Горохов — сооснователь компании «Инфамед», которая создала «Мирамистин». Препарат выводили на рынок 15 лет. О том, как это было, и о своей неудавшейся политической карьере предприниматель рассказал Business FM
Андрей Горохов. Фото: Виталий Невар/ТАСС
Андрей Горохов — сооснователь компании «Инфамед», создавшей «Мирамистин». Его бизнес-карьера началась еще с конверсии советской оборонки, оттуда же и «Мирамистин», это была разработка для космоса. Вывод препарата на рынок занял 15 лет. В интервью Business FM предприниматель рассказал, как создавался этот препарат, каково было вести бизнес в 90-е, а также о своем участии в праймериз «Единой России». Именно с праймериз представители компании связывали обыски, которые прошли на предприятии в 2016 году.
Получая приз E&Y в конкурсе «Предприниматель года», вы, поднявшись, коротко сказали: «Спасибо советским ученым за «Мирамистин». Я вначале бытовой вопрос задам. В аптеке иногда говорят, зачем «Мирамистин», есть «Хлоргексидин» — это то же самое, но дешевле.
Андрей Горохов: Дешевле точно, но вопрос качества. В лекарствах основное — это эффективность и безопасность, и я не буду говорить о конкурентах, но скажу одно: разное активное вещество. Если на пальцах, то «Мирамистин» не всасывается, у него молекула больше.
А «Хлоргексидин» проникает, в этом разница? Те, кто хотят, прочитают, я вкратце расскажу: это была разработка советского космоса, поскольку стояла в 60-х-70-х годах нерешаемая, казалось, задача — как плесень, грибок вывести на орбите, на спутниках. Потому что нечем там было с ними бороться. И вот вроде бы такая простая вещь потребовала усилий и открытий, появилась эта формула, над которой работали экспериментально во время Олимпиады, на группах риска проверяли. И 15 лет вы, уже как частный предприниматель, в начале 90-х годов потратили на то, чтобы эту разработку превратить в лекарственное средство, которое сейчас действительно есть повсюду, и врачи его сначала от определенных болезней эффективно применяли, потом они поняли, что оно годится для всего. 15 лет — это долгий срок. Вы предприниматель с очень большим стажем. У вас были быстрые стартапы или успешных быстрых стартапов на самом деле не бывает? 15 лет ушло только на создание — как это вообще возможно было в годы безденежья?
Андрей Горохов: Что касается «Мирамистина», мы на окупаемость начали выходить к нулевым годам. Это реально десять лет. На прибыль начали выходить несколько позже. Что касается быстрых стартапов, в условиях дефицита на рынке они возможны. Мы помним 90-е, когда у нас практически ничего не было и можно было заходить в любую нишу, российский рынок был голубым океаном. Сейчас, конечно, сложнее.
Возвращаясь к «Мирамистину»: он до сих пор под патентной защитой?
Андрей Горохов: Да, он защищен разными патентами.
Вы единственный официальный производитель?
Андрей Горохов: Да, это оригинальный препарат.
Сталкивались ли вы с копированиями, с дженериками?
Андрей Горохов: Дженерик может быть, когда препарат становится неоригинальным и не защищен патентами, все остальное — это нарушение, и выпускать ничего нельзя и регистрировать тоже.
У нас в стране, кстати, сейчас по этому поводу ведется дискуссия. Если это очень сложные и очень важные зарубежные лекарственные препараты, нам это то ли кажется дорогим, то ли не хотят иностранные производители проводить очень сложную процедуру лицензирования в России, мол, будем сами делать. Есть такие кейсы. Как с «Мирамистином» внутри страны поступают?
Андрей Горохов: Мы находимся в постоянной борьбе. Продукт становится достаточно весомым на рынке, он самый назначаемый сегодня и один из самых быстрорастущих, это касается и «Мирамистина», и «Окомистина». Уже проявляют интерес не только наши, но и западные компании.
Вернемся в 90-е. 15 лет для 90-х годов — это какой-то безумный срок. У кого были деньги, кто их вкладывал, как это вообще выглядело? Ведь, получается, были только ученые, с которыми вы были знакомы, потому что сами работали в оборонпроме, было знание, что в космосе это применили, а дальше — долгих 15 лет, когда нужно было все это превращать в товарный знак, в продукцию.
