По его словам, несмотря на сложности, ситуация в отрасли начинает стабилизироваться, что подкрепляется цифрами
Кирилл Царев. Фото: пресс-служба
Восемь месяцев с начала санкционных потрясений: нормализовалась ли ситуация в российском банковском секторе? О том, какие тренды преобладают в поведении розничных клиентов и что может стать альтернативой доллару и евро, рассказал первый заместитель председателя правления Сбербанка Кирилл Царев.
Сегодня «Сбер» — ньюсмейкер во многом: и информационно, и рыночно. Акции «Сбера» выросли сразу на 5% после известия о том, что компания вновь открывает свою финансовую информацию. Почему было принято такое решение, хотя ЦБ с начала известных событий разрешил банкам не публиковать ее, чтобы не сеять панику в рядах клиентов и вкладчиков?
Кирилл Царев: Я думаю, что определенные ограничения на предоставление информации связаны с тем, что банковская отрасль столкнулась в этом году с рядом вызовов. И важно, чтобы банковская отрасль могла правильно это все переварить, пережить и восстановиться. Мы считаем, что «Сбер» это испытание прошел. Сегодня мы объявили результаты за десять месяцев работы. Для нас важно, что «Сбер» сейчас один из самых ликвидных на российском фондовом рынке. У нас уже почти 2 млн акционеров. Мы считаем важным давать информацию клиентам — нашим акционерам в том числе о том, что происходит с бумагой, что происходит с самой компанией, потому что последние шесть-семь месяцев инвесторы были вынуждены покупать и продавать бумаги, не имея какой-то отчетности. Поэтому мы считаем, что это важно, и возвращаемся к регулярному информированию наших клиентов о том, с какими результатами мы идем.
Сегодня вы объявили, что «Сбер» вернулся к прибыльности. По итогам года прибыль ожидается в размере 50 млрд рублей. Были ли на протяжении этих восьми-девяти месяцев какие-то моменты, когда действительно стоило не публиковать отчетность?
Кирилл Царев: 50 млрд — это чистая прибыль с начала года, за десять месяцев. За октябрь мы заработали 122,8 млрд рублей, а прибыль, накопленная с начала года, — 50 млрд рублей. Понятно, что мы столкнулись с определенными убытками, надо было отвечать на те вызовы, которые произошли в этом году. Но сейчас мы уже смотрим с уверенностью на все происходящее, а теперь эта уверенность хорошо подкрепляется еще и цифрами нашей отчетности.
В прошлом году прибыль «Сбера» превысила 1 трлн, 50 млрд — совсем другая сумма, и разница очевидна. Что касается розничных клиентов: мы знаем, что в марте, после начала специальной операции, люди стали забирать деньги. Сегодня было объявлено, что 500 млрд из банковской системы граждане обналичили за сентябрь, за октябрь — 100 млрд, сумма заметно сократилась. Как эта картина складывалась у «Сбера»?
Кирилл Царев: Если говорить в целом, то надо начать с портфелей. Мы видим стабильную ситуацию. Например, в кредитовании у нас рост розничного портфеля — 9%, он составил уже более 11,6 трлн рублей. Также вырос и корпоративный портфель — примерно на 12%, если без учета валютной переоценки — 18 трлн. То есть мы по нашим активам, по нашему кредитованию сегодня видим, что мы бизнес продолжаем развивать. По вкладам и поведению клиентов, безусловно, мы видели определенное увеличение спроса на наличные в конце сентября и начале октября. Вместе с тем никаких панических шагов по снятию или закрытию вкладов досрочно не было. Просто мы увидели повышенный спрос на наличные, который продолжался две-три недели. Цифры ЦБ во многом об этом говорят. Сегодня мы вернулись к совершенно нормальным, стандартным показателям. В том числе видим, что у нас увеличивается пассивная база. Другой важный тренд, и он сейчас один из основных, — девалютизация: уменьшение пассива в валюте, прежде всего в долларах и евро. Эта тенденция началась весной, и она продолжается. Нас она вполне устраивает, поэтому эти пассивы, безусловно, сокращаются.
