По мнению главы Банка России, это может быть временной мерой. В интервью Business FM она также сообщила, что регулятор не планирует вводить ограничения по карте «Мир». Кроме того, по ее словам, банковское кредитование начинает восстанавливаться
Глава Центрального банка РФ Эльвира Набиуллина. Фото: Станислав Красильников/ТАСС
Несмотря на ослабление рубля, прогноз по инфляции в 4% сохраняется — об этом глава Банка России Эльвира Набиуллина сообщила в эксклюзивном интервью главному редактору радиостанции Илье Копелевичу. По ее словам, банковское кредитование начинает восстанавливаться. «В целом кредиты экономики за шесть месяцев выросли на 3,4%. Это показатель, уже очищенный от влияния валютного курса, год к году», — отметила Набиуллина. Кроме того, она прокомментировала ситуацию с банком «Югра» и рассказала, почему в России не запрещают криптовалюту.
Эльвира Сахипзадовна, Банк России проводит международный финансовый конгресс, и его главная тема — пятилетняя стратегия банка. Я начну с одной интересной цифры, она у нас редко звучит. Среди рейтингов всеми уважаемого Всемирного экономического форума есть и такой: рейтинг доступности кредитов для бизнеса. Россия занимает в нем, прямо скажем, не почетное 115-е место из 138-ми стран. В 2013 году, когда все было несколько иначе, мы тоже не на высокой строчке были — 82-й, но, тем не менее, за эти годы откатились почти в самый-самый конец. Собственно, по этому пункту ЦБ и вообще весь наш финансовый блок больше всего и критикуют. Считаете ли вы этот показатель значимым, можно ли его в перспективе ближайших пяти лет изменить, и какими основными средствами?
Эльвира Набиуллина: Конечно, показатель доступности кредитов — важнейший для экономического развития, экономического роста, и вы абсолютно правы: доступность кредитов для российских предприятий всегда была не очень высокой — и в 2012-м, и в 2013-м. Конечно, в период, когда начался экономический спад, доступность кредитов вряд ли может расти, она уменьшалась. Почему? Потому что, столкнувшись с экономическим спадом, многим предприятиям оказалось достаточно сложно обслуживать уже имеющиеся кредиты, и мы знаем, что многие сектора, многие предприятия просто были перекредитованы. И когда банки столкнулись с плохими активами, плохими кредитами, конечно, их усилия, капитал были направлены на то, чтобы решать проблему накопленной задолженности. Поэтому в этот период у нас, хотя и не было резкого падения кредитования, но и, конечно, не было роста кредитования. Сейчас банковская система практически по всем ключевым показателям вернулась к уровню 2013 года, она нарастила и прибыль, источник капитала, поэтому она готова наращивать кредитование. Я вам приведу последние цифры по развитию банковского кредитования за первое полугодие: мы уже видим тенденцию — постепенно оно начинает восстанавливаться. В целом кредиты экономики за шесть месяцев выросли на 3,4%. Это показатель, уже очищенный от влияния валютного курса, год к году. Это уже неплохие цифры, если сравнить с темпами экономического роста, можно сказать, даже опережающим темпом идет рост кредитования, при этом быстрее восстанавливается кредитование физических лиц — 3,8%, кредитование предприятий — 1%. Очень важна структура кредитования. Вы помните, по физическим лицам несколько лет назад был бум и даже перегретость рынка в сфере необеспеченного потребительского кредитования. Многие люди попадали в сложную ситуацию, когда набирали много кредитов. Сейчас мы видим очень важные изменения в структуре, растет ипотечное кредитование. У нас уже доля ипотеки в кредитах физлицам — 42%. На начало 2015 года был 31%. Это хорошая тенденция, потому что ипотечные кредиты важны для людей — это покупка жилья, улучшение жилищных условий.
И способствует экономическому росту.
Эльвира Набиуллина: Да, и для банков это интересно, потому что ипотека очень хорошо обслуживается. Что еще позитивного — началось кредитование малого бизнеса. Обычно малый бизнес самый уязвимый, когда начинается экономический спад, банки прежде всего перестают его кредитовать. Мы видим, уже с конца прошлого года и в этом году уже постепенно восстанавливается кредитование малого бизнеса. Что мы будем делать для повышения доступности кредитов? Это действительно серьезная задача. Нам иногда предлагают: нужно просто снизить ставки, и тогда будут доступные кредиты. Мы в эту идеологию, концепцию не верим, хотим, чтобы доступность кредитов росла на базе снижения инфляции. Потому что если просто напечатать дешевые деньги, это приведет к росту инфляции, оттоку капитала, но вряд ли повысит доступность кредитов для экономики, и мы уже видели это на собственном примере.
