Минфин увеличит продажи юаней почти в три раза

— Как вы можете оценить цифру потерь из-за недополученных нефтегазовых доходов в размере 108 млрд рублей в феврале? Более 50 млрд рублей за январь — это много или мало?

— Это примерно как должно было быть по двум причинам: наши базовые нефтегазовые доходы, от которых мы отклоняемся вниз, составлялись еще летом прошлого года, и тогда еще не было взрыва на «Северных потоках», из-за этого объема экспорта природного газа и цены немного завышены. Кроме того, в январе расширился спред Urals к Brent, что увеличило нормальные продажи от 50 млрд до примерно 100 млрд рублей. Я думаю, что до конца года Минфин будет продавать примерно 100-120 млрд рублей в месяц стабильно, и по итогам года мы продадим порядка 20 млрд долларов, что снизит ликвидные активы ФНБ где-то с 87 млрд долларов до 67 миллиардов.

— Это больно для бюджета, для казны?

— Я думаю, что это та цель, ради которой эти накопления были когда-то и сделаны. Они были созданы ровно для того, чтобы их использовать сейчас.

— Рубль должен реагировать позитивно и расти на новости о том, что гораздо больше валюты будет продано. Но отчего-то этого не произошло. Почему, как вам кажется?

— Тот факт, что продажи растут, из-за какого-то распространенного мнения среди аналитиков считается позитивным для рубля, но физически это абсолютно неверно. Рост продаж происходит из-за того, что в Россию приходит меньше валюты, через налоги изымается лишь часть этого дополнительного притока. Поэтому скорее позитивная новость для рубля будет, когда продажи не только сократятся, но и Минфин начнет покупать валюту.

— Когда, можно предположить хотя бы?

— Чтобы Минфин начал покупать валюту, мы должны увидеть Urals по цене выше 65 долларов за баррель. Для этого, я думаю, Brent должен быть выше 90 долларов за баррель.

— Зависит от того, как будут финансировать дефицит бюджета, и министр финансов в начале года уже готовит рынок, потому что дефициты окажутся выше, чем заложенные. В моем понимании, совершенно несостоятельный бюджет этого года. Уже, думаю, сейчас идет исполнение не по тому плану. В зависимости от того, как будут финансировать этот дефицит, я пока ожидаю в базовом сценарии 5 трлн рублей, что вполне терпимо. Это может «съесть» все юани, их там немногим больше, чем на 3 трлн, с учетом проведенных интервенций. Их не хватит, чтобы закрыть дефицит, поэтому нужны будут заимствования, заимствования пока тоже, в отличие от конца прошлого года, идут не очень интенсивно. В совокупности, возможно, двумя этими источниками и будут крыться дефициты этого года.

— Спасет ли ситуацию повышение цен на нефть?

— Спасет, если, конечно, — это важная оговорка — затронет российский сорт. Надо понимать, что не во всех обстоятельствах этого повышения может так получиться, что оно распространится на российские сорта и на российские нефтепродукты, что немаловажно. Потому что до текущей даты, насколько мне известно, нефтепродукты уходят почти без дисконта.

— Сегодня только 3 февраля, при этом Минфин уже подсчитал, что недополучит 108 млрд рублей. Может ли цифра серьезно измениться по итогам месяца?

— Сложно работать только на прогнозах. Скажем, мне было понятно, что 8 трлн рублей, намеченные как нефтегазовые доходы на этот год, могут быть не получены. Сколько может быть недополучено, пока вопрос открытый, зависит от многих факторов, включая курс и эффективность санкций, часть которых вступит 5 февраля, включая то, как будут исполнять расходы. Все это вместе может на многое повлиять. У меня ощущение, что 8 трлн рублей будет недополучено или где-то по грани. В существенной степени этому поможет удешевление рубля, а вовсе не конъюнктура, там расклады по поставкам, по объемам, но сказать, что комфортно будет протекать с точки зрения доходов этот год, нельзя, особенно посмотрев на январь. По-моему, такого плохого января по доходной части я не видел.