Девалютизация — тема достаточно острая. Люди покупали доллары и евро на волне панических настроений в начале марта по курсам зачастую выше 100. Мы знаем, на каких курсах рубль находится сейчас. Знаем, что некоторые банки, поскольку ЦБ дал определенные права, устанавливают курс, который безальтернативен для владельца валютного вклада, не просто по нынешнему весьма высокому курсу рубля биржевому, но и еще гораздо ниже. Люди понесли потери. Даже если вы людям отдаете доллары в рублях по биржевому курсу, все равно покупали они доллары за 90, 100, кто-то в лучшем случае за 80, наличными они получить их не могут. Что люди делают сейчас с этими деньгами? Является ли российский фондовый рынок привлекательным средством вложения для тех, у кого эти деньги есть?
Кирилл Царев: С советами надо быть аккуратным. Все себя ведут совершенно по-разному, безусловно, есть определенная категория клиентов, кто чуть-чуть в противофазе действует. То есть покупали за 120, теперь, возможно, ждут отскока назад. Часть клиентов все равно сидит с валютой, надеясь на что-то. Хотя доходных ставок, понятно, уже нет, там ставки нулевые, в некоторых случаях есть комиссия за хранение. По сути, это отрицательная процентная ставка, но до конца, наверное, нет какого-то признания потерь.
Профессиональные инвесторы всегда несколько более трезво на это смотрят. И часть клиентов, мне кажется, ждет отскока курса для того, чтобы по какому-то более высокому курсу конвертироваться. Часть клиентов этого не дожидается, происходит конверсия. Мы, со своей стороны, клиентам дали возможность по нормальному курсу выходить в рубли. Сейчас мы запустили два вклада. Один — с возможностью конверсии в рублевой депозиции с относительно высокой процентной ставкой, а второй — с конверсией в депозит в юанях. Это одна из альтернатив, потому что все-таки мы живем в рублевой зоне и основные сбережения у населения — в рублях. Если есть желание диверсификации, то у вас верификация, по сути, может происходить как по инструментам, то есть это вклады, какие-то вложения в ценные бумаги в рублях, так и, возможно, с разной корзиной валют.
Сейчас две наиболее популярные валюты — доллар и евро — становятся все менее привлекательными и с точки зрения рисков, и с точки зрения возможностей инвестирования. Потенциально появляется юань. Пока, во-первых, в ограниченном количестве, во-вторых, инструментов как депозитных вкладов, так и с позиции рынка ценных бумаг не так много. Но он будет развиваться, потому что какая-то альтернатива на рынке нужна.
Может ли юань как резервная валюта полноценно стать заменой доллару, который выступал многие годы консервативным, но надежным средством?
Кирилл Царев: Сто процентов нет, разве что в какой-то части. У нас мало юаней, мало инструментов, которые клиентов привлекают. Вопрос не только в том, чтобы финансовые инструменты юань привлекли, его нужно куда-то размещать. Значит, кто-то должен кредитоваться в юанях. Тот, кто кредитуется или планирует кредитоваться в юанях, скорее всего, ведет товарооборот с Китаем, и тогда у него есть натуральное хеджирование риска. А если у него товарооборот не с Китаем, значит, ему необходимо каким-то образом брать на себя валютный риск или находить способы его замещения. Для этих целей нужны инструменты. Я уверен, что они все будут развиваться, вопрос в скорости. Долларовый рынок, долларовый инструмент, конечно, более развит, и в нем работали сразу все.
Физически если многие люди, которые копили доллары, решат, что хотят копить в юанях, их на них просто не хватит?
Кирилл Царев: Мы видим, что какое-то число клиентов переходит в юань, но нельзя сказать, что туда переходят все клиенты из доллара. Во-первых, часть клиентов остается в долларе, часть клиентов переходит в рубль, кто-то переходит в юань. Но надо понимать, что юань тоже имеет свои валютные риски. В корзине валют относительно рубля это потенциально может быть какой-то хедж. Например, доллар и юань точно так же ходят относительно друг друга. И с начала года юань к доллару подешевел. Это не панацея, не ключевое спасение. Как один из элементов, как один из возможных кирпичиков инвестиционной и сберегательной стратегии — может быть. Но вместе с тем могут возникать и новые риски. Необходимо быть аккуратным.
