Какие выводы напрашиваются после обвинительного приговора Юлии Галяминой? Комментарий Георгия Бовта

Галямина стала первым политиком, которого осудили, по сути, за ведение оппозиционной деятельности, рассуждает политолог. Ее дело состоит из 16 томов, которые оставляют важный вопрос без ответа: а какая нынче протестная активность дозволена?

Тверской суд Москвы вынес обвинительный приговор муниципальному депутату Тимирязевского района столицы Юлии Галяминой за неоднократные нарушения проведения митингов. Обвинение запросило для Галяминой реальный срок, однако суд приговорил ее к двум годам условно. По версии прокуратуры, летом 2020 года она опубликовала в соцсетях призывы выйти на несогласованную акцию протеста против поправок к конституции. А за полгода до этого вступили в силу два решения о штрафах, вынесенных в отношении депутата из-за акций протеста, прошедших в Москве летом 2019 года. Поэтому правоохранители возбудили против нее уголовное дело по так называемой дадинской статье (212.1 УК РФ). Какие выводы напрашиваются после этого приговора суда?

Хотя статья об уголовной ответственности за нарушения на митингах появилась еще летом 2014 года, Юлия Галямина стала лишь восьмым судимым и третьим осужденным по ней. Существует постановление Конституционного суда от 2017 года, согласно которому наказание в виде лишения свободы применяется, лишь когда нарушение порядка проведения митингов «повлекло за собой утрату публичным мероприятием мирного характера» или принесло вред «конституционно охраняемым ценностям». Тем не менее активист Константин Котов по ней отсидел полтора года в колонии, хотя обвинению не удалось доказать, что с его стороны было проявление насилия. Видимо, он поставил под удар «конституционно охраняемые ценности» уже тем, что регулярно ходил на митинги, где не раз подвергался задержаниям.

Галямина стала первым политиком, поскольку муниципального депутата все же можно отнести к таковым, которого осудили, по сути, за ведение оппозиционной деятельности. Она действительно пыталась организовать сбор подписей против поправок к конституции. На анонсированный ею митинг 15 июля 2020 года пришла пара сотен человек. Их разогнали, причем, судя по рассказам очевидцев, под горячую руку попали и случайные прохожие. Сведений о пострадавших от действий протестующих не было. Демонстранты не кидались даже пластмассовыми стаканчиками.

Любопытно, что сотрудник Центра «Э» МВД России, рассказывая в суде, как он «выявил аккаунт» Галяминой, так ответил на вопрос адвоката о том, какой же криминал он там увидел: «Прямой призыв защищать свои права». По данным РИА Новости, дело Галяминой состоит аж из 16 томов, содержащих допросы свидетелей, часы видеозаписей, прослушку и сведения о пользователях соцсетей, которые оставляли комментарии и лайки на странице обвиняемой. То есть это все очень серьезно. Однако эти 16 томов, кажется, оставляют важный вопрос без ответа: а какая нынче протестная или оппозиционная активность дозволена без того, чтобы не загреметь на нары?

Налицо ведь еще и избирательное правоприменение. Скажем, на протесты в Хабаровске до поры до времени власти смотрели сквозь пальцы, не пытаясь их разгонять. Потом стали пресекать. Да и в Москве, скажем, протестный митинг 1 июля, тоже несогласованный, прошел скучно и без последствий, а 15 июля акцию решили разогнать.

Галямина пыталась встроиться в легальную политику, она пыталась баллотироваться в Мосгордуму. И могла бы там сейчас выступать с неудобными для властей речами. Там есть такие депутаты, и их работа никак не сотрясает основ городской политики. Некоторые прежде относительно буйные оказались вполне конструктивными. Но подписи в поддержку Галяминой забраковали. Теперь же после хотя и условного, но обвинительного приговора она не сможет баллотироваться в Госдуму осенью. Ее надолго, если не навсегда, выдавили из легального политического поля. Неужели она была так опасна? Другим оппозиционно настроенным деятелям, таким образом, показано, что им ловить на этом легальном политическом поле особо нечего.

К выборам в Думу готовятся и новые ужесточения. Например, предлагается признать «публичным мероприятием» не только «совокупность» одиночных пикетов, но и даже очередь на стояние в пикете. Также предложено рассматривать как публичное мероприятие любое «массовое одновременное пребывание или перемещение граждан в общественных местах, направленное на выражение и формирование мнений, выдвижение требований по различным вопросам политической, экономической, социальной и культурной жизни страны и вопросам внешней политики». Готовится запрет для журналистов, освещающих митинги, на участие в них либо в организации таких мероприятий. Сами митинги предлагается запретить вообще возле зданий экстренных или оперативных служб. Собирать деньги на протестные акции можно будет только на счет в российском банке, сбор наличных на эти цели будет запрещен.

Цель в общем понятна: не расплескать политическую стабильность. Чтобы не было как в Белоруссии. Однако есть опасность, что чем жесте ограничивают рамки легальной оппозиционной деятельности, тем разрушительнее может стать такая деятельность вне законных рамок.