Почему мы не импортозаместились, или Где вы были все эти восемь лет? Комментарий Георгия Бовта

Член Совфеда Андрей Клишас заявил о полном провале программы импортозамещения. Пресс-секретарь президента с ним не согласился. Возможно ли в принципе в современном мире жить в условиях полного импортозамещения, надо ли это делать и сколько это будет стоить экономике страны?

Глава комитета Совфеда по конституционному законодательству и госстроительству Андрей Клишас заявил, что программа импортозамещения в России полностью провалена. «Кроме бравурных отчетов отраслевых ведомств, нет ничего. Наши люди это видят и по товарам народного потребления, и во многих других сферах», — сказал Клишас. В Кремле не согласны с мнением, что в России программа импортозамещения полностью провалена, заявил в ответ пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. «То, что есть невыполненные планы, — да, наверняка, мы с вами не живем и не работаем в идеальных условиях, условия, наоборот, агрессивные». На вопрос, нужен ли запуск программы импортозамещения с учетом новых условий, Песков ответил: «Вы же слышите заявления, в целом есть понимание и в госкорпорациях, и в правительстве — в нынешних условиях принципы, режимы и методология работы должны быть абсолютно другими. И это позволит нам справиться с теми задачами, которые перед нами стоят в связи с известной ситуацией». А как на самом деле обстоят дела?

Не одно десятилетие российская экономика выстраивала систему взаимовыгодного рыночного взаимодействия с внешним миром, которая позволяла покупать нужные товары по выгодной цене, с наиболее удобной логистикой. В плане интеграции в мировую экономику мы ушли от Советского Союза очень далеко: объем внешней торговли составляет более 44% ВВП, тогда как в СССР середины 1980-х годов он не превышал 5%. При этом почти 90% бизнесов зависят от импортных поставок, а некоторые отрасли целиком существуют за счет импорта; утрачены многие технологические компетенции.

После 2014 года была поставлена разумная задача снизить зависимость от импорта. Однако, во-первых, никакая современная экономика не может функционировать в условиях автаркии. Если только совсем перестать считаться с себестоимостью. А все технологии мира самим заново не придумать. Во-вторых, нынешняя ситуация стала идеальным форс-мажором, когда все прежние показатели импортозамещения можно выбросить на помойку.

Скажем, еще недавно Минпромторг высчитывал по баллам уровень локализации российских автомобилей. По итогам 2020 года получалось, что «самыми отечественными» стали разработанная в России Lada Largus и лицензионная Granta. Но какой в этом толк, если в апреле российский авторынок рухнул на 78,5%? В годовом исчислении. Нет не только своей автоматической коробки передач, но и много чего другого. То есть критического импорта. Или, тоже неожиданно, выясняется, что не будет поставок ни материалов для тетрапаковской упаковки, ни даже оболочки для колбас и сосисок. Но разве кто-то вообще думал импортозамещать оболочку для колбасы? Или кто-то готовился к тому, что из-за развала логистики обнаружится тотальная зависимость здравоохранения не только от импортного оборудования и расходников, но и почти всех фармацевтических субстанций? Мы не производим ни одноразовых шприцев, ни медицинских перчаток. Но еще полгода назад все сочли бы абсурдом готовиться еще и к такому импортозамещению.

Есть успехи в импортозамещении в сельском хозяйстве. Однако даже импортозамещение на 99% не означает полной самодостаточности на всех этапах производственного цикла. Посему при производстве сахара в размере 99,8% от потребления все семена сахарной свеклы завозятся из-за рубежа, как и 80% инкубационных яиц индейки, почти весь малек товарной форели и 80% комбикормов для ее выращивания. После 2014 года импортозамещение шло, но по нему отчитывались как по выполнению задачи увеличения доли добавленной на территории России стоимости. Но это не могло избавить от критической зависимости от импорта по множеству направлений. Речь в том числе об «экономике больших масштабов» — economies of scale, когда происходит снижение затрат на единицу продукции при укрупнении производства. Проще говоря, нельзя создать продукцию мирового уровня без выхода на мировые рынки. Поэтому нет ни одного успешного автоконцерна в мире с производством менее 4-5 млн автомашин в год. То же самое со всем современным оборудованием.

В 2017 году Минпромторгом было выделено 14,5 млрд рублей на «изгнание иностранной электроники из России». За эти несколько жалких сотен миллионов долларов ставилась задача создать аналоги всей линейки радиоэлектронных компонентов из США, Японии, Южной Кореи, Германии, Франции — вообще всего коллективного Запада. Сотни наименований изделий и компонентов, созданных десятками зарубежных компаний на основе многомиллиардных разработок! Работы по всем лотам всех тендеров должны были быть завершены до 20 ноября 2019 года. Включая наладку серийного производства.

Вопрос: «Где это все?» — риторический. Потому что за несколько сотен миллионов долларов невозможно создать главного, что нужно для современной электроники: высочайшей научной и инженерной культуры, а также производств соответствующего уровня и кадров.

По данным Высшей школы экономики, зависимость от импорта в конечном потреблении наиболее высока (более 50%) в текстильной промышленности и фармацевтике, в электрооборудовании, авто и компьютерах, пишет Forbes. В бумажной и химической продукции, а также в металлопродукции — от 30% до 50%. Наибольшая импортная зависимость от Евросоюза и Северной Америки — в машинах и оборудовании (40%), лекарствах (34,5%), авто (28,3%), резиновых и пластмассовых изделиях (24,6%). При этом сама по себе импортная зависимость, когда страна имеет доступ к иностранным технологиям, лишь увеличивает производительность и порой даже критична для экспорта. Поэтому меры по ее сокращению и, наоборот, наращиванию импортозамещения не всегда отвечают задачам долгосрочного роста конкурентоспособности самой российской экономики. Так что по уму России и не нужно вводить охватывающее все секторы промышленности импортозамещение, оно попросту невозможно, считают в ВШЭ. Требуется, наоборот, привлекать новых иностранных инвесторов и технологии. Осталось только их найти и уговорить.