Об этом президент — председатель правления банка заявил в интервью Business FM на Всемирном экономическом форуме в Давосе
Андрей Костин. Фото: Михаил Метцель/ТАСС
Обновлено в 13:18
Приватизация любого принадлежащего государству пакета ВТБ в этом году нецелесообразна и маловероятна, считает президент — председатель правления банка Андрей Костин. «Мне кажется, что эта задача на сегодня пока труднореализуема, и главное, отсутствует какая-то мотивация», — сказал он в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу на Всемирном экономическом форуме в Давосе.
Вчера на российской панельной сессии выступил, как он был представлен, экономист Максим Орешкин. Насколько эта тотальная, глубокая смена правительства вызвала интерес среди иностранных участников форума? Она повысила интерес к российской делегации или, наоборот, понизила?
Андрей Костин: Интерес к России, конечно, повышен, и не только в плане смены правительства, но и в плане конституционных реформ, которые планируются. Вопросов очень много. И в выступлениях перед западными телеканалами и западными газетами — я встречался много и господин Орешкин тоже — вопросов по этой теме очень много. Другое дело, что, как вы сами только что сказали, к сожалению, мы оказались представлены сегодня на форуме экономистом Орешкиным, и это, конечно, делает сложной нашу задачу продвижения интереса к России. Когда приезжали первые лица государства, американцы вообще целую команду прислали, и не только президент, но и министр финансов, и министр торговли, и так далее. Конечно, такой десант и по численности, и по своему статусу всегда имеет очень сильные преимущества. Поэтому я думаю, нам нужно на будущее это учесть и как-то подкреплять нашу команду достаточным количеством высокопоставленных в том числе и чиновников, чтобы эта дискуссия велась на более высоком уровне.
Поговорим о Трампе. Если судить по тому, о чем говорят ваши коллеги, крупные предприниматели и политики в кулуарах, насколько популярен вопрос, переизберется ли Трамп?
Андрей Костин: Конечно, такая тема обсуждается. Я могу сделать несколько выводов из того, о чем я беседовал и с бизнесменами, и с редакторами крупнейших американских газет. Первое: импичмент, который сейчас идет, конечно, не приведет к отставке Трампа, но может серьезно повлиять на его шансы переизбрания. С другой стороны, все признают сегодня слабость кандидатов от Демократической партии. Когда я задаю вопрос, кто реально может быть конкурентом Трампу, они признают, что сегодня существует большая проблема так называемого generation gap — разрыва поколений. И, конечно, называют в первую очередь Байдена. Но Байдену на момент избрания будет почти 80 лет. Они говорят: ну да, вся линейка демократических ведущих оппонентов Трампа примерно в этом возрасте. Сам Трамп тоже человек немолодой. То есть сегодня у демократов, в общем-то, нет большого количества каких-то ярких личностей, которые могли бы однозначно сказать, что точно выиграют у Трампа при всех его проблемах. Поэтому шансы Трампа на переизбрание рассматриваются достаточно высоко. Хотя надо учесть, что многие собеседники относятся к демократическому крылу, поэтому у них свое видение. Но общее мнение, что у Трампа хорошие шансы на избрание. Хотя процесс импичмента, который правда будет, видимо, кратким, конечно, какой-то ущерб его шансам нанесет, и поэтому борьба ожидается острая.
А с точки зрения развилок, перед которыми стоит мировая экономика, возобновление тренда на глобализацию, который поддерживают оппоненты Трампа в Америке и в Европе, или, наоборот, дальнейшая национализация — с точки зрения именно этих развилок как много будет зависеть, кто в этом году победит на выборах в США? Среди кандидатов могут быть как раз демократы такого социалистического, левацкого толка, и если они придут в Белый дом, то это тоже будет знаменовать какой-то новый тренд для мира.
Андрей Костин: Я не очень верю в победу левацких кандидатов, особенно в США. Посмотрите на политическую карту мира и Европы, нигде левые партии сегодня у власти не стоят: ни в Англии, ни в Германии, ни во Франции, ни в США. Я думаю, отчасти это потому, что сами консервативные партии принимают, я бы сказал, более левую риторику. О чем Трамп прежде всего сказал в своем выступлении? О том, что он создал новые рабочие места. Кому это адресовано? Это адресовано прежде всего американскому рабочему классу. Поэтому я не очень верю в такую победу.
Но можно, наверное, сказать, что Давос в этом плане переживает глубокий если не кризис, то, по крайней мере, переосмысление многих процессов, потому что Давос 50 лет занимался глобализацией, сейчас, конечно, многие проблемы звучат по-другому, совсем по-другому. И даже попытка выйти на такую вроде бы объединяющую тему, как экология, тоже по-разному воспринимается. Сам Трамп в своей речи здесь как бы дистанцировался от этих вопросов, сказав, что не надо быть слишком большими пессимистами. И мы знаем позицию американцев: они до сих пор не присоединяются к соответствующему Парижскому соглашению. Правда, он сказал, что триллион деревьев вместе с остальным миром будет сажать. Хочу, кстати, отметить, что наш дочерний банк — Почта банк — уже посадил 3,5 млн деревьев для своих клиентов. Так что, видите, мы оказались впереди этой важной инициативы, которая сегодня звучит в Давосе.