Андрей Горохов: Когда начинал, не знал, сколько времени понадобится и как это будет делаться. Дело в том, что проектов в 90-х у меня было много. У меня успешно реализованных проектов больше 80 в разных регионах страны и за границей. По глубине планирования, по этому длительному сроку «Мирамистин», конечно, очень долго на рынке.
А не было желания бросить? Я читал ваш пересказ о том, как все это начиналось, как делали пробные партии, но [когда препарат] никто не знает, никто не покупает, одни убытки — и так год за годом.
Андрей Горохов: Да, такое желание было. Но были и уже потраченные деньги, и вера в продукт. Мы изучали не только наши рынки, но и все мировые рынки с подобными продуктами, аналогов нет.
А государство помогало как-нибудь?
Андрей Горохов: Пока нет.
И тогда не помогало?
Андрей Горохов: И тогда нет.
А что помогло проломить эту стену, ворваться на рынок, дойти до врачей, до аптек, до покупателя?
Андрей Горохов: Везде нужны деньги, и поэтому, когда у меня были разные проекты, которые их приносили, эти деньги вкладывались в проект в том числе.
Что стало решающим фактором? Реклама или какое-то научное признание? С какого-то момента врачи стали рекомендовать, но это уже произошло намного позже, вот это интересно.
Андрей Горохов: Это системная работа. Мы выходили и экспериментировали по продвижению продукта с разными площадками: и в метро мы размещались, и Анфиса Чехова у нас участвовала, сколько лет назад это было. Попытки были, и мы смотрели на эффективность продвижения, исходя из того, покрывает ли затраты на продвижение прибыль, полученная в результате увеличения объемов реализации.
То есть одного какого-то главного успешного шага на рынок вы назвать не можете. Может быть, это Анфиса Чехова была?
Андрей Горохов: Назвать не могу. Дело в том, что было очень много экспериментов. До того еще у нас был ролик, когда мы снимали многофункциональность препарата, Голубкова помните? Мы не его снимали, но это было в период МММ, мы тоже работали с разными инструментами. Что более эффективно все стало, мы почувствовали уже после нулевых.
Какова разница между ценой в аптеке и себестоимостью производства? Вообще, в себестоимости само производство «Мирамистина» в соотношении с ценой — это сколько? Если можете об этом рассказать. На калининградском предприятии работают 200 человек…
Андрей Горохов: 350.
Очень немного по сравнению с тем, что продукция действительно по всей стране в каждой аптеке и в каждом доме.
Андрей Горохов: Производственная себестоимость значительно ниже, чем продажная цена. Это правильно. Потому что нужно окупать инвестиции, нужно делать дальше вложения, расширять бизнес и продвигать продукцию. Но максимальное увеличение даем не мы. Мы отпускаем в два раза меньше, наверное, чем в аптеках продается. Это аптечные сети, это дистрибуция.
Они наживаются на этом или нет?
Андрей Горохов: Дистрибуция — нет, потому что существует конкуренция, и здесь важен оборот. Что касается аптечных сетей, так как это не рецептурный и не жизненно важный препарат, мы могли войти в этот список, но не пошли. Вполне могли бы зайти, однако как раз регулирование жизненно важных лекарственных средств приводит к тому, что на одни препараты нельзя увеличивать цену, а на других отыгрываются. А так как у тебя продается в достаточно большом объеме, это паровоз для аптеки, они на нем зарабатывают.
То есть они зарабатывают на выживании.
Андрей Горохов: Они вынуждены. Дело в том, что государство помогает людям сейчас в каких-то частных случаях. Мог бы быть вариант, например, помогать аптечным сетям с льготной арендой или еще с какими-то показателями и уже регулировать этими отношениями отпускные цены.
Когда появилась идея, необходимость того, что вы разместите производство в Калининградской области, притом что начинали вы в Московской?
Андрей Горохов: Это длительный процесс. Мы купили землю в Раменском районе, думали сделать производство там, но уперлись в административные проблемы, связанные с оформлениями, строительствами, разрешениями. Параллельно практически мы купили землю в провинции Чандигарх в Индии. Это особая экономическая зона, и мы рассматривали серьезно эту тему, но тоже увязли в регуляторике. А Калининградская область — это особая экономическая зона, свободная таможенная зона. Я считаю, это самая эффективная особая экономическая зона в стране, там есть и 12-летние льготы, и по налогу на прибыль, и льготы на налог на имущество, есть социальные пониженные налоги, поэтому эти проекты, если они эффективные, быстро могут реализоваться и окупиться.
