Тонкости дела Раковой. Комментарий Георгия Бовта

Дело экс-замминистра просвещения Марины Раковой уже стало резонансным, а открывающиеся детали и подробности не проясняют ситуацию, а лишь заставляют задавать новые вопросы, подчеркивает политолог

В резонансных делах — а дело Марины Раковой уже таковое — почти всегда возникает ощущение недосказанности, причем именно с политическим подтекстом. И оставляет вопросы: почему именно сейчас, кто заказчик и в чем истинная подоплека. Пока на них нет ответа. А объяснения типа «вдруг вскрылись обстоятельства» сейчас мало кого удовлетворяют.

К примеру, СМИ утверждают, что в основу дела Раковой, а вслед за ней и ректора Шанинки Сергея Зуева легла экспертиза, сделанная в Российской академии образования (хотя адвокат Зуева сказал Business FM, что не она легла в ходатайство об аресте его подзащитного). Ее возглавляет бывшая начальница Раковой, экс-министр просвещения Ольга Васильева. После ухода Васильевой с поста министра Ракова успела проработать при новом министре Кравцове лишь два месяца, а затем ушла в «Сбер» вице-президентом. Теперь ходят слухи, что у Васильевой был некий конфликт с молодой импозантной 38-летней заместительницей.

Даже если это и так — а подтверждений тому мы не знаем — в бытность министром Васильева не заметила никаких странностей в том, что Ракова, как уверяет следствие, в 2019 году пролоббировала выделение бюджетных средств принадлежащему Минпросвещения Фонду новых форм развития образования. Он был создан при участии Раковой. Неужели без ведома Васильевой? На средства фонда были затем заказаны работы у субподрядчика — Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинки).

Сторонний наблюдатель спросит: а зачем вообще понадобился этот фонд-прокладка и почему Минпросвещения не могло напрямую заказать работы в рамках проекта «Учитель будущего»? Ответ, если опустить залезание в дебри российской бухгалтерской отчетности, состоит в том, что так вроде проще выделять бюджетные средства на нужные госведомствам цели. Оставим даже в стороне инсинуации про «удобства распила». Но оказывается, что проще — это до поры до времени.

Еще больше непросвещенный обыватель может удивиться, когда ему расскажут, на что тратил деньги означенный фонд. Например, 75 млн рублей на разработку «целевой модели национальной системы профессионального роста педагогических работников». Или 59 млн рублей на разработку «комплектов диагностических материалов» для выявления уровня профессиональной компетенции педагогов. Обывателю все это покажется алхимией и шаманством от просвещения, которому от таких ритуалов ни холодно и ни жарко. То же самое показалось, видимо, и следователям. Но специалистам должно быть виднее. Педагогика — штука тонкая. Более понятной выглядит закупка на 33 млн рублей услуг по проведению тестирования компетенций учителей 5-11-х классов в 11 регионах России. Ни в одной из госзакупок Шанинка не фигурировала, она была субподрядчиком. Это тоже обычное дело в российских госконтрактах.

Ранее экс-министр Васильева высоко оценивала все эти проекты, говоря о настоящей «реформе в национальной системе учительского роста» и о новой системе аттестации учителей, которая должна была стать обязательной с 2020 года. Федеральный проект «Учитель будущего» также предполагал, что не менее половины педагогов должны пройти переподготовку и будет создана некая новая система карьерного роста. Вице-премьер Татьяна Голикова говорила, что на повышение квалификации педагогов будет направлено аж 15 млрд рублей.

Та же Ракова, чей карьерный взлет из алтайской глубинки загадочным образом начался после 2014 года, когда она стала сотрудницей Агентства стратегических инициатив (АСИ), успешно реализовала проект по созданию сети детских учебных центров по техническим специальностям «Кванториум». Проект высоко оценил вице-премьер Андрей Белоусов. По этой части к ней претензий нет. А по другой части, где фигурирует Шанинка с ее непростыми отношениями с властями, претензии есть.

Речь, скорее всего, идет не о буквальном «хищении» 50 млн, каковая сумма для чиновников министерского масштаба далеко не самая впечатляющая, а о нарушениях в бухгалтерской отчетности. Касательно гуманитарных проектов для судебно-бухгалтерской экспертизы имеется огромный простор для субъективного толкования. Тем более что и у бывшей начальницы Раковой теперь открылись глаза на имевшиеся нарушения, которые были незаметны ранее.

Да даже если все отчеты и оформлены правильно, следователи все равно могут посчитать, что денег выплачено слишком много или что вообще можно было обойтись без такого проекта. Многие организации и НКО и так уже давно поняли, что лучше у государства вообще никаких денег не брать. Но поняли еще, видимо, не все.