Поэтому я думаю, что процесс глобализации сегодня будет просто немного другой. Конечно, экономика останется глобальной, и мы часть глобальной экономики, мы невозможны сегодня без мировой экономики, но многие процессы будут по-другому развиваться, и протекционизм все равно растет. Хотя Трамп обещал здесь, что в ближайшее время выйдет с некой новой концепцией реформы ВТО, потому что процесс ВТО и сама организация находятся в глубоком кризисе.
Андрей Леонидович, теперь поговорим на наши темы. Это санкции: они никуда, во-первых, не делись, во-вторых, в Америке в конгрессе идет процесс по принятию так называемого адского законопроекта. Когда-то, когда о нем только заговорили, мы пережили здесь колоссальный шок, боялись потенциального отключения наших госбанков, в том числе и ВТБ, от системы SWIFT, от международных расчетов в долларах. Теоретически этот «адский пакет» все это предусматривает, но сейчас никто в такой степени на него не реагирует. Скажите, пожалуйста, почему? И приходится ли вам обсуждать с международными коллегами эту перспективу, особенно в случае, если, скажем, как раз демократы вдруг все-таки выиграют выборы в США?
Андрей Костин: Во-первых, конечно, рынок перестал реагировать на каждый чих, который происходит на Капитолийском холме, это совершенно точно. Я думаю, что определенные риски, которые существуют и остаются, в том числе потому, что мы вступаем в новый политический электоральный цикл в США, уже учтены в ценах наших акций, наших компаний. Хотя наш фондовый рынок очень сильно вырос, почти на треть в прошлом году, все равно акции наших компаний остаются принципиально недооценены. И это ответ на ваш вопрос: инвесторы уже заложили эти риски.
А что касается других вопросов, более серьезных санкций, мы пока все-таки не видим какого-то драматического развития этой ситуации. В какой форме они появятся, будут ли они вообще приняты, примет ли их президент Трамп — это еще очень большой вопрос, уже не один законопроект был похоронен. Хотя я с вами согласен, конечно, часть негативных мер прошла. А шок не надо испытывать, мы, в общем, уже шокоустойчивые. Нас и кризисы травили, и санкции травили, и мы как-то умеем выживать.
Поэтому я думаю, что готовиться надо, иметь запасные планы, но в ближайшие месяцы я не ожидаю, что будут окончательно приняты эти меры. Мы исходим из данной ситуации. Мы не надеемся на снятие санкций в ближайшее время, мы не надеемся на то, что они будут как-то облегчены, но мы исходим из того, что ситуация на сегодняшний момент стабильна, и, имея запасные варианты — план «Б», план «Г», план «Д», — сегодня выстраиваем нашу работу, исходя из существующего санкционного режима.
Вы уже упомянули, что наш фондовый рынок за прошлый год вырос на треть, даже чуть больше. В эти январские дни он тоже продолжал расти, показывал очень неплохие результаты на фоне событий в Иране, Ираке и так далее. Это к вопросу о приватизации ВТБ. Давняя тема. Одним из аргументов, почему этого не стоит делать, на протяжении последних лет было именно то, что акции очень сильно недооценены. Сейчас, как вы думаете, момент пришел? Стоит ли ждать какого-то лучшего момента или уже пора?
Андрей Костин: Я пока этой темы для себя не вижу. Мы ее не обсуждаем — ни с правительством, ни с инвесторами, потому что есть ряд сложных вопросов. Во-первых, выпуск дополнительных акций, которые могут, скажем, привлечь новый капитал в банк, в принципе невозможен, потому что он заразит существующие акции: санкции, которые ввели не только американские, но и европейские правительства, относятся именно к выпуску новых акций. И в этом плане по большому счету, если мы не хотим попасть в ситуацию, когда западные инвесторы вообще избавятся от всех наших акций, мы довыпуски делать не должны. Что касается продажи существующего пакета и снижения доли государства с 61% до 51%, это в принципе возможно, потому что эта категория акций не подпадает под санкции западных государств. Но такая эмиссия возможна, скорее всего, только в России в рублях и на российской бирже. Наверное, этот вопрос возможен, но, честно говоря, пока я жесткой необходимости в этом не вижу. Во-первых, потому что не меняет сути структуры капитала банка ВТБ: 61% или 51%, это не играет большой роли в управленческих или корпоративных решениях. С другой стороны, вы совершенно правы, я считаю, что капитализация банка сегодня слишком низка для того, чтобы государство продавало пакет акций, тем более что государству деньги особо не нужны, они даже не идут в бюджет, они идут на пополнение Фонда национального благосостояния, а там денег сегодня достаточно.
Тем не менее в программе приватизации этот пункт стоит. Я правильно понимаю, что вы считаете, по крайней мере в этом году, приватизацию любого пакета, принадлежащего государству, нецелесообразной?
Андрей Костин: Я практически исключаю это, да. Хотя в принципе приватизация пакета государства — это не мое решение, это решение правительства. Оно владелец, оно может это сделать. Но мне как исполнителю принятых решений кажется, что эта задача на сегодня пока труднореализуема, и главное, отсутствует какая-то мотивация, чтобы это делать.
