Владимир Путин и Джо Байден констатировали экзистенциальное противостояние. Комментарий Георгия Бовта

Российский и американский президенты на этой неделе выступили с рядом заявлений, касающихся конфликта на Украине: Путин это сделал в послании Федеральному собранию, Байден — в ходе трехдневного турне в Европу. Какие выводы напрашиваются?

Президент США Джо Байден завершил трехдневный визит в Европу, в начале которого он посетил Киев, а затем Варшаву, встречей с лидерами так называемой Бухарестской девятки — объединения внутри НАТО стран Восточной Европы, которое появилось в 2014 году на фоне начала кризиса на Украине. Вновь звучали резкие заявления в адрес Москвы. Что дальше?

Бывший президент США Дональд Трамп на днях не смог удержаться от комментариев в адрес внешней политики Байдена, сфокусированной теперь во многом именно на Украине, написав в собственной социальной сети Truth Social: «Если вы наблюдаете и понимаете шаги, предпринимаемые Байденом в отношении Украины, то увидите, что он систематически, но, возможно, неосознанно подталкивает нас к тому, что вскоре может стать третьей мировой войной». Кажется, ключевое слово тут именно «неосознанно».

Политики произносят речи, нагнетая риторику, совершенно без оглядки на известную поговорку про «слово не воробей». Как будто никакого «потом» больше не будет. Это из той же серии, когда президент Украины Владимир Зеленский вносит в Раду законопроект о санкциях против всех российских банков сроком на 50 лет. Что такое 50 лет? Полвека назад еще СССР существовал и практически ничто не указывало на его возможную кончину. Откуда он знает, что будет через полвека?

Тот же Байден в ходе трехдневного турне, кажется, уже достиг потолка риторического обличительного пафоса, говоря про экзистенциальное противостояние свободы и автократии, происходящее на полях боев именно на Украине. Разве что, в отличие от своего вице-президента Камалы Харрис, выступавшей на Мюнхенской конференции, не стал дословно обвинять лично Владимира Путина в «преступлениях против человечности». Зато обвинения в «похищении украинских детей» в адрес Москвы теперь прочно закрепились в западной риторике.

Что еще является отличительной чертой нынешнего не только военно-экономического, но и информационного противостояния, так это полное отсутствие нейтрального пацифистского движения, в том числе на том же Западе, где оно всегда было сильным на протяжении ХХ века. Некоторый скепсис по поводу глубины вовлечения Америки в украинские дела проявляют — на основе неоизоляционистских позиций — разве что отдельные правые республиканцы из числа упертых «трампистов».

Конфликт с обеих сторон, впрочем, видится исключительно в черно-белых тонах, в котором, как изящно выражаются дипломаты, нет пространства для переговоров. Символично, что за несколько часов до выступления Байдена в Варшаве президент Путин в своем обращении Федеральному собранию тоже обрисовал противостояние с Западом как экзистенциальное, в каковом не предполагается компромиссов и нет возможности для отступления.

А зампред Совбеза России Дмитрий Медведев с присущей ему в последнее время резкой прямотой еще проще изложил свое — да и, конечно, не только свое — понимание того, как Запад видит себе конфликт на Украине и вокруг нее: «Мы будем работать на поражение России, мы будем ограничивать и уничтожать вас…» А комментируя речь Байдена в Варшаве, он заявил, что Россию порвут на части, если она остановит спецоперацию в Донбассе, не добившись победы, зато конфликт может закончиться, если США перестанут поставлять Киеву оружие.

При этом сам Медведев уже не в первый раз откровенно грозит применением ядерного оружия. И поскольку его в этом никто не поправляет, значит, и такой сценарий считается наверху вполне реалистичным, если говорить уже о полном и бесповоротном окончании конфликта, который в этом случае уже точно настанет быстро. А других конкретных сценариев и целей, совместимых с жизнью, так сказать, пока не позволяет, видимо, предложить сама складывающаяся на полях боев ситуация.

По обе стороны противостояния — в Москве, с одной стороны, и в Вашингтоне и европейских столицах, с другой — воцарилось некое подобие консенсуса, что этот конфликт затянется очень надолго. Лишь из Киева периодически звучат бодрые заявления о некоем грядущем «решающем переломе» уже до лета и об окончании боевых действий чуть ли не в этом году. Не многие решаются развить эту мысль в том смысле, что то, что в Киеве видится «решающим переломом», может на деле оказаться катастрофической эскалацией конфликта как раз в том направлении, который описал прямодушный Трамп.

Можно ли сказать, что после риторически боевой поездки Байдена в Европу более прояснилось понимание той же Америки того, как и чем этот конфликт может закончиться? Не похоже. Помощник по нацбезопасности Салливан по итогам поездки в Киев упоминал, что некие консультации Байдена с Зеленским на предмет видения развития ситуации были. Ранее проходила информация, что Киев просил Вашингтон содействия в уточнении и проработке так называемых «десяти пунктов мира» Зеленского, однако сведений о том, как обстоят дела с этими консультациями, нет. Упоминания термина «мирные переговоры» в речи Байдена в Варшаве не было. Впрочем, как и в послании Владимира Путина.

Вероятно, речь в Варшаве задумывалась Байденом как аналог знаменитой речи Рейгана у подножия Бранденбургских ворот в Западном Берлине в июне 1987, когда он, обращаясь к Горбачеву, призвал: «Снесите эту стену!», имея в виду, берлинскую. Но Рейган тогда был куда более конкретен, хотя даже более велеречив. Байден же не обращался ни к Путину, ни к российскому народу, он вообще не особо проводил разницу между ним и российским руководством, исходя, очевидно, из все той же концепции «коллективной вины» всех русских скопом. Лозунг «Остановите Путина во имя свободы!» кажется, конечно, привлекательным для таких митингов, особенно в Польше, но он не подразумевает ответа на вопрос: «Что дальше?» Саму постановку вопроса не подразумевает. После чего можно опять перечитать посты Медведева про ядерную бомбу или Трампа про «неосознанное» движение к третьей мировой.