Продавать ли доллары? Что происходит с Тиньковым? Кризис уже наступил или его не случится вовсе? Интервью председателя правления Тинькофф банка и группы «Тинькофф» Оливера Хьюза
Оливер Хьюз. Фото: BFM.ru
Олег Тиньков в Лондоне борется с лейкемией и претензиями американских налоговиков. Тем временем в России банк сообщает о рекордной прибыли, росте активов и борется со всем сразу: с падением рынка, тревогой инвесторов, «вирусным» кризисом. Прогнозы и оценки — от ближайшего соратника Тинькова, председателя правления Тинькофф банка и группы «Тинькофф» Оливера Хьюза. С ним беседовал Илья Копелевич.
Здесь сразу много тем. Мы все знаем, что происходит на финансовых рынках в мире, мы все знаем, что происходит с основателем и основным владельцем группы Олегом Тиньковым, все знаем, что Тинькофф банк отчитывается в то же время о рекордных прибылях и о рекордном росте клиентской базы, активов, пассивов и так далее. Но самое главное, что все мы вступили в абсолютно новую жизнь. Закрыты полеты между Европой и Америкой, в Италии не работает север. В России — карантин на крупные мероприятия, это тоже прямые и огромные финансовые потери. Один за другим крупные экономисты говорят, что мы на пороге глобального финансового кризиса. Вы согласны с тем, что он — уже реальная угроза?
Оливер Хьюз: Непонятно, потому что слишком рано. То, что произошло за последние пару недель, это реакция рынков, иногда это случается на ровном месте, и потом происходит коррекция. Есть определенные опасения у инвесторов и рынков, и мы видим это в том, что происходит с капитализацией разных компаний. То есть, очевидно, что-то происходит. Понятно, что отмена авиасообщения, карантин, то, что происходит в Италии и других странах, — это повод задуматься точно. Для некоторых секторов это будет действительно тяжело. И если это происходит в течение продолжительного периода, не неделю-две, а три месяца, то для этих секторов экономики глобально это будет очень больно, ничего хорошего нет. Но все зависит от дальнейших событий, от реакции разных правительств в разных государствах и насколько все считают, что надо купировать ситуацию. Если речь идет о трех-шести месяцах, это может привести к серьезной ситуации в глобальной экономике, к сожалению, но посмотрим, пока очень рано. Я не сторонник паниковать сразу, надо просто думать, включить голову, понять, куда дует ветер.
Деньги ведь — такая вещь, где можно не бояться, но нужно понимать риски и видеть их индикаторы. Первый рынок, который рухнул глобально, это нефтяной рынок. России это касается напрямую. Следом падают валюты всех нефтяных стран. Откуда это пришло? Изначально из коллапса авиации. Идет цепная реакция.
Оливер Хьюз: Да, Китай. Спрос на нефть в Китае снижается, и поэтому это все оказывает цепное воздействие на нефть.
Соответственно, коллапс авиации — это же огромные деньги, есть банки, которые их кредитовали, есть лизинговые компании. То есть либо правительства выдадут, возможно, триллионы долларов, чтобы спасти ситуацию, либо она начнет распространяться не хуже вируса, а возможно, и с большей скоростью. Как вы считаете, на какие индикаторы надо сразу обратить внимание? Мол, дело идет к 2008 году с банкротствами, с маржин-колами. А маржин-колы — это когда ваши активы очень сильно подешевели на рынке и вам требуется вернуть деньги, которых нет.
Оливер Хьюз: Да, или забрать актив.
Который ничего не стоит при этом.
Оливер Хьюз: Да. Я могу говорить от лица «Тинькофф групп»: на наш взгляд, всегда надо готовиться к кризису — в любом бизнесе, особенно на развивающихся рынках, особенно в России, потому что это волатильная страна, это экономика, которая во многом зависит от нефти. Не только диверсификация происходит, но тем не менее мы это видим сейчас. Поэтому всегда надо быть в тонусе, это значит, что надо смотреть на все реальные индикаторы, они есть в любом бизнесе, не только в банке, надо всегда думать о валютных рисках, о том, как ты хеджируешь свои позиции в длинную, что с фондированием, с финансированием твоего бизнеса. У тебя есть какой-то запас прочности, и в случае чего это называется «операционный рычаг». Всегда надо думать об этих вещах, потому что шоки бывают. Это очередной шок, это не единственный за последние 13 лет нашего существования как «Тинькофф» и, наверное, не последний. Это нормальные вещи.
