Бывший глава Совета при президенте по правам человека рассказал Business FM, как относится к изменениям в составе этого органа и какой видит дальнейшую судьбу СПЧ
Бывший глава Совета при президенте по правам человека Михаил Федотов рассказал Business FM, как относится к изменениям в составе этого органа. На днях из СПЧ вывели правозащитников Павла Чикова и Евгения Боброва, политолога Екатерину Шульман, эксперта по избирательному праву Илью Шаблинского и самого Федотова. Правда, все они останутся в совете в качестве экспертов. Вместо Федотова председателем президентского совета стал секретарь Общественной палаты Валерий Фадеев.
Своими прогнозами о дальнейшей судьбе СПЧ Михаил Федотов поделился с продюсером Business FM Рамилем Киселевым.
Как вам кажется, все-таки есть цель постепенно сделать СПЧ более лояльным, какой-то тренд по уменьшению количества правозащитников в совете и его профилированию?
Михаил Федотов: Надеюсь, что такой задачи никто не ставил. Если бы ее поставили, это можно сделать проще. Можно просто взять и ликвидировать совет. Но он же существует на кончике президентского пера. Президент может любой совет создать, любой совет ликвидировать, все гораздо проще делается. Но президент же этого не делает, значит, ему нужны такие консультативные структуры в сфере правозащиты.
Как бы вы могли охарактеризовать новый состав СПЧ?
Михаил Федотов: Я думаю, что он незначительно изменился, незначительно. Вывели пять человек — ввели четыре человека. Может быть, через год еще будет какая-то небольшая ротация, еще два-три человека поменяются, потому что кому-то надоело, кто-то устал, кому-то не нравится. Понимаете, тот же самый Бобров Евгений Александрович, которого вывели из состава совета, буквально за неделю до этого приходил ко мне и говорил: Михаил Александрович, я не вижу смысла работать в совете, я хочу уйти. И я его просил: все-таки давайте поработаем еще, скоро будет встреча с президентом, может быть, вы сможете убедить президента в целесообразности своих проектов. Потому что он все время вносил предложения и по праву на жилище, и по вопросам регистрации граждан, по регистрационному учету. Некоторые его предложения были приняты, некоторые были отклонены, а он как настоящий правозащитник пытался все-таки свои идеи протолкнуть, потому что понимал, что за каждой его идеей судьбы людей.
Каково ваше отношение к Валерию Фадееву как к новому председателю СПЧ?
Михаил Федотов: Я его знаю давно, знаю как человека очень порядочного, очень коммуникабельного, спокойного, неконфликтного. Он вовсе не какой-то злодей, который пришел с тем, чтобы разрушить СПЧ, я в это не верю. Наоборот, я думаю, что СПЧ его будет перевоспитывать и воспитывать в нем как раз ту самую правозащитную жилку, которой в нем просто нет. Он этим не занимался никогда, нельзя его в этом обвинять. Да, он занимался развитием гражданского общества, безусловно, совет и называется так — «по развитию гражданского общества и правам человека».
Как бы вы спрогнозировали деятельность СПЧ в ближайшие год-два?
Михаил Федотов: На год-два я бы прогнозировать сейчас не стал. Я бы стал прогнозировать на ближайшие пару месяцев, конец октября, ноябрь, декабрь, потому что в декабре будет встреча президента с советом, и от того, как себя покажет совет на этой встрече, будет зависеть, что он стал собой представлять. Если эта встреча пройдет в духе такого мероприятия с докладами, где три-четыре человека доложат о том, что у нас все хорошо, но только кое-где у нас порой кто-то что-то честно жить не хочет, тогда я скажу, что я не узнаю свой совет, я не узнаю членов совета и что-то с ними случилось, видимо, их опоили каким-то эликсиром. Но я надеюсь, что этого не будет. Я надеюсь, что заседание совета с участием главы государства пройдет в таком же конструктивном, критическом, остром и абсолютно откровенном ключе, как это было всегда.
На фоне ротации в СПЧ неоднозначно выглядят и проблемы, возникшие у правозащитной организации «Комитет за гражданские права». Ее работа может быть прекращена после задержания заместителя председателя — директора организации Андрея Маякова по подозрению в особо крупном мошенничестве.