«Вылечат» ли Алексея Навального от голодовки в тюремном стационаре? Комментарий Георгия Бовта

Что касается допуска к заключенному именно его лечащих врачей, то сделать это сейчас стало бы слишком откровенной и быстрой уступкой давлению извне, что делать в российской политике не принято, отмечает политолог

Алексея Навального перевезли из колонии в Покрове в стационар областной больницы для осужденных во Владимире. Состояние здоровья Навального, по сообщению УФСИН по Владимирской области, оценивается как удовлетворительное, его осматривает врач-терапевт, утверждает тюремное ведомство. С согласия пациента ему назначена витаминная терапия. Навальный объявил голодовку 31 марта из-за отказа допустить к нему в колонию независимого врача. На днях в прессе появлялись сообщения о резком ухудшении его здоровья, в частности, были опубликованы анализы крови, показавшие критически низкое содержание калия, что грозит тяжелыми осложнениями и даже остановкой сердца. Как может развиваться ситуация дальше?

В последние дни в адрес российских властей поступило сразу несколько обращений, в том числе на международном уровне, с требованиями допустить к Навальному врачей не из тюремной системы. В частности, с таким обращением выступили 77 западных общественных и культурных деятелей. Советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан заявил, что Вашингтон предупредил Москву о последствиях в случае смерти Алексея Навального. Тема его возможной смерти вообще стала часто встречаться в западных СМИ.

Трудно сказать, оказали ли именно подобные публикации и обращения решающее влияние на решение о помещении заключенного блогера в стационар для проведения витаминной терапии. Или же сыграли роль намерения сторонников Навального устроить акции протеста по стране. Впрочем, учитывая довольно ограниченный характер предыдущих акций, не стоит, видимо, преувеличивать их потенциал и теперь.

В четверг, 22 апреля, Владимир Путин выступит на «климатическом саммите», организованном по инициативе президента США. Там, конечно, обсуждать здоровье Навального не будут, но излишне обострять ситуацию вокруг этого вопроса именно в эти дни с политической точки зрения было бы, наверное, неразумно. И наконец, самая простая версия (а самая простая версия в российской политике часто бывает самая верная) состоит в том, что после трехнедельной голодовки тюремное начальство просто решило — или ему настоятельно посоветовали — что, мол, пора что-то предпринять, поскольку задачи добиться смерти Навального перед тюремным начальством никто не ставил.

Что касается допуска к заключенному именно его лечащих врачей, то сделать это сейчас стало бы слишком откровенной и быстрой уступкой давлению извне, что делать в российской политике не принято. К тому же противники Навального стали бы говорить, что для него опять делают исключения. На самом же деле добиться ему лечения или хотя бы осмотра вне тюремной медицины вполне реально.

В России тюремная медицина отделена от системы Минздрава и подчиняется Минюсту, хотя сама ФСИН давно не против со своей медициной расстаться. В этом отличие от порядков в ряде европейских стран, например, во Франции, где заключенных лечат обычные врачи. И хотя медики не подчиняются напрямую начальникам СИЗО и колоний, они работают по правилам системы. Около трети врачей во ФСИН носят погоны, это в основном старший медперсонал. Гражданские медики при этом могут работать и на стороне. Дефицита кадров особо нет, более того, в тюремной системе работает больше, чем в среднем по стране, среднего и младшего медперсонала. По общему числу врачей на тысячу заключенных — 11,5 — Россия находится на среднеевропейском уровне, а общее число медработников составляет 32 на тысячу, примерно в полтора раза меньше, чем в той же Франции.

Заключенный, попавший в колонию с какой-либо болезнью или обнаруживший ее уже после лишения свободы, может претендовать на узкопрофильную медпомощь, причем не только со стороны тюремных медиков. Если необходимое обследование или лечение невозможно провести в условиях колонии, заключенному обязаны предоставить возможность получить такую помощь за ее пределами. Его под конвоем могут этапировать в конкретную клинику, с которой, скажем, у него заключен договор. На практике все зависит от тюремного начальства и даже в тяжелых случаях может решаться неделями. А то и годами, столь неповоротлива тюремная бюрократия. Все решается сугубо индивидуально.

Кстати, у правоохранителей есть свой рычаг давления на Навального. На 26 апреля Мосгорсуд в порядке досудебной подготовки проведет, как сказано, «беседу» по иску столичной прокуратуры о признании экстремистской организацией Фонда борьбы с коррупцией (ФБК), ранее признанного иностранным агентом. Если иск будет удовлетворен, это грозит очень серьезными уголовными последствиями для многих тысяч сторонников Навального по всей стране как «экстремистам» или «пособникам экстремистов». Можно лишь осторожно предположить, что если Навальный начнет хорошо есть, то судьба этого иска еще не до конца предопределена.