«Время для таких политиков не пришло, либо ушло окончательно». Памяти Сергея Ковалева — комментарий Георгия Бовта

На 92-м году жизни умер Сергей Ковалев, который имел непосредственное отношение к написанию второй главы Конституции России, где закреплены основные права и свободы граждан

Сейчас трудно поверить в то, что такой откровенный прозападный либерал не только имел отношение к написанию «ельцинской конституции», но и был первым уполномоченным по правам человека в России, а затем первым председателем Комиссии по правам человека при президенте. От Сергея Ковалева до Татьяны Москальковой и Валерия Фадеева проделана, конечно, огромная эволюция. Более того, Ковалев и в Думе депутатом был до 2003 года. Хотя его под конец сильно зашикивали, затыкали рот, и вообще он выглядел там белой вороной.

А начинал свою политическую деятельность биофизик Ковалев еще в конце 1960-х, когда в составе первой правозащитной организации в СССР участвовал в выпуске «Хроник текущих событий». За этот самиздат, издаваемый на простой и «нелегальной» печатной машинке, он был приговорен к семи годам лишения свободы и трем годам ссылки по статье об антисоветской агитации и пропаганде. Кстати, те, кто сегодня дежурно обличает якобы «кровавый режим», на этом фоне должны все-таки признать, что времена сейчас по-прежнему все-таки вегетарианские. По сравнению с травлей диссидентов в брежневском Советском Союзе.

Сергей Ковалев был одним из тех очень и очень немногих, буквально считанных диссидентов, которые действительно боролись — и шли за это в тюрьму — за перемены в стране. Тогда как подавляющее большинство будущих строителей постсоветской России в это же самое время просто приспосабливались, максимум — бухтели на кухнях, хихикали аккуратненько над антисоветскими анекдотами в узких компаниях. А затем благосклонно восприняли дарованную сверху «перестройку и гласность», но своего шанса встроиться в новый дивный мир, конечно, не упустили. Ковалев не встроился в этот новый мир.

И к счастью и к несчастью Ковалева, его политическая «отставка», отход от большой политики, по сути, состоялись через некоторое время после окончания чеченских войн, во время которых он занимал весьма критическую позицию по отношению к действиям федералов. Ее и тогда многие не принимали и не понимали. Во время захвата Буденновска боевиками Басаева летом 1995 года он по поручению премьера Черномырдина возглавил группу переговорщиков, которые вошли в больницу к боевикам. Однако спустя годы, как известно, уже в Беслане на вооружение был взят принцип отказа от переговоров с террористами. Поскольку Беслан, как и «Норд-Ост», были восприняты как логичное продолжение Буденновска.

Откровенно прозападная позиция Ковалева не только давно вышла из политической моды в нашей стране, но и ее носители стали восприниматься и шельмоваться как «пятая колонна» и враги своей страны. Это к тому, в чем Ковалеву как раз повезло. Еще в начале нулевых он поимел массу конфликтов на российском политическом поле и довольно скоро стал совершенно неприемлем для того, чтобы оставаться внутри политического дискурса. Он вовремя отошел от дел и поэтому сравнительно легко отделался: его не посадили, не записали во всякие нежелательные организации и иностранные агенты. Хотя созданный в том числе им «Мемориал» таким иностранным агентом таки был объявлен.

Ковалев не поступился своими принципами, не пошел на компромиссы ради сохранения в полемической обойме, как некоторые представители праволиберальной партии «Союз правых сил», в которую Ковалев и входить-то отказался изначально. Он дожил свой долгий век непримиримым нонконформистом, критикуя в том числе присоединение Крыма и вообще всю нынешнюю политику страны. Хотя в последнее время его уже почти никто не слушал и не слышал. Платформы для выступлений ему не предоставляли. Российским обществом он был скорее не понят и отвергнут, чем понят. Возможно, время для таких политиков не пришло, либо ушло окончательно. Примечательно, что практически никто из ведущих политиков и чиновников страны не выразил соболезнования родным Ковалева. Разве что только глава ЦИК Элла Памфилова, что по-своему довольно смело. Один из бывших коллег Ковалева Сергей Шахрай предложил в память о покойном создать в офисе уполномоченного по правам человека России музей, а также электронный архив его рукописей и видеозаписей. Интересно, он сам-то верит в реализуемость такого предложения?