Эрдоган: число жертв землетрясений в Турции превысило 14 тысяч

— Сейчас задействовано более 110 тысяч личного состава, спасательных служб, армии, волонтеров, идет огромная работа, но все равно этого мало, потому что масштаб разрушений просто огромен. Тут очень важно не быть обузой и грузом для спасателей, для служб, там этого не надо. Хорошо, когда постоянно свежая кровь туда прибывает.

— Вы тоже вернетесь туда с новыми запасами?

— Безусловно, да.

— Скажите, пожалуйста, а вот теплые вещи, о которых вы говорите, нужны ли будут? Государство наладит логистику?

— Еще понадобится много дней в непрерывном режиме отправлять помощь в Турцию. Тут дело не только в логистике, логистика страдает, страдает очень сильно, тут еще и дело в масштабе разрушений. Жители города остались без домов. И поэтому сейчас самое главное — одеяла, подгузники детские. С едой мы там проблем не видели, но эти расходники были очень важны. Огромные трафики, огромные пробки на дорогах из-за количества гуманитарки. Мы сейчас по дороге ехали, больше 4-5 километров пробок скапливается на отдельных дорогах.

— Я слышал, что идет сдача крови. И при этом там строгий отбор?

— В первые часы шансы того, что мы найдем там выживших, были выше, поэтому потребность в крови была больше. Но чем больше мы теряем времени, тем меньше будет выживших. Например, мы вчера ночью до сегодняшнего утра ходили по переулкам, но найти выживших все сложнее и сложнее, нашли буквально троих-четверых человек. Пока что люди в шоке, и этот шок продолжается. Те, кто смогли выехать из Хатая, у кого были возможности, выезжают без остановки. Те, у кого близкие, стараются добраться до тел своих родных, чтобы их похоронить. Пока еще рано говорить о том, что они смирились с тем, что произошло. Мы, например, старались хоть как-то поднять настроение, раздавали сладости, и люди, несмотря на то, что они голодны, несмотря на то, что им это все нужно, просто в отчаянии сидят и оплакивают своих близких. Мне особо запомнилось, как дядя с племянницей трехлетней стоят и смотрят на руину, развалину, которую разбирают, в ожидании того, выйдет ли мама, папа или братья, кто-нибудь из родственников из-под этих завалов. Ситуация сложная и душераздирающая.

— Там работают врачи, работают спасатели, все это хорошо, у них все есть, но они не могут обеспечивать этим волонтеров. К примеру, я разговаривал со спасателями, и они говорят, что очень часто бывает такое, что достают тела целые физически, практически ни царапины, ни переломов, но погибших от переохлаждения. И первостепенно, конечно же, это теплые вещи, то есть банальное одеяло, которое здесь, в Турции, стоит копейки, их нужно очень много. Ездили мы в основном по провинции Анталья, появляется информация о каком-то пункте приема, перед тем, как я это выложу где-то или дам такую информацию, мне нужно самому съездить и это проверить.

— Русскоязычные граждане желают помочь и собирают вещи, одежду и прочее?

— Конечно. Поначалу это выглядело так, что люди просто хаотично бегали, искали. Даже до сих пор остаются люди, которые не знают, куда бежать, что делать.

— Известно ли что-то о пострадавших в ходе землетрясений россиянах?

— Есть такая информация, я, к сожалению, не могу точно сказать, насколько она подтверждена. Во-первых, в Турции очень много русских жен, смешанных семей, достаточно большое количество, и есть информация как минимум об одной женщине, которая с мужем была под завалами. Плюс в одном из районов, я, к сожалению, не помню локацию, был отель, и в этом отеле проходил курс по обучению гидов, готовились к сезону, там достаточно красивые места, и отель был завален, то есть погребены абсолютно все, и там были два русскоязычных гида, к сожалению, не могу сказать, это граждане России или нет. Вот, к примеру, вчера был случай, был найден мальчик маленький, не владеет ни русским, ни турецким, он довольно-таки славянской внешности, и спасатели очень сильно переживали, думали, что это кто-то из россиян, либо украинцев, либо белорусов. Спустя время оказалось, что все нормально, нашлись родители, он из арабской семьи.