Основатель «Силы ветра» Максим Пинигин рассказал, как присоединился к «Мейкерам против COVID-19», сообществу владельцев 3D-принтеров, которые изготавливают и передают врачам по всей России средства индивидуальной защиты, а также о том, как самоизоляция пошатнула его бизнес
Максим Пинигин вместе с друзьями открыл Музей советских игровых автоматов в 2007 году. Спустя три года появился новый проект — яхтенная школа «Сила Ветра». Оба эти занятия начинались как хобби, но со временем превратились в полноценные бизнесы. Чистая прибыль «Силы Ветра» за 2019 год составила более 6,5 млн рублей. В 2017 году Пинигин начал развивать третий проект, связанный с 3D-печатью, — Laba.Space. Это полноценный техноковоркинг с множеством различного оборудования для реализации различных проектов. Компания, по его словам, не приносила прибыли, однако он надеялся, что с ее помощью сможет сам создавать настоящие яхты.
С введением режима самоизоляции работу музея пришлось приостановить, а яхтенную школу перевести в онлайн. Тогда Пинигин понял, что проект Laba.Space способен приносить пользу во время пандемии: на 3D-принтерах можно печатать детали, а с помощью лазера вырезать детали из листов ПЭТ, которые обезопасят врачей при работе с зараженными пациентами. Спустя некоторое время Пинигин присоединился к сообществу «Мейкеры против COVID-19», которые самостоятельно производят на 3D-принтерах, лазерных или фрезерных станках средства индивидуальной защиты. Их отдают врачам бесплатно. Предприниматель рассказал BFM.ru, как будет работать яхтенная школа в предстоящем сезоне, зачем он присоединился к движению мейкеров и откуда берет деньги на производство защитных средств.
Как обстояли дела в ваших бизнесах до начала ограничений?
Максим Пинигин: Расскажу про музей. В июне прошлого года мы уехали с площадки на Кузнецком мосту. Здание ушло на реконструкцию, всех арендаторов оттуда выгнали, и нам в срочном порядке пришлось искать новое место. А музеям, как вы понимаете, переезжать очень сложно. Нам нужны были первый этаж, высокие потолки, возможность подъезда транспорта и так далее. Но нам удалось договориться о временном размещении на ВДНХ, мы открылись достаточно быстро в павильоне «Россия — моя история». Там нас приютили на три месяца — мы думали, что ремонт займет примерно столько времени. Но он занял семь месяцев, и мы открылись только в январе. В итоге сейчас мы на Рождественке, у нас длительный договор аренды.
Конечно, переезд очень негативно влияет на посещение музея. Люди путаются в адресах, приходят на старое место, и в целом посещаемость падает. Музей уже больше месяца не работает. Также закрылся наш филиал в Петербурге. Мы планировали открыть филиал в Берлине, уже нашли там человека, который сможет в этом помочь. Но жизнь внесла свои коррективы. Музей мы закрыли еще до официальных запретов на работу, сразу после «Гаража». Это было очень больно.
Что сейчас происходит с сотрудниками, арендой?
Максим Пинигин: Мы стараемся по максимуму сокращать все расходы. Людей не увольняем, но пробуем договориться об уменьшении зарплат, и большинство идут нам навстречу. В Москве нам уменьшили аренду на 90%, потому что мы арендуем помещение у института, а это государственное имущество. Однако все деньги были потрачены на переезд и стройку, и выручка упала до нуля.
Вы не пытались перевести музей в онлайн?
Максим Пинигин: У меня нет видения, как это сделать с музеем. Да, мы снимаем онлайн-экскурсии, вводим телеграм-бота, пытаемся поддерживать нашу аудиторию, которая к нам часто ходила и переживает за нас. Надеюсь все-таки, что мы сейчас подождем еще месяц, и все начнет восстанавливаться. Что касается других способов монетизации, не хочется метаться и делать какой-то неготовый продукт и просить за него деньги.
А в «Силе ветра» как планируете дальше вести дела? Там же большинство мероприятий выездные, что будет после карантина?
