Сотрудников «Лефортово» позвали в суд из-за «склонного к побегу» Захарченко

Они дадут пояснения о том, почему бывшему полковнику МВД Дмитрию Захарченко присвоили статус «склонен к побегу». Защита полагает, что основания для этого отсутствовали и силовику просто захотели усложнить жизнь в колонии

Лефортовский суд Москвы продолжил рассмотрение иска бывшего полковника МВД Дмитрия Захарченко к СИЗО «Лефортово». Осужденный на 12,5 года за коррупцию силовик пытается снять присвоенный ему статус «склонен к побегу», из-за чего ему приходится каждый час отмечаться в колонии. Выслушав доводы представителей истца, судья постановил вызвать на процесс работников изолятора, рапорты которых легли в основу принятого решения.

В заседании полковник Захарченко участвовал по видеосвязи из колонии № 5 строгого режима для сотрудников правоохранительных органов, расположенной в Мордовии. Одетый в синюю робу с номерной нашивкой заключенный, при обысках по делу которого в кварире его сводной сестры в 2016 году нашли 8,5 млрд рублей, выглядел бодрым, но предоставил возможность солировать адвокатам.

Его защитники Александр Горбатенко и Валерия Тунникова просили отменить решение комиссии СИЗО «Лефортово» о постановке обвиняемого на профилактический учет как склонного к нападению на сотрудников правоохранительных органов, а также к побегу из-под стражи. Оно было принято 7 ноября, незадолго до этапирования Захарченко в колонию.

Поводом стал рапорт сотрудника изолятора — старшего прапорщика Александра Розова. Выдавая арестованному вещи со склада 1 ноября, он услышал, как Захарченко сказал: «Коля с Мишей еще обо мне вспомнят, у них тоже есть дети. Надеюсь, мне удастся выйти пораньше, чем они думают. Я им не забуду». Сотрудники ФСИН сочли, что заключенный имел в виду кого-то из членов оперативно-следственной группы по его делу. Майор внутренней службы Иван Федотов 6 ноября написал еще один рапорт, в котором указал, что считает необходимым поставить Захарченко на профучет.

Защитники полагают, что решение комиссии изолятора было принято без достаточных оснований и лишь для того, чтобы осложнить осужденному жизнь на зоне. «Достоверных и проверенных сведений о том, что Захарченко собирался совершить правонарушение в отношении других лиц, не было», — утверждали они. Юристы обратили внимание суда на то, что в личном деле нет объяснений Захарченко или бумаг о том, что он отказался их дать.

Адвокаты ознакомились с личным делом клиента в ИК № 5 Мордовии. Оказалось, что в нем нет рапорта младшего инспектора Розова от 1 ноября. Это позволило защите предположить, что бумага была составлена задним числом. «Рапорт же от 6 ноября старшего оперуполномоченного Федотова о постановке на профучет незаконен, так как не является мотивированным», — заявил Александр Горбатенко.

Защитники ходатайствовали об истребовании из СИЗО «Лефортово» видеозаписей от 1 ноября, но тюремщики прислали ответ, в котором говорилось, что видео не сохранилось, так как записи хранятся всего лишь 20 дней.

Тогда защитники предъявили другой козырь: заключение психолого-лингвистической экспертизы слов Захарченко. Ее по просьбе адвоката Горбатенко провели сотрудники центра по проведению судебных экспертиз «Судебный эксперт». Они пришли к выводу, что в словах Захарченко «отсутствуют признаки» планирования побега, а также психологического или физического давления на сотрудников или членов семей оперативно-следственной группы.

Экспертов Марию Куликову и Татьяну Чистякову по ходатайству защиты допросили в суде. Они заверили, что имеют достаточный опыт и квалификацию для проведения подобных исследований — около 10-13 лет. «По результатам исследования я пришла к выводу, что в высказываниях Захарченко и в рапорте Розанова речь идет о конкретных лицах — Коле и Мише, но отсутствуют сведения о том, что речь идет о членах оперативно-разыскной группы», — сказала Куликова. А на вопрос Валерии Тунниковой о том, мог ли ее подзащитный желать отблагодарить кого-то из них, ответила, что это «не исключается». «Такие слова используются в двух случаях — в негативном и позитивном ключе. Эти действия равновероятны», — заметила эксперт.

При этом оба эксперта фактически высказались в пользу Захарченко, который заявил работнику изолятора, что «разговаривал сам с собой», не имел в виду никого лично и просто пытался «снять эмоциональное напряжение». «Эмоциональная ситуация была нейтральной. Речь была направлена на самого себя. Он больше высказывался о своих чувствах и ситуации. Возможно, хотел снять эмоциональное напряжение», — сказала Татьяна Чистякова.

Судья захотел узнать, как часто эксперты проводят подобные исследования. Мария Куликова заверила, что «раз в несколько месяцев», а толкование смысла документа является «одним из самых распространенных вопросов». «А вы исследуете только текст или фактические обстоятельства, при которых был сделан текст?» — уточнил судья. Эксперт заверила, что «исследуются обстоятельства, вся известная информация».

После этого защитники ходатайствовали о вызове в суд и допросе бывшего сокамерника Дмитрия Захарченко Руслана Стоянова. По словам адвокатов, ранее они пытались сами его опросить, однако администрация «Лефортово» «сделала все возможное, чтобы не допустить его допрос и установление истины по делу».

«А у вас есть данные о том, что он еще находится в СИЗО «Лефортово»?» — спросил защитников судья. «У нас есть сведения от его адвоката, что по состоянию на 18 февраля он был там», — сказал Александр Горбатенко.

Однако вызов Стоянова судья посчитал преждевременным, решив вначале заслушать на процессе старшего прапорщика Александра Розова и майора внутренней службы Ивана Федотова. В связи с этим разбирательство отложили на 17 марта.

До этого времени Захарченко не придется скучать. Во вторник, 18 февраля, при рассмотрении кассационной жалобы на приговор осужденный рассказал, что пропустил экзамен по профессии «швея», однако теперь собирается обучаться на электрика. В среду, 19 февраля, он также планирует участвовать еще в одном процессе — о возможности пересмотра решения Никулинского суда, изъявшего у него и его близких имущество и деньги на сумму более 9 млрд рублей.