Приведет к обесценению полученного кредита.
Эльвира Набиуллина: Вы абсолютно правы. Мы видим: и снижается инфляция, и кредиты восстанавливаются, это две тенденции, которые друг другу совсем не противоречат. Мы уже видим, кстати, по ипотеке у нас ставки минимальные по историческим меркам.
Если возвращаться к рейтингу Всемирного экономического форума, вы не хотите поставить такую задачу: по рейтингу Doing business у нас президент поставил задачу, чтобы мы выросли до примерно 20-30 места. А ЦБ не может себе такую задачу провозгласить? На 100 пунктов! Или на 50 хотя бы. Или это все-таки формальность?
Эльвира Набиуллина: Мы поставили себе задачу обеспечить стабильно низкую инфляцию 4%. Поверьте, это не простая задача, а очень сложная.
Более важная цифра?
Эльвира Набиуллина: Да, но это основа для того, чтобы снижались ставки по кредитам и кредиты были доступными. Я в этом уверена. Поэтому, выполняя задачу по снижению инфляции, мы одновременно выполняем задачу по повышению доступности кредитов.
Тогда два слова по текущим показателям инфляции. В информационном пространстве — заявление одного руководителя департамента ЦБ о том, что июньская инфляция стала шоком, произвело впечатление. Показатель вырос до 4,4%, первая неделя июля — там тоже довольно большие цифры. Все это уже объяснили: есть продовольственная инфляция, которая не имеет долгосрочного тренда... Но мы сейчас видим другое. Мы видим ослабление рубля, и в таком контексте — как это будет влиять на достижение тех темпов инфляции, которые заявлены ЦБ на этот год? Я даже уточню вопрос: что все-таки важнее с точки зрения инфляционных рисков сейчас — относительно слабый урожай в Центральной России или все-таки риск ослабления рубля?
Эльвира Набиуллина: Здесь посчитать, какой фактор будет оказывать большее влияние, какой меньшее, достаточно тяжело, потому что и курс рубля мы предсказать не можем — мы понимаем, что он может колебаться...
Но мы можем оценивать риски…
Эльвира Набиуллина: Да, когда мы принимаем решение, мы оцениваем все риски. И когда мы видели, что в первые месяцы года у нас инфляция достаточно быстро падала, вы помните, все об этом говорили, мы предостерегали от излишнего оптимизма, указывали, что здесь есть роль позитивных, но временных факторов. Таких, как произошедшее усиление курса, сдвинутая сезонность по плодоовощной продукции — она у нас падала не так, как было обычно. Мы понимали, что это временный фактор, и учитывали это в своих решениях. То есть мы уже заложили в принятие решения возможность и некоторого ослабления курса, если это будет происходить, но еще не факт, потому что он действительно плавающий, и много факторов на него влияют; и вот эту сдвинутую сезонность. Поэтому сейчас, несмотря на такую динамику инфляции — сначала она упала чуть больше, чем мы ожидали, а потом оказалась чуть выше ожидаемого, — в целом за полгода инфляция ведет себя приблизительно так, как мы рассчитывали. Поэтому мы с достаточной уверенностью смотрим на то, что к концу года будем иметь инфляцию около 4%.
И текущие изменения в курсе, которые производят впечатление и на рынок, и особенно на людей, потому что они уже привыкли к курсу 56, возможность того, что курс будет колебаться в этих границах, не повлияют на ваш базовый прогноз в 4%?
Эльвира Набиуллина: Нет, не повлияют, это все учтено. Мы живем в условиях плавающего курса, он действительно может и будет меняться. Мы это все учитываем.
Я вернусь к кредитованию. Один умный человек, который много общается с бизнесом, сказал мне на петербургском форуме: «Я только что разговаривал с бизнесменом, он, для того, чтобы получить кредит, заложил канализацию, на которой мы сидим». Ну, бессмысленный залог, естественно, но суть темы в другом: мы нередко говорим, мы слышим, что основой будущего роста становятся не «тяжелые» компании, у которых заводы, пароходы, пристани, земельные участки, а так называемые «легкие» компании, которым нечего закладывать. Но кредиты им тоже нужны. Даже на примере собственных знакомых, которые пытались создать небольшие компании сервисного типа, — они везде сталкивались с тем, что они кредит получить не могут по определению — ну, потому что банк под кредит, не обеспеченный залогом, должен создавать стопроцентные резервы, что ему, в конце концов, тоже совершенно не интересно. Какая-то динамика в этом смысле может быть? Или наши банки и так выдают очень много опасных кредитов?
