Задержание сына Авакова и суверенитет в обмен на честность. Комментарий Георгия Бовта

Дело против сына министра внутренних дел Украины стало одним из самых громких в двухлетней истории Национального антикоррупционного бюро Украины

Недавнее задержание сына министра внутренних дел Украины Арсена Авакова Александра стало одним из самых громких дел существующего уже более двух лет Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ). Оно было создано в 2015 году в рамках программы помощи Украине со стороны Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) и задумывалось как независимый от других правительственных, в том числе силовых структур, орган, наделенный, по сути, чрезвычайными полномочиями.

Авакова-младшего обвиняют в хищении примерно полумиллиона долларов при поставке вещмешков для Минобороны Украины. Существуют различные версии, объясняющие задержание. В том числе его связывают с политическим соперничеством президента Порошенко с влиятельным министром. Насколько специальный орган по борьбе с коррупцией способен выполнить свою роль? Об этом — в комментарии Георгия Бовта.

Созданием антикоррупционного органа обуславливалось продолжение финансовой помощи Украине со стороны МВФ и безвизовый режим с ЕС. Хотя антикоррупционная тематика постоянно звучит при обсуждении такой помощи с самого начала существования нынешнего киевского режима, до победы очень далеко.

Вспоминается в этой связи скандальный уход со своего поста пару лет назад бывшего министра экономического развития Айвараса Абромавичуса, до этого гражданина Литвы. Он признал, по сути, свое бессилие против тотальной коррупции в стране.

Нынешнее НАБУ, как говорит его руководитель Артем Сытник, это последний шанс победить коррупцию. В процессе создания этого органа ссылались на иностранный опыт: мол, схожие структуры есть в Израиле, США, во Франции, в Италии и Сингапуре. Однако ни в одной стране такие органы не создавались при столь деятельном участии иностранных держав.

НАБУ можно считать символом внешнего кураторства «молодой украинской демократии». Большинство его сотрудников прошли обучение в США и Великобритании, в том числе на средства, выделенные посольствами этих стран. Британия, например, выделила в прошлом году НАБУ 564 тысячи фунтов «на повышение аналитических возможностей» и создание соответствующей базы данных, хотя это не самая крупная из британских программ помощи Украине. Помогали и США. И хотя руководство НАБУ всячески подчеркивает, что финансирование осуществляется только из госбюджета Украины, в законе о его создании есть оговорка: кроме случаев, предусмотренных международными соглашениями о технической помощи.

Согласуются ли наиболее громкие антикоррупционные расследования с «внешними кураторами»? Например, в случае Авакова-младшего. Возможно, что нет, но в любом случае Порошенко может разводить руками с недоуменным видом, показывая, что он не властен над независимым НАБУ и никоим образом не мог «заказать» сына своего фактически политического конкурента. В этом смысле независимый статус НАБУ удобен со всех точек зрения.

К вопросу об эффективности НАБУ и о том, насколько оно может быть независимым от политических разборок внутри Украины. Недавно глава бюро публично жаловался, что из 86 дел, направленных в суды в этом году, по 26 так и не было начато судопроизводство, в связи с чем Артем Сытник призывает Порошенко выполнить следующую часть согласованного с тем же Западом плана борьбы с коррупцией, а именно сформировать систему специальных антикоррупционных судов, де-факто параллельных действующей на Украине судебной системе, включая Высший антикоррупционный суд. Однако президент медлит с внесением соответствующего законопроекта в Раду. Кстати, программа создания системы антикоррупционных судов отчасти финансируется по линии американского USAID при Госдепартаменте в рамках поддержки судебной реформы.

Видимо, у НАБУ пока не очень получается совсем уж приподняться над украинскими дрязгами. Конечно, даже если системная борьба с коррупцией пока не получается, то можно приветствовать уже сам факт преследования отдельных высокопоставленных коррупционеров — раньше-то они вообще были недосягаемы для правосудия. Однако главный вопрос, конечно, в другом. Сколь целесообразно в случаях, когда политическая система прогнила насквозь и не может без кураторства извне излечиться от коррупции, фактически поступиться суверенитетом, ограничив дееспособность национальной, но гнилой элиты в пользу построения честного государства в будущем? В свое время такое «кураторство» проходили колониальные страны — с сильно переменным успехом. Одним при этом покажется уместным поступиться суверенитетом ради очищения от тотального воровства. Для других это неприемлемо.

Впрочем, дождемся хоть каких-то результатов. Почему-то кажется, что национальные особенности Украины и тут возьмут свое.