Все-таки, если следить за информационной картиной, на что бы вы обратили внимание, что стало бы для вас предвестником именно глобального кризиса?
Оливер Хьюз: Это определенная цепная реакция, вы сами использовали это выражение. Есть определенный побочный эффект, который потом [выливается во] вторичный, третичный, и если у тебя проблемы с авиацией, если цепочка логистики, поставщики, все люди, которые занимаются туризмом, спортивными ивентами, как мы видим сейчас, это все первая волна, некоторые секторы страдают в первую очередь. Но рано или поздно, если это приобретает все большую и большую массу, это может действительно ударить по экономике любой страны и по глобальной экономике. Просто рано пока. Я не могу сказать, откуда именно, но, естественно, будут какие-то государственные пакеты [помощи].
Но есть же финансовые индикаторы.
Оливер Хьюз: Я видел сообщения о том, что Великобритания выделила 30 млрд фунтов помощи. Даже если нет 30 млрд фунтов прямо сегодня, эти сообщения успокаивают некоторых людей, которые были готовы что-то отменить и сейчас не отменяют. Пока очень рано говорить о кризисе глобального масштаба. Да, есть некоторые секторы, которые страдают сразу, с ними надо работать. Будет ли это приобретать массовый характер очень быстро, я не знаю. Надеюсь, нет, но готовиться к худшему надо.
Просто есть финансовые показатели — это падение индексов.
Оливер Хьюз: Падение индексов — это рынки, это реакция рынка, а это не влияет на реальный бизнес. Наш реальный бизнес, например, вообще ничего не видит, ничего не чувствует, ничего не ощущает, все, как было неделю назад, месяц назад, шесть месяцев назад.
Хотя акции у вас упали в моменте на 50%.
Оливер Хьюз: Это акции. Акции падают, но это вообще не отражает то, что происходит в бизнесе, это некоторые ожидания инвесторов. Может, они правы, может, неправы, время покажет. И на самом деле был отскок очень большой.
В последние дни.
Оливер Хьюз: Я не про «Тинькофф» говорю, а вообще про компании в России.
И «Тинькофф» тоже. У вас, конечно, еще и отдельная особая причина.
Оливер Хьюз: Это нефтяная экономика, из-за этого есть привязка к рублю, который упал из-за нефти, за счет падения рубля все активы, например акции, переоценились в моменте, поэтому надо смотреть на реальный бизнес и реальную картину целиком, а не через призму рынков.
Что касается валюты, сейчас очевидно, что ценовая война на нефтяном рынке нарастает, спрос еще резко падает, по ценам на нефть мы, наверное, все-таки в затяжной период уходим на самые минимумы. И у всех возникает вопрос: до каких пределов может падать курс рубля? Для банковской системы какое падение рубля было бы критическим? У банков тоже есть всегда долги в иностранной валюте.
Оливер Хьюз: У многих, но не у всех, потому что не все могут занимать деньги за рубежом. Я бы сказал, что вопрос не только в глубине падения. Наверное, уровень 100 рублей к доллару — уже некий критический рубеж. Я не знаю, это значит, что нефть стоит меньше 30 долларов на длительный период, например, может быть, 25. Вопрос не только в глубине падения, а в периоде. Если это на неделю, будет неприятно, переживем, потом будет отскок, все будет нормально, не будет эффекта влияния на фундаментальную экономику, о котором мы говорили раньше. Если на месяц, два, три, будет тяжело. В частности, по поводу валютных позиций банков: действительно некоторые банки имеют длинные позиции, потому что они заимствуют деньги через облигации, например еврооблигации в долларах, евро, может быть, у них другие инструменты. Если у них нет сбалансированной позиции в валютные пассивы, в валютные активы, тогда у них открытые позиции. У нас есть открытые позиции, которые мы закрываем с помощью хеджирования, это свопы. То есть мы покупаем свопы, это дорого.
Это вы заранее потратили деньги, застраховались. А на какие курсы?
Оливер Хьюз: Это страховка, то есть мы купили страховку, чтобы не было этой проблемы.
На какие курсы, до каких пределов она распространяется?
Оливер Хьюз: Последний своп, который мы купили, по-моему, на 60 рублей к доллару, но это не важно, потому что мы их купили на очень длинный срок — на пять лет.
Пять лет вы можете спокойно ждать?
