Вашингтон потребовал от России «немедленно посадить» военные самолеты в Сирии

«Координаты, переданные вчера, не содержали упоминания тех мест, где в итоге погибли турецкие военные. Как только стало известно, что это произошло, российской стороной были приняты исчерпывающие меры для прекращения огня, обеспечена безопасная эвакуация погибших и раненых. При этом, чтобы исключить возможные спекуляции, Минобороны России подтвердило, что Воздушно-космические силы России не применяли боевую авиацию в районе Бехуна».

— Турция не будет доказывать причастность России, даже если у нее были бы или есть точные сведения об этом. Доказав причастность России, Турция загоняет себя в очень страшный угол, тогда надо враждебными силами объявлять не сирийские, а российские, а это уже переход на такой уровень эскалации, который вообще непонятно чем закончится. Турции это, извините за неполиткорректное выражение, не по зубам. Поэтому версия, по которой солдаты стали жертвами сирийского налета, в общем, всех устраивает. Россия совершенно не намерена выносить это куда-то за пределы российско-турецких разговоров и переговоров.

— О вмешательстве Эрдоган вчера совещался с США и представителями ЕС, поддерживают ли они военные действия Турции в Сирии?

— Они высказывают поддержку Турции как союзнику. Я ни разу не слышал поддержки военных действий Турции в Сирии, поскольку действия эти, строго говоря, противоречат международному праву. Обращение Эрдогана в НАТО было чисто пропагандистским, потому что было совершенно очевидно, что никакая статья устава НАТО неприменима, когда речь идет о не санкционированных НАТО действиях одного из членов на территории третьей страны.

— До какого предела готова пойти Турция? Есть ли у нее какие-то расчетные шаги и предпримет ли Эрдоган что-то до встречи с Путиным?

— Какое-то представление о том, что надо делать до встречи с Путиным, есть. Это на самом деле продолжение боевых действий, наверное, с тем чтобы действиями на земле добиться более благоприятных предпосылок для политических переговоров.

— Как развязать весь этот идлибский узел? Кто что должен сделать?

— Развязывают его с осени 2018 года, когда были достигнуты договоренности в Сочи. Имелось в виду что? Имелось в виду, что Россия и Сирия отказываются на тот момент от военного решения, а в ответ на это турецкая сторона, которая обладает большим влиянием на как минимум значительную часть присутствующих там боевиков, каким-то образом обеспечивает их умиротворение. Этого не произошло. Турция этого сделать то ли не захотела, то ли не смогла. А оставлять этот анклав в подвешенном состоянии — не вариант. Поэтому я думаю, что теперь речь будет идти примерно о тех же мерах, которые оговаривались в 2018 году, только уже в другой конфигурации. Естественно, зона контроля сирийских войск с тех пор увеличилась, а Турция будет торговаться за то, какая часть этой территории достаточна ей для решения ее проблем безопасности, ну и как-то справится с этими боевиками. Я думаю, что, цинично говоря, будет какая-то сделка: часть из этих боевиков — которые, например, к Турции отношения не имеют, и в особенности российского или постсоветского происхождения, а их там довольно много — пойдут, что называется, в расход. Что касается тех группировок, которые для Турции особенно важны, есть разные варианты. Мы вот недавно видели, как Турция аккуратно перебазировала своих сателлитов из Сирии в Ливию, и там они теперь решают другие задачи.

— Чего же ждать от предстоящей встречи Путина и Эрдогана?

— Я думаю, что ждать надо того, что будет найден какой-то временный компромисс и вся ярость боевых действий будет каким-то образом приостановлена. Другое дело, что Эрдоган ведет себя все более и более, не скажу наглее, но как-то амбициознее, потому что требовать от Кремля, чтобы Кремль прекратил поддержку Башара Асада, — это просто невозможно. Если на секунду представить себе, что Кремль на это соглашается, то это полное поражение российской политики на Ближнем Востоке. Так что этого не будет. Я думаю, конкретно будет обсуждаться все-таки обстановка в Идлибе, каким образом из нее выкручиваться. Безусловно, будет какой-то пропагандистский ход, какие-то пропагандистские атаки в связи с Башаром Асадом, в связи с тем что Эрдоган хотел бы остаться с ним один на один, я имею в виду на линии фронта, но это, конечно, не получится. Я бы встречу между Путиным и Эрдоганом рассматривал как первый этап более широкой встречи «большой четверки», то есть Германии, Франции, Турции и России, она тоже состоится. Поэтому очень важно будет, с какими итогами, с какими мнениями вот к этой встрече подойдут и Путин, и Эрдоган. Но в принципе ожидать того, что будет достигнуто какое-то длительное соглашение… Думаю, это нереально. Можно чего-то приостановить, можно чего-то заморозить, но сама проблема, совершенно очевидно, останется нерешенной хотя бы по той простой причине, что Эрдоган категорически против Башара Асада и хочет с ним разделаться, а это для России невозможно.

— До встречи двух президентов Анкара все-таки идет на обострение, обстреляла вот штаб сирийских правительственных войск под Алеппо. Может ли ответить чем-то Асад в этой ситуации, какова его роль сейчас?

— Я думаю, Турция провоцирует Россию на более активное противостояние, потому что за счет вот этого противостояния с участием России она набирает очки, поскольку Башара Асада не любят на Западе, его очень не любят, и раздаются постоянные требования к России, что хватит его поддерживать. Но у России безвыходное положение, она все равно его будет поддерживать так или иначе. И, кроме того, с моей точки зрения, Башар допустил определенную погрешность, я имею в виду беженцев, потому что беженцы для европейцев — это раздражающий фактор. И пугать сейчас Европу беженцами — это значит отталкивать Европу от Турции. Тем более не будем забывать, что все это происходит в обстановке коронавируса. Я думаю, что вот на вопросе о беженцах, на том, как он разыгрывает эту карту, Эрдоган проигрывает.