Эльвира Набиуллина: Есть и то, и другое, то есть выдаются, конечно, и кредиты опасные — техническим фирмам, но это часто абсолютно преднамеренная деятельность по выводу активов. Если мы говорим о добросовестной банковской практике, конечно, кредитные учреждения должны и сейчас это делать — выдавать и залоговые и беззалоговые кредиты. Им необязательно требовать залог, но если банк не требует, он должен прекрасно понимать бизнес-модель: откуда у заемщика, предприятия возьмутся средства для возврата кредита? Проблемы малых и начинающих компаний заключаются в том, что там действительно много рисков. Бывают красивые, хорошие идеи, которые надо реализовать, а банку надо убедиться, что будет прибыль, операционный поток, который будет обслуживать эти кредиты. Поэтому наша страна здесь не исключение. Такие стартапы очень часто все-таки финансируются, прежде всего, венчурным капиталом — венчурными фондами, бизнес-ангелами... Банки подключаются к финансированию такого рода проектов, кредитов, когда уже возникает более внятный денежный поток. Когда есть уже работающий малый бизнес. И здесь у нас есть свои программы Центрального банка, может быть, они специфические, нетрадиционные для банков, программы поддержки льготными кредитами малого и среднего бизнеса. Мы буквально на прошлой неделе решили повысить лимит на 50 млрд рублей — со 125 млрд до 175 млрд. Это наша программа совместно с корпорацией по развитию малого и среднего бизнеса, и эти новые деньги, новые лимиты, мы договорились, прежде всего, будут идти на инвестиционные проекты инновационной направленности, в том числе на производственные. Поэтому какая-то часть малых компаний может участвовать и в этих проектах.
Теперь к «плохим» кредитам, выводу активов, чистке банковской системы, которая продолжается уже два года. Банк «Югра» — один из крупных, из первой тридцатки. В нем ввели временную администрацию. Этого не было уже давно, мы думали, что уже все. Размер банка имеет значение для потенциальных клиентов, вкладчиков? Чтобы судить о том, что он, скорее всего, не исчезнет или у него не возникнут проблемы, не потребуется санация и все, что из этого вытекает, в том числе и для бизнес-клиентов.
Эльвира Набиуллина: Ну, у банка уже, во-первых, возникли проблемы, поэтому мы ввели туда временную администрацию, она сейчас работает и должна будет оценить и масштаб проблем, получить доступ к первоисточникам. После этого будет принято соответствующее решение. Оно не предопределено.
В целом сейчас много говорят о том, что около 200 банков были закрыты за полтора-два года. По большинству из них АСВ либо Центральному банку путем кредитов для санаторов приходится вкладывать деньги, причем огромные. В огромном же большинстве этих случаев деньги из банка, попросту сказать, исчезли. Говорит ли это о том, что нынешняя система контроля как со стороны ЦБ, так и со стороны правоохранительных органов недостаточна? Или — как опция — после того, как мы пройдем этот этап и не будем налево-направо раздавать новые лицензии, таких проблем уже не будет? Это временное явление или системная проблема, которую надо как-то решать?
Эльвира Набиуллина: Здесь нужно двигаться по двум направлениям. Первое: резко повышать ответственность собственников и менеджеров. Я об этом не устаю говорить, потому что здесь просто улучшением системы контроля и надзора не исправить ситуацию. Банковская деятельность такая живая, там проходят операции, и вы можете очень быстро переводить активы и так далее. Поэтому, конечно, должна быть неотвратимость наказания за правонарушения. Мы здесь работаем, кстати, с правоохранительными органами и видим прогресс. Если вы все-таки посмотрите на количество случаев, когда недобросовестные менеджеры привлекаются к ответственности, их (этих случаев) стало гораздо больше. Второе, что нужно делать, и мы этим занимаемся, это повышение качества надзора. Но надзор может быть качественный, если мы получаем достоверную отчетность, а у нас здесь проблемы — и фальсификация, то с чем мы сталкиваемся достаточно широко, вы знаете проблему забалансовых вкладов. И качество работы аудиторов, у нас целый класс специальных людей, профессионалов, которые должны подтверждать достоверность отчетности, у нас и здесь есть проблемы. Поэтому для того, чтобы не повторялись проблемы в таких масштабах в будущем, нужно двигаться сразу по нескольким направлениям. Мы реорганизуем внутренние процедуры надзоров, вы тоже, наверное, об этом знаете, у нас появилась специальная служба оценки активов, которая будет и больший класс активов постоянно анализировать — если в режиме не реального времени, то очень оперативного. Централизация надзора — все направлено на то, чтобы как можно раньше выявлять проблемы.