Оливер Хьюз: У нас очень много свопов, которые заканчиваются, поэтому поэтапная страховка получается, и мы имеем абсолютно нулевую толерантность к открытию валютных позиций, у нас нулевой риск на Forex, поэтому вообще наших рисков здесь нет. Если говорить про других игроков на рынке, надеюсь, что все везде хорошо застраховано, но время покажет.
А ЦБ проверяет этот показатель постоянно?
Оливер Хьюз: Я думаю, да.
«Реакция людей на текущую ситуацию с коронавирусом, в первую очередь на падение рубля, конечно: «Что я должен делать?»
Теперь про людей. «Тинькофф» — прежде всего розничный банк, поэтому какая реакция людей была на события этой недели?
Оливер Хьюз: Мы и банк для физических лиц, для потребителей, и банк для малого бизнеса, то есть мои ответы здесь касаются всего. Мы — банк для бизнеса.
Малый бизнес — тоже просто личности, не корпорации. У них индивидуальные реакции.
Оливер Хьюз: Спора нет. Там немного другие потребности, но пусть так. Реакция людей на текущую ситуацию с коронавирусом, в первую очередь на падение рубля, конечно: «Что я должен делать?» Это не критическая масса людей, это не декабрь 2014 года, но все равно есть повышенное количество запросов, чатов, звонков и так далее в наши контакт-центры. Наш стандартный инструмент здесь — это дать клиенту возможность перевести вклад из рублей в доллары, евро, как он хочет, без потери накопленных процентов. Это очень важно, и люди успокаиваются. Есть те, кто хотят забрать свой вклад и пойти купить машину или квартиру или просто положить деньги под подушку. Пока это очень ограниченное количество, естественно, это по всем банкам, по всему сектору.
То есть все-таки происходит отток вкладов?
Оливер Хьюз: Отток вкладов у нас не происходит, потому что эти деньги у нас остаются. Но если рубль падает дальше, то неизбежно, что люди будут забирать свои деньги и конвертировать в доллары. Они, наверное, положат их обратно или что-то купят, это синдром 2014 года, того, что было в декабре. Но пока это не массово.
А не было, наоборот, в первые дни со стороны населения, клиентов желания продать доллары по высокому курсу?
Оливер Хьюз: Есть и это, конечно.
Что преобладает: покупка или продажа?
Оливер Хьюз: Это зависит от дня. В понедельник и во вторник было [желание] купить.
Все-таки купить по 72.
Оливер Хьюз: Да, это была паника, первая реакция людей. Потом кто-то купил удачно, доллары приобрел, и рубль стабилизировался немножко, кто-то продал и зафиксировал прибыль — опять рубль падает, туда-сюда, пока непонятно.
То есть тренда нет, примерно поровну. Теперь самое важное. В прошлом году люди, у которых есть сбережения, поняли, что банковский депозит падает, а фондовый рынок в России активно растет и еще платит дивиденды. Доходность по индексам и дивидендам превышала 40% — золотой был год. Огромное количество людей стали переводить деньги из депозита на фондовый рынок, в частности, с помощью мобильных приложений банков, и «Тинькофф» здесь — один из лидеров, у вас 1 млн 300 тысяч брокерских счетов открыто. Сейчас рынок падает. Что делают люди с этим и что бы вы им посоветовали делать?
Оливер Хьюз: Есть разные люди, есть разные сегменты и группы инвесторов, есть так называемые ретейл-инвесторы, которые обычно покупают, они имеют маленькие позиции. Они покупают облигации, какие-то акции «голубых фишек», покупают бонды, и они сидят, это называется buying hold, то есть они держат свои маленькие позиции, может быть, увеличат их со временем. Главный мой совет им: не паникуйте, выключите телевизор, не слушайте радио, не открывайте газеты. Не реагируйте, потому что я убежден в том, что это что-то в моменте будет отскок, все восстановится, вопрос — как быстро. И с вашими акциями, вложениями в облигации ничего плохого не будет. Не паникуйте, не продавайте, это самый плохой момент для продажи. Продавать надо было месяц назад, когда все было на пике.
Я так сделал. Как только я услышал слово «коронавирус», а еще ничего не началось, у меня был маленький ПИФ.
Оливер Хьюз: У вас есть чувство, получается.
Я просто работаю в информации и уже представляю, как это будет развиваться. Я пошел, продал. А было много таких, которые, услышав слово «коронавирус», идут на фондовый рынок и продают?
