то, что сейчас это почти то, что называется «всех на всех», — это, конечно, интересно, но я думаю, что это продукт очень длительной работы, длительного торга, потому что, как мы видим, здесь, помимо того что вообще договориться сложно, еще и задействованы несколько стран. Та же Словения, я думаю, американцам какие-то условия выставляет, потому что иначе зачем им это надо. Да, мы вернулись к практикам, которые хорошо известны были еще 50-60 лет назад. Я думаю, что эта массовость связана с тем, что долго торговались. Потому что был набор людей, которые для российской стороны абсолютно принципиальны, собственно, президент Путин публично говорил об одном из них — это Вадим Красиков, который был приговорен к пожизненному заключению в Германии, и немецкое правительство изначально отказывалось вести переговоры, ссылаясь на тяжесть совершенного преступления. Думаю, там был довольно долгий процесс уламывания друг друга, и в результате получилось, что чем больше обменный фонд в целом, тем проще договориться. Видимо, с этим связано.

— Можно предположить, что США этот обмен будет преподаваться как большой успех президента и вице-президента нынешних, кроме того, предполагалось, что Россия не очень хочет идти на этот обмен, на выдачу Уилана и Гершковича, чтобы не давать пас Демпартии США. Получается, эти расчеты изменились? Или еще какой-то фактор?

— Мне кажется, это не надо увязывать, потому что, если говорить о влиянии на выборы, то до выборов еще три месяца. Если бы это произошло в конце октября, тогда, может быть, это было бы на слуху, вот демократическая администрация костьми ложится, чтобы вызволять из узилищ американских граждан. Сейчас это все смоется разговорами дальнейшими. Я думаю, что здесь дело не в том, кто кому хотел пас сделать, а были очень мучительные, долгие, сложные переговоры, но вот когда договорились, тогда и договорились. Потому что здесь тоже, если перегнуть, то можно опять все сорвать. А что касается будет ли это первым шагом к каким-то другим договоренностям, я очень в этом сомневаюсь, потому что, во-первых, и опыт холодной войны свидетельствует, что это совершенно отдельная сфера, отдельная плоскость. Никакого политического изменения из этого, как правило, не следует, это другое направление.

— Конечно, это крупный обмен, речь идет о нескольких десятках людей, по всей видимости, причем людей, которых обвиняли по разным статьям. То есть это хорошо подготовленная и довольно масштабная акция, которая свидетельствует о том, что контакты между спецслужбами продолжаются и могут приводить к таким позитивным результатам. Насколько это может быть сигналом для какого-то поворота двусторонних отношений или отношений между Россией и Западом, я думаю, сейчас говорить было бы преждевременно. По крайней мере, у нас нет оснований полагать, что это повлечет за собой какой-то более широкий политический диалог, тем более что, к сожалению, на фоне этого обмена происходят другие события, скажем, передача Украине самолетов F-16 и некоторые другие события, которые играют на обострение отношений России и Запада, по крайней мере на ближайшем отрезке времени.

— Если верить сообщениям СМИ, то Россия получает граждан России в случае обмена и в то же время выдает странам Запада тоже граждан России. Получается обмен граждан России на граждан России, и такого в истории современной России еще не было. Что может означать такая история, есть ли здесь какое-то особое значение в этом?

— Это новый прецедент, хотя в истории советско-американских отношений такие случаи бывали. Но для России да, это своего рода новация. В общем, здесь, наверное, логика такая, что эти граждане, которые могут поучаствовать в обмене с российской стороны, являются иностранными агентами, что они так или иначе защищают интересы западных держав и поэтому могут быть материалом, если хотите, для такого рода размена. Но, разумеется, это тоже определенный прецедент, возможно, что этот прецедент будет использоваться и дальше.

— Также стоит обратить внимание, что, если верить публикациям СМИ, Россия передает Западу больше заключенных, чем получает. Если это так, почему Москва пошла именно на такие условия? Можно ли говорить, что для Москвы те заключенные, которых она получает, значимее, чем те, которых она отдает?

— Тут трудно делать какие-то обобщения, поскольку каждый случай отдельный, и люди, которые входят в этот пакет, имеют индивидуальную ценность, которую трудно сравнивать. То есть, наверное, кто-то относится к профессиональным разведчикам, кто-то разведчиком не является, но обладает информацией, важной для страны. Поэтому я думаю, что согласование этих списков было предметом очень длительного и тщательного торга. Иногда просачивалась информация об американских предложениях, о российских предложениях, и они очень часто расходились, поскольку каждая из сторон считала, что то, что она отдает, ценнее того, что она получает. Поэтому я думаю, что здесь считали не по головам, а по некоей совокупной ценности тех людей, которые входят в общее соглашение по обмену.