«Мирамистин» — один из немногих брендов, и не только в фармацевтике, который был создан в новое время предпринимателями — вами и вашими партнерами. Вы уже сказали, что в 90-е государство вам не помогало, когда вы начинали. Сейчас, как я понимаю, оно вам тоже не помогает, или вы отказываетесь от помощи по каким-то причинам? Вообще, вам помощь нужна? Вы же хотите расти, выходить на внешний рынок.
Андрей Горохов: Конечно, мы быстрее бы делали то, что делаем и так. Индустриальный парк «Экобалтик», где как раз находится «Инфамед», сегодня это 60 гектаров, он единственный частный индустриальный парк, прошедший горнила Минпромторга.
Это вы создали?
Андрей Горохов: Это создали мои партнеры, но с моей подачи. Паровоз этого индустриального парка — «Инфамед», у нее несколько очередей и дальнейших планов. У нас сейчас новые с 1 октября цех-субстанции, цех-мази, на подходе еще один административно-бытовой цех растворов. Заказы, которые мы ожидаем, превышают мощности того производства, которое существует на выходе на Западную Европу.
Как с экспортом?
Андрей Горохов: Мы поставляем в страны СНГ, в Европе мы уже пять лет регистрируемся и еще два года будем. Мы дошли до второй фазы клинических испытаний, все успешно. Практически это единственный лекарственный препарат, с которым мы идем как положено. При этом наняли компании, которые нас сопровождают, они помогают, подсказывают, как нужно делать правильно.
Пока еще в Европу выйти не удалось, но еще осталось, может быть, два-три года, когда вы сможете туда попасть?
Андрей Горохов: Законодательство в каждой стране разное. В некоторых странах нельзя рекламировать лекарственные средства, в некоторых можно, но тоже есть определенная регуляторика.
Там же нельзя по телевизору рекламировать, но продвижение среди медицинского сообщества все равно существует — в другой форме.
Андрей Горохов: Конечно, это все деньги.
Если общим взглядом, как вам кажется: государство у нас декларирует помощь бизнесу, при этом у него много денег, оно хорошие налоги собирает, каждый год все больше. Есть Фонд поддержки промышленности, есть Российский экспортный центр, есть разные венчурные, инновационные программы, в каждом ведомстве есть еще отдельные программы поддержки. Это вообще правильно? Понятно, что у государства будут процедуры, это же государственные деньги. А бизнес гибок. Вообще государство может эффективно поддерживать бизнес в форме процедур и дотаций? Может, лучше как-то по-другому?
Андрей Горохов: Это и поддерживается. Давайте посмотрим на особые экономические зоны, в частности в Калининградской области. Это компенсация затрат из налогов на доходы будущих периодов, то есть фактически ты не платишь какие-то налоги и этим компенсируешь себе. Этот механизм работает. Другие механизмы нужно отлаживать.
В 2016 году у вас была попытка пойти в политику, причем на праймериз «Единой России». Что вас к этому подтолкнуло и чем это закончилось?
Андрей Горохов: Я ходил туда, куда меня посылали. Я сказал, что мне интересно поучаствовать в праймериз. Мне ответили, что согласовать это надо с центральным аппаратом «Единой России». Я пошел, спросил, и мне сказали: «Иди».
Не будете уточнять, кто вас посылал и зачем вам надо было туда идти?
Андрей Горохов: Я был депутатом областной думы на тот момент. Достаточно разобравшись в этой работе, эффективно поработал тот период, и все наказы своих избирателей я реализовал, но через другой механизм — налоги на дивиденды и возможность участия в программах софинансирования.
Ваши избиратели были рабочими?