Оливер Хьюз: Не было много таких, потому что люди не думали об этом в таком контексте, в каком мы сейчас находимся. Но есть другой сегмент инвесторов, которые торгуются, — более проактивные трейдеры, профессионалы, квазипрофессионалы и просто любители, но они больше подкованы, они знают, что они делают, и волатильность на рынке — это прямо их Рождество сегодня, каждый день в последнее время. Кто-то теряет, кто-то зарабатывает, надеюсь, что больше зарабатывают, но это их modus operandi (образ действия. — Business FM). Но масса тех, кто купит и держит. Держите дальше, пожалуйста, не надо паниковать.
Может быть, сейчас уже как раз пора покупать? Мне, например, я вышел на пиках январских. Как вы думаете, дно еще не наступило, не надо торопиться?
Оливер Хьюз: Мне нельзя советовать людям, как инвестировать свои деньги, но похоже на то, что была преувеличенная реакция рынков, и, скорее всего, много акций было перепродано. И есть акции в России каких-то нефтяных компаний, каких-то госбанков, и было слишком много продаж и слишком быстро — уже видно, что эти акции немножко корректируются. Я убежден: в какой-то момент в недалеком будущем они будут корректироваться дальше. Является ли правильным момент [для покупки], решайте сами, но мне кажется, момент неплохой.
Еще популярный инструмент у наших рантье среднего класса — еврооблигации различных компаний. Это валютное обязательство, а курс у нас скачет. Возникает ли риск по еврооблигациям российских эмитентов?
Оливер Хьюз: Если ты частный инвестор, физическое лицо, и у тебя рубли, покупать доллары сейчас не стоит, потому что ты должен быть квалифицированным инвестором.
Продать, может быть?
Оливер Хьюз: Если у тебя доллары сейчас и ты хочешь купить долларовые облигации, которые упали и обесценились в моменте, и ты думаешь, что они восстановятся, — может быть. Или купить рублевые облигации за доллары сейчас — опять-таки, если ты хочешь спекулировать этим. Я лично не спекулирую, но, если хочешь, может быть прекрасная возможность.
«Зачем принимать личные риски? Надо мыть руки, не надо прикасаться к другим людям, может быть даже в каких-то местах массового скопления людей — зачем? У каждого из нас есть ответственность сейчас — делать так, чтобы этот вирус не распространялся»
Все это, как мы понимаем, в мире происходит впервые — такая реакция на появление нового вируса — коронавируса. Подобных карантинных мер вообще мир не знал до сих пор.
Оливер Хьюз: Это уникально.
Во всем мире — и это большое несчастье — от коронавируса умерли более 5000 человек. Примерно 3000 человек, по данным ООН, каждый день в мире гибнут просто на дорогах. Вы лично боитесь коронавируса?
Оливер Хьюз: После Первой мировой войны, в 1918-1919 годах прошлого века, была испанка. Конечно, другой мир, другая медицина, другие гигиенические возможности.
Она во время войны еще началась.
Оливер Хьюз: Да. И если правильно помню, по-моему, 50 млн человек погибли после этого, это просто цифры другого масштаба. То есть говорить, что у нас ничего подобного не было, нельзя, но все-таки в последнее время это беспрецедентно. Я лично не боюсь за себя. Я несколько переживаю за своих малышей, у меня маленькие дети, и за моих родителей. Но все-таки я считаю, что это немножко преувеличено. Но есть такая фраза: лучше перебдеть, чем недобдеть. Так что, может быть, и правильно, что останавливают авиасообщение.
Если перебдеть, и это лишний раз помыть руки, — это одно. Если перебдеть — это остановить авиасообщение и вызвать всемирный кризис, то можно пострадать от другого: не прилетят лекарства от многих других реальных болезней. Тут важна цена бдения.
Оливер Хьюз: Согласен. Поэтому есть баланс, и пока есть разные эксперименты, разные подходы, лучше сказать, у разных стран. Есть жесткий китайский вариант, Россия, наверное, где-то между, был расслабленный итальянский вариант, который они потом откатили, решили по-другому действовать. В Великобритании совершенно другой подход, они говорят: надо просто мыть руки чаще, запретили рукопожатия, и вроде все продолжается, как всегда. Посмотрим, кто прав.
А можно запретить рукопожатия? Англичане все как один перестали жать руки?