Всплеск интереса к золоту — он продолжается или он уже иссяк? Насколько этот вид сбережения прижился?
Кирилл Царев: Он не иссяк. Но важно отметить, что, помимо турбулентности, которая появилась в этом году, еще произошли определенные налоговые изменения. А именно ушел НДС с физического золота для физических лиц. Поэтому спрос на золото — это альтернативный защитный механизм, причем я бы отметил, что их как инструмента два. Первое — это обезличенные металлические счета ОМС. Без физического золота вы покупаете фактически котировку, и там есть не только золото, но и другие драгоценные металлы — с одной стороны. С другой стороны, есть физическое золото. На физическое золото спрос в этом году действительно высокий. Сильно повышенный спрос был весной, дополнительный всплеск мы увидели осенью.
Потому что очень продвигалась в сознании масс идея «давайте не доллар, а золото». Кстати говоря, финансово не очень эффективно пока.
Кирилл Царев: Опять же, это просто: берете риск на другой актив. Когда вы покупаете доллары — берете риск на доллар, покупаете юань — берете риск на юань, покупаете золото — берете риск на золото. С учетом ожидаемой мировой рецессии мы видим, что золото относительно доллара дешевеет, может, не так сильно, так как еще и доллар дешевеет относительно рубля. Поэтому его можно рассматривать как элемент диверсификации. Если клиент хочет попытаться все максимизировать — поставить все на черное или на красное, — обычно все заканчивается драматично. Если мы говорим про диверсификацию, это всегда означает, что в каком-то активе вы заработаете, в каком-то, может быть, даже чуть-чуть потеряете, но вопрос совокупного эффекта, который есть, по всему вашему портфелю сбережений. Здесь снова важна роль банков как финансовых советников для правильного структурирования портфеля клиента. Это касается и рынка российских ценных бумаг: да, на нем увеличилась волатильность, с одной стороны, с другой — там есть возможности. Многие начинают публиковать какую-то часть отчетности, рынок приходит с этой точки зрения к нормализации. И мы — один из тех эмитентов, кто сейчас это начал делать. Я надеюсь, что это поможет нашим инвесторам лучше разбираться в том, что сейчас происходит на рынке, и, может быть, начать инвестировать. Но еще раз призываю быть крайне аккуратными и осмотрительными.
Ситуация такая, что, если оглянуться назад, на последние восемь месяцев, все самые осторожные ставки не сыграли, а сыграли самые рисковые. Потому что, если знать бы, в марте надо было российские акции покупать за рубли. И вот сейчас бы можно было прибыль фиксировать.
Кирилл Царев: Здесь я с вами не соглашусь. Я считаю, что в этом плане выиграл простой вклад. В прошлом году клиенты говорили, что им не очень нравятся вклады в рублях под 4%, что они лучше пойдут на рынок ценных бумаг и купят акции. И даже три первых месяца показывали хороший перформанс этого портфеля. Но потом произошло нечто иное. Вклад вам гарантирует, что в рублях вы сбережения не потеряете и даже чуть-чуть их приумножите. Вопрос: насколько чуть-чуть? Конечно, есть колебания. Поэтому мне кажется, что это еще раз показало, что важен вопрос планирования с точки зрения срочности, то есть на какой срок, на какой горизонт вы смотрите на инвестиции. Надо не забывать, что одна из ключевых функций в инвестировании — это сбережения плюс заработок. То есть, если мы хотим всегда зарабатывать, значит, мы принимаем по умолчанию готовность брать больший риск, а больший риск — это возможные потери. Если мы говорим про сохранение — это меньше доходность, но зато номинальные ваши инвестиции в хороших условиях должны сохраниться. Поэтому я последовательно выступаю за то, что портфель должен быть диверсифицирован. И в прошлом году, когда все спрашивали: «Вот сейчас все уйдут на брокерское обслуживание. Зачем вообще банковские вклады? Может быть, пришло время теперь всем все инвестировать?» — сейчас мы, к сожалению, увидели, что все должно быть диверсифицировано, и очень надо аккуратно следить за тем, как вы сохраняете и приумножаете ваше благосостояние.
