В Америке ищут «пропавших детей с Украины». Комментарий Георгия Бовта

Спецоперация действительно разделила немало украинских семей, констатирует политолог. Однако уместно ли в данном случае называть вывоз украинских детей в Россию депортацией и нарушением прав, как это сделано в докладе Йельского университета?

Лаборатория гуманитарных исследований Йельского университета в рамках программы Госдепартамента Conflict Observatory опубликовала доклад о том, как якобы российские власти прерывают родственные связи между вывезенными с Украины детьми и их родственниками. В докладе описана обширная сеть структур, в основном на базе пионерских лагерей, куда помещают украинских детей. В докладе это названо «незаконной передачей и депортацией защищенных лиц» и «однозначным нарушением четвертой Женевской конвенции о защите гражданского населения». Госдеп США призвал Россию обеспечить доступ внешних независимых наблюдателей к соответствующим объектам и предоставить регистрационные списки переселенных и депортированных детей Украины. В связи с заявлениями Госдепа посольство России в США заявило: «Мы делаем все возможное для сохранения несовершеннолетних граждан в семьях, а в случаях отсутствия или гибели родителей и близких — для передачи сирот под опеку». Об этом сказано в Telegram-канале посольства. Там добавили, что в 2022 году из-за боевых действий в регионе погибли 153 ребенка, еще 279 получили ранения. Что происходит с украинским детьми?

Тема украинских детей, которых то ли якобы насильно депортируют российские власти, то ли эвакуируют из зоны боевых действий, поднимается начиная с лета прошлого года, когда целый ряд чиновников, включая уполномоченного по правам детей при президенте Российской Федерации Марию Львову-Белову, попали за это под европейские санкции. То, что она сама осенью усыновила сироту с Донбасса, в глазах санкционеров является, видимо, лишь отягчающим обстоятельством. Речь о подростке-сироте из Мариуполя, мать которого умерла, а приемные родители отдали ему документы и сказали идти куда хочет.

Эмоционально тема «пропавших или похищенных детей» значима вообще для западного политического дискурса, поскольку некоторые поспешат тут же провести ассоциативную связь с нашумевшей историей нигерийских девочек, похищенных исламистской группировкой «Боко Харам» в 2014 году, когда во всемирной кампании за их освобождение активно участвовали голливудские звезды и американский президент Обама. А некоторые еще помнят, как австралийское правительство извинялось и платило аборигенам компенсации за то, что в 60-70-х годах ХХ века проводило кампанию массовой ассимиляции детей аборигенов, насильно отдавая их в белые семьи.

И вот теперь на фоне такого бэкгрануда делается попытка подвести действия российских властей под военные* преступления для будущего трибунала. Статус страны — военного преступника между тем теоретически может облегчить работу по конфискации активов такой страны. Сбором как раз свидетельств на предмет военных преступлений и занимается созданный при Госдепе центр Conflict Observatory.

В то же время многие СМИ, излагая суть 34-страничного доклада лаборатории Йельского университета, явно не пошли дальше прочтения краткого саммари полученных результатов. Где сказано, что «под стражей в России» (да-да, именно так) находятся около шести тысяч детей в 43 преимущественно бывших пионерских лагерях, половина которых находятся в Крыму. Что там проходит «политическое перевоспитание» в рамках программы интеграции. Что некоторые дети были помещены в приемные семьи в России. Что возвращение детей домой примерно в 10% лагерей, выявленных авторами доклада, якобы было приостановлено. Наконец, что согласие, полученное первоначально от родителей на посещение лагеря их ребенком, часто нарушается.

А вот при более подробном изучении документа можно узнать другие детали. Начиная хотя бы с описания методики исследования: оно было сделано на основе изучения открытых источников, а также спутниковой съемки, однако у авторов не было возможности проводить интервью ни с детьми, ни с их родителями. Ни одного прямого свидетельства очевидца или участника там нет. При наличии родителей, как правило, идет речь о том, что дети были отправлены в лагеря отдыха или эвакуацию все-таки с их ведома и формального согласия. Киев, правда, настаивает, что родителей запугивали. Москва указывает, что спасала детей из зоны боевых действий или из разрушенных городов. Есть случаи вывоза детей целыми детскими домами, притом что у некоторых из их обитателей живы родители — как правило, из неблагополучных семей. Для решения таких вопросов нужно конструктивное взаимодействие с украинскими властями, каковое сейчас невозможно представить.

Непрост и вопрос с сиротами. Куда и кому их возвращать, если даже обмен пленными не налажен? В докладе есть критика плохой коммуникации между детьми в лагерях и их родителями. В то же время такая коммуникация в принципе есть и не запрещена. Также, как можно выяснить, в ряде случаев задержка с возвращением детей обратно на Украину была вызвана тем, что на данной территории идут боевые действия или она находится под контролем Киева. Наконец, под программой «политического перевоспитания» в принципе можно понимать любое обучение детей по российской школьной программе. А по какой программе их надо учить?

Мария Львова-Белова ранее рассказывала, что у приемных детей, которых якобы бросили приемные родители и которые были вывезены из Мариуполя в Подмосковье во время боевых действий, было сначала негативное отношение к России, но затем оно «преобразовалось в любовь к России». В результате, по ее словам, когда этим детям сообщили о возможности «вернуться», никто из них не захотел этого делать.

Очевидно, следует все-таки признать, что проблема разделенных боевыми действиями семей имеется, как во всяком конфликте. Она требует своего решения. Но в каждом случае, видимо, все же требуется индивидуальный подход, а не общий шаблон или автоматическая постановка штампа «военных преступлений». Например, по данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, на начало текущего года с Украины выехали почти 8 млн (7 967 409 человек) беженцев, из них 2 млн 850 тысяч приняла Россия. Включая сотни тысяч детей. Вряд ли все эти люди были насильно депортированы.

И, в принципе, ради решения проблемы разделенных семей можно было бы даже условно согласиться с предложением Госдепа США допустить некую независимую международную миссию — но лучше все же не под эгидой Госдепа, а под эгидой той же ООН — в места, где живут дети — вывезенные, эвакуированные, сбежавшие или уехавшие по стечению обстоятельств с Украины. Которая могла бы установить, связавшись с их настоящими родителями, если таковые имеются, можно ли их куда-либо вернуть, как и когда это лучше сделать. Или все-таки некуда.

*Минобороны РФ подчеркивает, что речь идет о спецоперации.