Оливер Хьюз: На самом деле, мы не очень пожимаем руки. Это странно. В России обязательно, когда встречаешься с другом, с коллегой, так всегда, а в Англии так не делают, это достаточно редкий жест, официальный. Просто на этом этапе — почему бы нет, зачем принимать личные риски? Надо мыть руки, не надо прикасаться к другим людям, может быть даже в каких-то местах массового скопления людей — зачем? У каждого из нас есть ответственность сейчас — делать так, чтобы этот вирус не распространялся, потому что мы не знаем, насколько это будет плохо. Я не знаю, и вы не знаете.
Что вы делаете как работодатель? У вас есть приехавшие из Европы?
Оливер Хьюз: Да.
Люди сидят дома?
Оливер Хьюз: Да, сидят дома на карантине. Любой человек, который начинает чихать или показывает симптомы насморка, тоже отправляется на карантин. Нам очень везет в этом плане, потому что мы — дистанционный игрок, виртуальный аппарат.
А представьте, у вас были бы отделения и вы бы отправили туда пять-десять человек.
Оливер Хьюз: Вот, для клиентов это еще лучше, потому что, никуда не приходя, не подвергая себя дополнительным рискам в отделении и очереди, можно заказать любые финансовые услуги, и мы выезжаем: представитель в маске, с гелем-санитайзером.
Вернусь к брокерским счетам. Как раз в ходе этой волатильности один казус произошел с вашими клиентами, которые были на Петербургской бирже и торговали западными, международными акциями. Там произошел сбой. Был перерыв в торгах, биржа посчитала в этот момент в своей электронной форме, что цена была высокой, и сработал тейк-профит (автоматический приказ закрыть сделку при достижении нужной цены).
Оливер Хьюз: Да, и стоп-лосс. Я не могу комментировать все детали по двум причинам. Первая причина техническая: мы еще разбираемся в этой ситуации, потому что это сложно. И вторая: некорректно было, не установив все факты с нашим контрагентом, с нашим партнером — Санкт-Петербургской биржей, что-то сказать. Мы приносим извинения инвесторам, которые работают через приложение. По моей информации, их чуть больше ста. Случился какой-то сбой на стороне биржи, опять-таки без конкретики, это просто первая информация, которой я владею. И акции упали аномально быстро, быстрее, чем было на самом деле, тейк-профит и стоп-лосс триггернули все эти механизмы. Это было ложное срабатывание триггеров. Мы разбираемся, мы возвращаем все деньги. То есть вообще никто ничего не теряет, и дальше будем разбираться с нашим партнером, что случилось, чтобы этого не происходило никогда.
«Мы очень любим Олега, мы ему желаем скорейшего восстановления. Но он не участвует в бизнесе, я решил об этом говорить все чаще, потому что время пришло»
Теперь об Олеге, это, наверное, одна из самых важных тем для вас сейчас. Я понимаю, что его здоровье — это прежде всего его личное дело, и тут сохраняется приватность, хотя он и сообщил о диагнозе. Но вы, наверное, все равно продолжаете с ним довольно часто общаться. В каком он настроении, состоянии?
Оливер Хьюз: Как всегда, я достаточно часто с ним общаюсь, это наш главный акционер, основатель, и у нас очень хорошие личные отношения. Дико тяжелая ситуация, в первую очередь для Олега. Но он борец, он борется, он продолжает свое лечение, больше я просто ничего сказать не могу, потому что я не знаю и не уполномочен ничего говорить, но он прорвется. Он очень бойкий и очень сильный человек. Но, конечно, тяжелая ситуация, психологически тяжелая для нас.
Почему, как вы думаете, он решил обнародовать диагноз?
Оливер Хьюз: Он обязан.
Просто для акционеров. Но в то же время на этой новости, равно как и на новостях о том, что у него будет очень сложная история с американскими налоговыми органами, акции «Тинькофф» рухнули. Сейчас вы провели конференс-колы с инвесторами, раскрыли отчетность, она очень хорошая — 36 млрд рублей прибыли, рост по всем абсолютно показателям, по клиентам, по всему.
Оливер Хьюз: И прогнозы очень сильные тоже.
Вы говорите, что от Олега Тинькова Тинькофф банк не зависит.