Андрей Горохов: Нет, это совершенно другой район, Черняховский. Я понял, как можно поднимать бюджет, например предприятия города Багратионовска, это что касается площадки, это «Инфамед». Но кроме этого, бенефициаром, получателем средств потом становится человек, который получает дивиденды. И вот с него тоже берут налог. Но ты его можешь платить по месту жительства или по месту нахождения предприятия, в зависимости от формата. У нас получилось реализовать с моими партнерами, которые тоже являются плательщиками налогов в муниципалитеты, и мы увидели, как это реально работает. Очень приятно увидеть, куда твои налоги идут и что они конкретные дела делают, и более того, реализуются какие-то наказы людей. Я одновременно председатель общественного совета партийного проекта «Комфортная городская среда», это очень эффективно работает.
В общем, вас заметили и решили продвинуть, как говорили раньше.
Андрей Горохов: Не то что решили продвинуть. Праймериз для меня были достаточно новым форматом, я наслышан был по американским источникам. Было интересно, как это проходит. Тем более было заявлено, что любой может участвовать. Поэтому я спросил, могу ли принять участие я. Мне сказали согласовать наверху. Я согласовал, принял участие, и возникло некое давление.
В это же время на предприятиях «Инфамеда» в Калининградской области начались обыски, которые приводили буквально к остановке производства?
Андрей Горохов: Да. Мы просто остановили завод на три месяца, потому что отбиваться от нападок нет смысла. Но людей мы не уволили, государство недополучило налогов, область недополучила денег, причем это исчисляется десятками миллионов [рублей]. Всем людям мы 100% зарплаты выплатили. А потом запустились, когда прошла эта выборная волна.
Я правильно понимаю, что вы связываете эти обыски с вашим участием в праймериз?
Андрей Горохов: Сто процентов.
То есть, на ваш взгляд, кому-то, кто мог послать обыски, не понравилась эта ваша инициатива?
Андрей Горохов: Да.
Как удалось все это разрешить?
Андрей Горохов: Мы, конечно, в это время учили людей, находили способы задействования, делали модернизацию в это время. Но в основном мы могли бы выпускать продукцию и зарабатывать деньги. Я не гасил, оно как возникло, так и потухло.
А вы с праймериз «съехали»?
Андрей Горохов: Нет. Праймериз мы закончили, я прошел дебаты, потом был определенный результат. Меня он удовлетворил. Но выбираться в Думу, после праймериз идти на выборы... Я решил не ходить.
Вы сделали из этого какой-то вывод?
Андрей Горохов: Это колоссальный опыт, который мне был полезен.
Вы написали книгу про Западный Берлин. Вы занимаетесь в том числе наукой и практикой, такой практически-экономической наукой. Можете озвучить какие-то выводы применительно к Западному Берлину? Это эксклав, как и Калининградская область, которая стала для вас основной производственной площадкой. Почему вы эту книгу написали и какие главные выводы вы хотели донести до тех, кто мог бы повлиять на развитие этого эксклава, а может быть, и всей страны в целом?
Андрей Горохов: Калининградская область для меня не то что просто производственная площадка, это центр жизненных интересов. Дело в том, что уже больше тысячи человек работают с нашими компаниями, с моими партнерами. И мы возрождаем некоторые отрасли промышленности, например фармацевтическую, в Калининградской области. Я находился и с той, и с другой стороны Берлинской стены, когда она еще была.
Как же вы на ту сторону попали?
Андрей Горохов: Были поездки, командировки, изучение разного опыта. Мы работали в 90-х годах, у меня было очень много бизнеса, связанного с поставкой компьютерной техники в оборонку, обходя госкомовские соглашения, через клиринговую валюту, переводные рубли. Это период, когда можно было купить ту технику, которую было запрещено покупать, в третьих странах то же самое.
Западный Берлин был закрытой территорией даже по западным меркам.
Андрей Горохов: Я там побывал. Потом оказался в Калининградской области и понял, что что-то мне это напоминает: тарифные, транзитные проблемы, которые решались в Западном Берлине достаточно успешно. Причем этот эксклав в некоторые периоды времени развивался быстрее, чем в больших городах в Германии. Темпы роста были такие. А так как я все-таки экономист, мне интересно было, какие инструменты использовались для поддержки бизнеса, причем частного. В основном у государства, как обычно, денег не хватает на все, поэтому нужно привлекать и стимулировать частный капитал, участвовать в этих процессах. И это решалось в Западном Берлине через механизм льготы против инвестиций. Причем они касались всех, а не каких-то избранных.