Максим Пинигин: Да, большинство мероприятий выездные, но есть еще большой блок по России. Есть тренировки в Москве, Питере и Ейске, должны были в апреле открыть базу в Сочи и в мае — в Нижнем Новгороде. Все, конечно, сильно изменилось, сместились фокус и подход нашего бизнеса. Но «Силе ветра» как раз можно перейти в онлайн, по крайней мере, в части обучения, и мы это сделали. Наша школа функционирует, мы вводим небольшие платные спецкурсы, и это помогает нам удерживаться на плаву. Нельзя сказать, что мы превратились в IT-компанию, но за время карантина мы создали интернет-магазин, который дает небольшую выручку, сфокусировались на обучении и открыли для себя новую аудиторию из Европы — русскоговорящую, которая, оказывается, хотела учиться в нашей школе, но не имела возможности.
Насколько снизилась выручка компании на фоне пандемии?
Максим Пинигин: Наши выездные мероприятия по Европе посещают около двух тысяч человек в год. Сейчас у нас должна была начаться большая регата в Грецию на 500 человек. Многие планируют и оплачивают мероприятие заранее — Норвегию, Фарерские острова, Шотландию. Поездка стоит от 600 до 1200 евро. В целом получаются большие суммы по выручке. Конечно, за последний месяц поездки оплатили единицы. Причем большинству мы сами говорили: давайте пока не будем оплачивать. Из-за структуры бизнеса возникает очень сложная ситуация. К нам приходит клиент, дает деньги на оплату поездки. Мы уже до этого забронировали лодку, отправили предоплату чартерной компании. И когда начались проблемы с карантином, клиенты стали просить деньги назад. Мы обратились ко всем компаниям, у которых мы бронировали, и они все говорят: «Мы деньги не вернем, самое лучшее — договориться о переносе». А кто-то не соглашается и на перенос. У нас постоянно с ними идет борьба. У всех разное законодательство, кто-то говорит: «Пожалуйста, у нас все открыто, выходите на лодках». Но не учитывается, что если ты приезжаешь в страну, то надо две недели просидеть на карантине. А сейчас у нас вообще страна закрыта на выезд. Для индустрии это очень сложно. Я понимаю, почему чартерные компании не возвращают деньги: большинство флота взято в кредит, нужно оплатить все свои обязательства, есть постоянные расходы.
Чем занимается ваша третья компания — техноковоркинг Laba.Space?
Максим Пинигин: Это довольно стабильный проект, но его нельзя назвать бизнесом. Компания существует на грани рентабельности. Мы проводим детские и взрослые образовательные курсы, к нам приходят студенты МАРХИ и других вузов, чтобы пользоваться оборудованием. Приходят и команды с совершенно сумасшедшими проектами — например, производство реактора для обеспечения космонавтов кислородом.
Проект был создан при поддержке правительства Москвы. Больше всего меня привлекло инновационное оборудование. Я подумал, что с помощью него можно делать яхты, и это помогло бы осуществить мечту строить большие лодки по всей России. В этот проект я вложил около 5 млн рублей собственных средств. Грустно об этом говорить — когда мы начинали, думали, что ограничимся одним миллионом.
Расскажите про движение «Мейкеры против COVID-19», как вы к нему присоединились?
Максим Пинигин: Когда мне удалось разобраться с приостановкой работы музея и наладить в онлайне работу «Силы ветра», появилось время на развитие возможностей Laba.Space. У нас же там куча оборудования. Мейкеры по всему миру стараются что-то придумывать, помогают врачам, и мы тоже стали думать, чем можем помочь. Начали с простых вещей — защитных экранов. Протестировали их, и я написал в Facebook, что готов раздавать их бесплатно тем, кому нужно.
Врачей обратилось довольно много. Кто-то к нам приезжал сам, кому-то мы отправляли курьеров, а потом я узнал, что мой знакомый является одним из основателей движения «Мейкеры против COVID-19». Мы с ним встретились и выяснили, что занимаемся примерно одним и тем же делом, только мы в рамках Laba, а они — в рамках всего сообщества мейкеров по России. Мы объединились и помогаем, чем можем. Также продолжаем делать экраны, боксы, придумывать дополнительные штуки, которые могут помочь врачам.
