Белоусов приказал малому бизнесу долго жить

Оганес Бароян, владелец кафе «Лобио» в Курске, в бизнесе уже 14 лет:

— Что предлагают на местах: например, для вновь открывшихся микробизнеса, малого и среднего предпринимательства первые два года все налоги снизили до минимума. Но это не поддержка бизнеса, это поддержка начинающих предпринимателей. То есть существует проблемный бизнес, например в нашем приграничном регионе, открывается такой же бизнес, у которого есть демпинг в виде сниженных налогов, и тот бизнес, который существовал до этого, не выдерживает конкуренцию и закрывается, а работает тот, который открылся сейчас. Назвать это поддержкой бизнеса я бы не смог.

— Какие меры нужны?

— Как минимум снижение арендных ставок. Арендодатели этого сделать не могут, потому что налог на имущество рассчитывается исходя из кадастровой стоимости. У некоторых арендодателей налог на имущество, на недвижимость вырос в разы, соответственно, они поднимают арендные ставки, а торговле, бизнесу, которые сидят на аренде, приходится либо поднимать стоимость услуг, либо закрываться. Целью ставится популизм: за большими чиновниками повторяют малые чиновники, а на месте ничего серьезного сделать не могут. СВО под боком — из региона идет отток людей и капитала: не большой, не глобальный, но все равно чувствуется.

Антон, руководитель небольшой транспортной компании из Санкт-Петербурга и владелец табачного магазина, в бизнесе 15 лет:

— Нереально. У нас должно быть сейчас очень сильное образование, чтобы народ хотел работать. У нас народ не хочет работать. Мне нужны сотрудники, такие как водители и дальнобойщики. Почему-то так сложилось, что дальнобойщики — это какой-то непонятный класс людей, молодежи там вообще нет. Производственная переработка у нас минимальна, невозможно платить большие зарплаты за те действия, что мы производим в этом бизнесе. Магазинам проще, но они тоже на грани. Нужны образованные сотрудники, а образованные сотрудники за копейки, которые я могу предложить, не хотят работать. Я сейчас плыву по течению — что будет, то будет. Если надо закрыться, я закроюсь. Раньше у меня было желание открывать новые филиалы, расширять автопарк, сейчас этого нет. А что есть? Сейчас у меня срываются договоры аренды или контракты, я все распродаю, останавливаю и закрываюсь. Это называется выгорание.

— Такие сложные период бывали у вас, как сейчас?

— В ковид — это были сладкие времена, у нас патент, знаете, такая форма налогообложения малого бизнеса, у нас условие действия патента — оборот по всем видам бизнеса малого предприятия не больше 60 млн, это уже два или три года идет. Какая у нас инфляция, они могли бы хотя бы до 100 млн сделать емкость патента.

Игорь Стоянов, владелец сети имидж-лабораторий «Персона», его бизнесу почти 30 лет:

— Мне кажется, с пандемией и с последними реалиями почти нет проверок, это большое достижение. Если к этому примут какую-то лояльную систему получения недорогих денег, [было бы хорошо], но для этого должна быть накоплена Big Data. Мне хотелось бы верить, что сети, которые живут больше десяти лет, вправе отвечать за своих франчайзи, за их выживаемость. Это решение могло бы быть. Предпринимателям с накопленным опытом и с ответственностью, кто прожил больше десяти лет, рукой подать до 15 лет выживаемости и среднего возраста бизнеса. И еще поощрение, наставничество опытных людей, которые помогают молодежи. В эту сторону правительство тоже смотрит. Какие вызовы? Финансовые кризисы, нестабильность, инфляция — с этим сталкиваемся. Поставщики ушли, а наши производители по качеству [уступают] на три-пять лет, а потребитель не ждет, потребитель хочет качество здесь и сейчас, хочет стабильную цену. А мы вынуждены из-за поставщиков и инфляции опять смотреть на повышение стоимости.

— Когда был самый сложный период?

— Он еще у нас впереди. Есть кадровый голод, [многие рабочие] из стран Содружества — Армении, Казахстана, Туркмении, Киргизии — из-за роста курса вернулись [на родину]. Кадровый голод заставляет брать людей предпенсионного возраста.

Кира Байбакова, ресторатор, совладелица ресторана «От и до», ее ресторанному бизнесу пять лет.

«Не так уж много заведений работают больше десяти лет: из 100% это, может быть, 30%. А каким образом это можно увеличить с девяти до 13 лет, пока непонятно. Бизнес от всего зависит: сейчас большой рост цен, спецоперация, ковид. Мы пережили много событий. Что будет дальше, сложно судить. Мы видим, что активно растут цены, а покупательная способность уменьшается. И мы начали активно экономить. Премиум-сегмент сильно просел. С другой стороны, начали активно развиваться регионы. Наверное, по России в целом это возможно, просто я не знаю всех цифр, но, если говорить про Москву, в это сложно верится, так как у нас в основном арендный бизнес. Аренда у нас была главная статья расходов. Многие уехали, и фонд заработной платы ощутимо растет. Допустим, 12-часовой рабочий день стоил 3 тысячи рублей, сейчас он стоит 4,5-5 тысяч, фонд оплаты труда растет, а количество людей в ресторанах уменьшается, и чек снижается, не хватает оборачиваемости и каких-то льгот, которые были бы ощутимы. Людей на высокие ставки найти можно, но, чтобы как-то сократить расходы и снизить этот фонд, это уже стало тяжеловато, приходится выкручиваться, делать специальные блюда, снижать стоимость самих блюд, потому что продажные цены мы не в состоянии увеличивать. Это я говорю про демократичные проекты со средним чеком 1,5-2 тысячи рублей».