Несколько личных вопросов. Вы предприниматель с самым большим опытом, который возможен в современной России, потому что прямо в начале 90-х из государственного сектора занялись предпринимательством в самом широком смысле и нашли свою дорогу, которая стала успешной. Не много таких людей. Но теперь сравните, когда было легче вести бизнес — в 90-е, в нулевые или сейчас?
Андрей Горохов: Когда тебе на 30 лет меньше, ты в начале пути и еще очень много впереди, это интереснее. И когда рынок пустой, и можно поставлять много, и не просто продавать, а еще и производить что-то, к чему мы и приходили с упаковкой воды в пластик, например. Сначала же возили воду, помните, наверное, потом возили преформу, а мы поставили технологию и начали развивать на оборонных заводах по линии конверсии еще в 90-х. Этот рынок быстро обрушился из-за того, что все стали это делать.
Быстрые стартапы быстро умирают.
Андрей Горохов: Да. У меня было более 80 проектов, удачно реализованных в стране. Не только в 90-е, они сейчас некоторые продолжают реализовываться.
А запустить «Мирамистин» когда было проще, в 90-е? Или, допустим, сложилась бы такая же ситуация прямо сейчас, когда вы, не будучи участником профессиональным фармацевтической отрасли, вдруг увидели разработку, препарат, который может взорвать рынок?
Андрей Горохов: Вы знаете, я не специалист в фарме, здесь больше я на доверии с моими партнерами: с Виталием Свистовым, Адолиной Рудько и Юрием Кривошеиным. Нужно верить в продукт. Я в него поверил. Сейчас было бы начать сложнее, потому что и регуляторика сегодня значительно сложнее, и это лицензированный вид деятельности, а в 90-х можно было начинать экспериментировать во многом. Поэтому легче было бы начинать такие процессы в 90-х, ведь тогда, например, не было налога на прибыль у лекарственных препаратов, не было НДС, разные условия.
У вас есть какой-то план, амбиция? Можете ли вы и ваши партнеры совершить еще что-то в фармакологической области, а может быть, в другой, поскольку вы не профессиональный фармацевт, а именно экономист?
Андрей Горохов: Меня очень греет ситуация с наследием, которое досталось России в виде Калининградской области. Попытавшись разобраться, видишь, что там происходили события, меняющие ход истории в мире в то время в Европе. Восточная Пруссия, Гросс-Егерсдорф, где Фридриху Великому наваляли в первый раз. Русская армия участвовала в этом, и Пруссия стала на четыре года вотчиной России. Это наполеоника: Прейсиш-Эйлау — Багратионовск, Фридланд — это Правдинск, и Тильзит — Советск сегодня, и Черняховск — Инстербург, где и туда, и обратно Наполеон несколько раз ходил.
Я не знал, что Тильзитский мир подписали в Калининградской области.
Андрей Горохов: Да, там с Алексеем Денисовым мы сделали фильм. Он, наверное, скоро выйдет, называется «Русская Пруссия». Мое большое желание с помощью этих механизмов и еще с фильмом, который мы сняли с TV5Monde с Тьерри Перузом, ведущим режиссером этого канала. Будет три фильма про Калининградскую область: опять же историческая часть, побережье и Калининград. При открытых визах, которые там с 1 июля действуют, мы видим, во-первых, результат: за два месяца приехали 40 тысяч дополнительных туристов по этим визам, а правительство ожидало 14 тысяч до конца года. И фактор того, что находится в Калининградской области, это, конечно, и гумбинненские события, где российская армия спасла Париж, потому что при битве на Марне в 1914 году были отозваны два с лишним корпуса. Это вообще единственная территория, на которой Россия вела Первую мировую войну, потому что многие говорили в постсоветском периоде уже, что это была другая война, но на самом деле Россия не пустила на свою территорию никого и воевала на чужой территории до определенного периода. И конечно, Великая Отечественная война, крепость, которую создавали веками, за три дня была взята. Поэтому слава русскому оружию на территории Калининградской области, Восточной Пруссии, проходила 300 лет. Мы там не 50 лет, мы там значительно дольше. И род Романовых вообще оттуда, Андрей Кобыла — это родоначальник Романовых, выходец из Восточной Пруссии. Даже Алеша Попович, есть такая история, что он из неметчины пришел, и как раз он связан с регионом Пруссии.