Оливер Хьюз: Есть «Тинькофф групп», Тинькофф банк, «Тинькофф страхование», «Тинькофф мобайл», «Тинькофф путешествия», «Тинькофф бизнес», «Тинькофф инвестиции» — очень много разных компаний, разных сфер деятельности внутри группы. Мы — одна большая команда. Только в штаб-квартире недалеко отсюда сидят почти три тысячи человек, это профессионалы, разработчики, дизайнеры, архитекторы, коммерсанты и так далее, продуктовики и продакты. Еще 10 тысяч человек, которые либо работают в поле, представители, например, либо в контакт-центрах. И еще, зависит от недели, от пяти тысяч до 15 тысяч тех, кто сидит в «облаке», тоже обслуживание, продажи — много всего. Конечно, эти новости для нас тяжелые. Тесный коллектив, и мы очень любим Олега, мы ему желаем скорейшего восстановления. Но он не участвует в бизнесе, я решил об этом говорить все чаще, потому что время пришло. Олег — наш основатель, как я назвал его в интервью «Ведомостям», он наш духовный отец, это правда, но он не в операционном бизнесе, и давно. Он не знает, какие продукты мы разрабатываем, он не знает про наши IT-проекты, он даже не знает про многие достаточно крупные инвестиции, которые мы делаем. И в маркетинге, и на уровне стратегии Олег есть. Я с ним достаточно часто разговариваю, понятно, потому что я управляю его бизнесом и бизнесом акционеров. Но в операционке его нет. Мы — абсолютно разные сущности. Ситуация с Олегом, конечно, ужасна, но это никак ни малейшим образом не влияет на бизнес группы, вообще никак. Да, это влияло на стоимость акций в моменте, это реакция инвесторов, как раз то, о чем мы говорили в начале нашей беседы, но это реакция рынка. И реакция рынка, и поведение акций, капитализация компании, тоже никак не влияет на компанию, на ее фундаментальный бизнес. Бизнес у нас растет, он прибыльный. У нас сегодня 11 млн клиентов в нашей экосистеме. В прошлом году добавили 3 млн клиентов, в этом году добавим больше 3 млн, и через три года мы хотим иметь 20 млн клиентов. Подумайте об этой цифре. Это огромный финансовый и нефинансовый игрок в России с огромной клиентской базой. Мы привлекаем 400-500 тысяч новых клиентов каждый месяц. Наши представители в поле сейчас в масках, они проводят 32 тысячи встреч каждый день, то есть это огромная логистика, и это новые клиенты, которые приходят, открывают, покупают все наши продукты. Бизнес продолжается. Вообще ничего не изменилось. Это та команда, которая 13 лет все это дело строит.
Но Олег Тиньков, как вы уже сказали, семь месяцев уже за границей, он в других делах и не занимается бизнесом, он как бы гарантирует эту команду, эту стратегию.
Оливер Хьюз: Почему гарантирует?
Потому что он как основной акционер назначает вас и оберегает.
Оливер Хьюз: Олег, конечно, в ядре, он — предприниматель. У него много идей, много проектов, он запустил свой проект, называется La Datcha. Он строит сеть вилл, шале, суперъяхты. Он недавно открыл в Мексике новую виллу, это топовая гостиница. И он этим занимается, он очень дотошный человек, он прямо в деталях этих новых проектов. Но он не в деталях нашего бизнеса. В общих чертах, конечно, знает стратегию, но стратегия все-таки рождается изнутри. То есть это не только детище Олега, это детище наше — 50 людей, если не больше, которые десять лет и больше все это своими руками и умом строят, мы вовлечены в это по полной, это наш baby тоже, мы его очень любим.
Страх инвесторов связан с тем, что необходимость решать дальше вопросы с американскими налоговыми претензиями поставит его перед выбором. Там, скорее всего, будут очень крупные суммы, потому что он будет вынужден продавать как минимум крупный пакет акций Тинькофф банка. А если появится новый акционер, как он распорядится? В любом случае акционер — хозяин. Сейчас хозяин, при котором все это росло, при котором вы работали так, как работаете, показывая такие результаты, и инвесторы это ценили.
Оливер Хьюз: Я понимаю, куда вы клоните. Во-первых, я не могу комментировать то, что не в публичном поле, и то, то, что в публичном, — я знаю, больше ничего. Про налоговые какие-то вопросы и юридический ход этого дела я ничего не знаю. Но я знаю Олега, и я полагаю, что у него достаточно ликвидных средств или активов, чтобы разобраться с этим. Он не планирует ничего продавать. Он останется нашим основателем, но бизнес независимый. Мы управляем бизнесом — команда вместе со мной. Соответственно, бизнес — самостоятельная единица, ничего из этого на него не влияет. Это самый важный посыл здесь.