Движение объединяет больше трех тысяч человек по всей России. Это инженеры, которые придумывают средства защиты, мейкеры, которые печатают, волонтеры, которые собирают эти предметы у разных мейкеров, сортируют и развозят по врачам. Кто-то разрабатывает системы фильтрации воздуха, кто-то — противопролежневые подушки. Боксы для инкубации мы тоже сделали. Оказалось, что у врачей разные требования к этим боксам, и вот мы недавно отправили на тесты три модели.
Почему это важно? Потому что самый быстрый способ получить средства защиты для врачей — попросить, чтобы им дали их бесплатно. Как раз мейкеры так и делают. Не нужно никаких тендеров, конкурсов на закупки. Оформляется заявка на сайте, ее прозванивают, убеждаются, что это не перекупщики, которые продают эти боксы кому-то еще, и отправляется заказ.
Нужна ли какая-то лицензия, чтобы выпускать такое оборудование?
Максим Пинигин: Это не является медицинским оборудованием. Конечно, ребята, которые разрабатывают ИВЛ, обязательно проходят сертификацию. Сейчас действует упрощенный режим ее получения, но, конечно, без этого никуда. А защитный щиток — это не медицинское оборудование. Его необязательно носить, но врачам они очень важны, потому что самые частые заражения — от прямого попадания вируса на лицо при взаимодействии с пациентом.
Получается, любой, у кого есть дома оборудование, может производить эти средства защиты и передавать их движению?
Максим Пинигин: Конечно. На 3D-принтере можно напечатать рамку, переходник для маски, чтобы подключить к ней фильтр. Еще мы делаем заколки — очень простые, но полезные штуки, они снимают с ушей нагрузку от резинки. Когда носишь целый день маску для дыхания, начинают очень сильно болеть уши, появляются царапины, и это тоже не здорово — находиться в «красной зоне» с открытыми ранами.
Сколько ваших сотрудников задействованы в этом?
Максим Пинигин: Шесть человек. Это добровольная история, я никого не заставляю нарушать самоизоляцию. Кто-то приходит каждый день, кто-то через день, некоторые у себя дома придумывают инженерные решения, и мы их потом тестируем.
У вас на сайте открыт сбор средств через площадку Boomstarter. Сколько удалось уже собрать и куда идут эти деньги?
Максим Пинигин: Прошлая кампания собрала 1,6 млн рублей где-то за две недели. Все средства идут на изготовление защитных средств. Надо закупать материалы, и люди за свои деньги, конечно, не готовы это делать. Сейчас началась новая кампания — на миллион рублей. За пару дней уже собрали 134 тысячи.
Также мы вкладываем свои средства. У нас есть запасы материалов, оборудование, шесть 3D-принтеров печатают с утра до вечера. Принтеры ломаются, починить их во время карантина невозможно, потому что нет деталей. Из шести у нас осталось три работающих принтера.
Чем планируете заниматься после окончания карантина?
Максим Пинигин: Конечно, все надо восстанавливать. Вопрос в том, когда нас отпустят, и как дальше будут развиваться события. Мы хотим развивать яхтинг в России. Мы для этого уже много сделали. У нас база в Строгине и в Ореховой бухте в Пирогове, открылся филиал в Петербурге, после снятия карантина планируем открыться в Сочи и Нижнем Новгороде. Мы вовлекаем в парус большое количество людей, и будем продолжать это делать. Нам главное — сохранить костяк сотрудников, инструкторов, тренеров, с которыми мы были в прошлом сезоне. Все соскучились по работе. И конечно, поддержать нашу аудиторию, которая ждет нового сезона, любит яхтинг и путешествия. Если этим летом не получится поехать на Средиземноморье, то мы постараемся найти какую-то альтернативу в России, может быть, сделаем новые проеккты.
Что касается музея, мы его не будем бросать. Конечно, первый год будет сложным, люди будут ходить в музеи меньше. Надо будет использовать дополнительные средства привлечения, придумывать новые программы, стратегии развития.
