Решетников отчитается о реализации идей Медведева. Комментарий Георгия Бовта

Глава Минэкономразвития должен рассказать, как осуществляется в России так называемая регуляторная гильотина. По оценкам Всемирного банка, в прошлом году страна достигла незначительных успехов, всего лишь вернувшись на уровень 2016 года

Министр экономического развития Максим Решетников должен в среду выступать на «правительственном часе» в Совете Федерации на тему «О пересмотре и отмене нормативных правовых актов, негативно влияющих на деловой климат». Иными словами, о том, как осуществляется в стране так называемая регуляторная гильотина, или отмена устаревших нормативных актов, а также чрезмерных регуляторных требований по отношению к бизнесу.

Идею регуляторной гильотины предложил в 2019 году предыдущий премьер-министр Дмитрий Медведев. До 1 января 2021 года в рамках «регуляторной гильотины» отмене подлежат около 11 тысяч актов, из них утратившими силу уже признаны 81%. Взамен будут приняты новые регулирующие документы гораздо меньшим числом, как на уровне правительства, отдельных ведомств, так и на региональном уровне. Еще в начале текущего года были отменены устаревшие акты времен СССР и РСФСР — около 5 тысяч.

Когда идея регуляторной гильотины была только выдвинута, было немало скептических отзывов: мол, на работу по вдумчивой отмене тысяч устаревших актов потребуются долгие годы. Хотя зарубежный опыт таких стран, как Великобритания, Вьетнам, Мексика, Хорватия и некоторых других, показал, что бюрократы вполне эффективно могут махать «топором», избавляясь от ненужных и устаревших актов. Главная цель — запустить системную реформу контрольно-надзорной деятельности в интересах снижения административной нагрузки на бизнес и упрощения контрольных процедур.

Недавно были приняты два федеральных закона — «Об обязательных требованиях в Российской Федерации» и «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации». Бизнес надеется, что, когда они вступят в силу, дышать ему станет легче, а жить веселее.

С другой стороны, есть опасения, что бюрократы найдут новые пути и средства, чтобы досаждать предпринимателям, просто переписав старые требования на новый лад. В конце концов, хотя какие-то совещания с предпринимательским сообществом по профильным направлениям ведомства и проводили, однако последнее слово всякий раз оставляли за собой. Оно и определяло в конечном итоге суть и формы создаваемой системы регулирования, которую призывают считать новой. Правда, Минэкономразвития предлагает не останавливаться на достигнутом, а регуляторам в будущем ежегодно оценивать требования к бизнесу на предмет их эффективности.

Принимать решение о пролонгации или отмене обязательных требований предстоит, согласно концепции ведомства Максима Решетникова, правительственной комиссии по административной реформе. Это подается как попытка внедрения в России так называемого механизма доказательного госрегулирования. В любом случае надо посмотреть, как это будет работать на практике, ждать быстрого эффекта не стоит.

Промежуточные результаты применения регуляторной гильотины не произвели, например, особого впечатления на составителей рейтинга качества государственного надзора за бизнесом от Всемирного банка. По данным этого рейтинга, Россия в прошлом году достигла незначительных успехов, всего лишь вернувшись на уровень 2016 года. По качеству госрегулирования мы по-прежнему сильно отстаем от таких стран, как Сингапур, Гонконг, Новая Зеландия, Австралия и Нидерланды, которые по этой части в лидерах. Нашу страну поместили по этому показателю между Белоруссией и Украиной и ниже, чем Армения, Казахстан и Грузия.

Сам по себе принцип, согласно которому все предложения по обузданию бюрократического контроля формулируются и утверждаются самими бюрократами вне контекста гораздо более широких общественных и тем более политических обсуждений, вызывает определенный скепсис. Как это они будут сами же себя «регуляторно гильотинировать»? Однако признаемся, в современных российских условиях иных путей «тонкой настройки» экономической политики не просматривается.

Скажем, парламент и его обитатели играют в этом плане заведомо ограниченную и второстепенную роль. Депутаты могут разве что вызывать периодически министров «на ковер», превращая «правительственный час» в подобие допроса с пристрастием. Так, предшественнику Решетникова на посту министра экономики Максиму Орешкину пару раз в Думе было совсем несладко. Однако реальных возможностей у депутатов при этом существенно повлиять на правительственный курс, мягко говоря, немного. И уж тем более они не обсуждают в подробностях, какие устаревшие регуляторные акты надо оставить, а какие отменить. Реальное влияние на экономическую политику осуществляется совсем из других мест.

Например, недавно президент обратил внимание на чрезмерный рост цен на продовольствие. Правительство в ответ споро предложило ряд оперативных мер по исправлению ситуации. В целом они пока лежат в рамках рыночной экономики, вопреки страшилкам о возвращении времен советского дефицита. Однако, возможно, Решетникову предстоит выдержать задорный популистский напор сенаторов под девизом, он же вопрос: «Почему все так дорого?»

Впрочем, при этом и он, и вопрошающие будут прекрасно понимать, что сделать дешевле по мановению волшебной палочки не под силу ни им, ни чиновникам, ни вообще никому. А вот рыночными методами таких результатов можно добиться. Как удалось несколько лет назад сбить цены на зерно в том числе с помощью введения экспортной пошлины. Однако и такие вопросы тоже в парламенте у нас обсуждать и тем более решать не принято.