О макроэкономике: мы знаем, что номинальные доходы людей растут, хотя реальные доходы падают, но люди мало тратят по вполне понятным причинам: у них выросла склонность к сбережению. Банк видит эту склонность к сбережению? Где они в итоге сберегают? Что на первом месте? Надолго ли это? Или со временем люди начнут тратить?
Кирилл Царев: С этой точки зрения год был аритмией. В какой-то момент мы увидели повышенные траты: весной, в ожидании в том числе девальвации рубля, в ожидании дефицита. Сначала был пик по потреблению, в том числе про запас. После этого началось падение потребления. Во-первых, потому, что что-то уже было куплено впрок, а во-вторых, по целому ряду позиций, например по автомобилям, существенно изменились предложения. Часть людей перешли к сберегательной модели не только потому, что они хотят сберегать, а потому, что в этот момент количество альтернатив, куда можно было потратить, тоже сократилось. Сейчас ситуация относительно выравнивается. Появляются какие-то предложения. Всегда, когда происходит какая-то турбулентность, мы видим приток клиентов, потому что люди действительно начинают чуть замедляться в хорошем смысле слова в тратах, есть меньшая определенность про будущее и больше желания сберегать. Поэтому пока мы видим, что элемент сбережения увеличился. Посмотрим, что будет дальше. Прогнозировать сильно долгосрочно сложно. Мне кажется, если на рынке будут расти предложения тех или иных товаров, определенный горизонт планирования у домохозяйств будет увеличиваться. Мы увидим, возможно, большие траты.
Технологически «Сбер» — один из лидеров даже в мировом соревновании. Но сейчас у нас большинство людей платит обратно пластиком, а не телефоном. Как мы сейчас двигаемся или восстанавливаемся в плане технологий для простых пользователей?
Кирилл Царев: «Сбер» — самая крупная технологическая компания страны, и мы продолжаем развивать наши сервисы. Действительно, в начале года мы увидели уход иностранных игроков. В том числе наши клиенты лишились возможности пользоваться Google Pay, Apple Pay, мы временно были вынуждены приостановить SberPay именно как оплату телефоном. И мы, и Центральный банк, и НСПК ведем большую работу технологическую, в том числе в этом направлении. И задача была вернуть клиентам привычный опыт — возможность оплачивать покупки не пластиковой картой.
Это в рамках SberPay или собственной, сберовской?
Кирилл Царев: Мы поддерживаем и технологию SberPay, и у нас есть собственная, сберовская технология «Плати QR». Сегодня у нас на 700 тысячах терминалов можно оплатить телефоном, отсканировав QR прямо с POS-терминала. В следующем году мы планируем, что все наши терминалы будут поддерживать эту технологию. Она доступна для всех клиентов, вне зависимости от модели телефона. Главное, чтобы у него камера работала, QR распознавала. У нас есть еще одна радостная новость. Мы к этому шли последние несколько месяцев. Со следующей недели мы вновь запускаем SberPay — оплату телефоном. Единственное, пока что он будет доступен на смартфонах с операционной системой Android. До того как SberPay стал недоступен, у нас было примерно 2 млн пользователей, сейчас мы планируем, что пользователей будет еще больше и у наших клиентов появится хорошая альтернатива для оплаты. Есть Mir Pay, есть Samsung Pay, а теперь будет SberPay. И каждый сможет выбрать то, что ему удобнее. Мы развиваем все доступные сервисы. Сегодня вы можете в мобильном приложении оплачивать через СБП, вы можете переводить деньги как напрямую банк в банк, так и через СБП, это же касается и QR. Поэтому наша задача — поддерживать все технологии и обеспечивать клиента наиболее оптимальным для него способом оплаты. Просто вы должны понимать, что в зависимости от способа оплаты и у магазина, и у клиента разные условия. Напомню, когда вы платите банковской картой неважно какого банка, у каждого банка есть программа бонусов, кешбэков и так далее, которая клиенту предоставляется. Поэтому важно, в чьих интересах, какой платежный метод более выгоден. И, на наш взгляд, важно, чтобы сам клиент мог выбрать. Наша задача — предоставить ему все способы, тогда он сможет выбрать лучший, удобный и самый выгодный для него. Мы все делаем для наших любимых клиентов.