Я сейчас серию уточняющих вопросов задам. По банку «Югра» — это уже поздний случай, когда опыт накоплен. Можно ли предположить, что все-таки размер не будет таким, как это мы видели по «Трасту», по «Внешпромбанку» — по таким крупным банкам, по которым огромные суммы были выделены в качестве кредитов на санацию? С учетом того, что, может быть, все-таки вам удалось раньше прекратить ту деятельность менеджмента и владельцев, которая могла наносить ущерб?
Эльвира Набиуллина: Еще раз. Временная администрация работает, поэтому я не могу пока говорить о размере проблемы, размере возможной дыры. Мы действительно стараемся как можно раньше предупреждать проблемы. Но здесь важно отметить еще один момент, почему мы не всегда можем принять вовремя решение, даже если понимаем, что в банке что-то не так. Мы должны собрать формальные доказательства. Мы потом идем со своими решениями в суд, у нас должны быть формальные доказательства. А банки достаточно часто переворачивают активы, и мы снова ищем и ищем эти доказательства. Поэтому мы считаем, что у нас должно развиваться профессиональное суждение.
Но все-таки есть и внесудебная процедура: когда вы вводите временную администрацию, это же не через суд.
Эльвира Набиуллина: Да, мы вносим не через суд, но для того, чтобы вводить временную администрацию, должны быть соблюдены очень четкие, формальные требования, иначе это может быть оспорено через суд. У нас система доказательств строится на формальных признаках. Конечно, нам нужно расширять сферу применения профессионального суждения, что, я знаю, многим моим коллегам за рубежом позволяет гораздо быстрее принимать решения, когда у банка возникают проблемы, и у регулятора есть право обоснованного, профессионального, но суждения.
Теперь про ответственность менеджмента и владельцев. Собственно, как ее ужесточить? Может быть, у них загранпаспорта отобрать, как у многих госчиновников и даже, извините, младшего состава органов внутренних дел, вплоть до младших лейтенантов?
Эльвира Набиуллина: Во-первых, важна же неотвратимость наказания, кроме всего прочего.
Но ведь ее-то и нет, потому что подозреваемые находятся за границей.
Эльвира Набиуллина: Я эту тему поднимала, может быть, вы помните, пошло даже название — «беглые банкиры». Мы действительно часто встречаемся с тем, что собственники и менеджеры банков, из которых выведены активы, бегут к своим активам, в те места, где уже находятся эти активы, и затем их сложно экстрадировать. Поэтому у меня и было предложение, чтобы в таких случаях, что когда уже есть признаки правонарушений, вывода активов, то через судебную процедуру (быструю судебную процедуру!), в качестве временной обеспечительной меры не пускать этих людей за рубеж. Временной меры, в течение которой собираются доказательства. И я считаю, что это вполне обоснованное предложение, мы сейчас его обсуждаем. Понятно, здесь есть и некоторые страхи, но мне кажется, если эта процедура судебная, и если есть критерии и признаки, в каких случаях такая мера применяется, — как редкая мера, но она может быть.
Что касается наших, как принято говорить, зарубежных партнеров: есть ли хоть какие-то позитивные примеры, где мы видим сотрудничество с нами по задержанию подозреваемых и по возврату активов, по которым представлены весомые доказательства с российской стороны?
Эльвира Набиуллина: Это, наверное, вопрос не к нам как к регулятору, ЦБ. Мы обычно взаимодействуем с центральными банками, с другими регуляторами, а то взаимодействие, о котором вы говорите, идет через правоохранительные органы. Но есть несколько случаев, и они освещались в прессе, когда были такие экстрадиции, но для этого уходит три-четыре года, и самое сложное — вернуть активы. А людям, которые пострадали от таких банкиров, им же важно, чтобы вернули их деньги, вернули активы. Вот с этим гораздо сложнее. Даже если людей возвращают через три-четыре года, с активами гораздо сложнее.
Про забалансовые вклады. Мне кажется, есть один критерий, который, может быть, позволял бы и ЦБ раньше, чем правоохранительным органам, видеть, что это происходит: если отделений много, а приток вкладов маленький. Потому что забалансовые вклады просто стали совершенно новым и масштабным явлением этого времени…
Эльвира Набиуллина: Есть много критериев. Другой критерий я назову — когда очень большая реклама по телевизору, везде реклама, даже не количество отделений, а вклады почти не растут. Много таких критериев, мы их применяем для того, чтобы понимать, есть ли индикаторы, указывающие на забалансовые вклады. Но, конечно, полностью это проблемы не решить, поэтому мы сейчас приняли принципиальное решение — создавать информационную базу, которая позволит нам иметь данные о вкладах граждан со стороны банков, в которую имели бы доступ сами граждане. То есть вот такая тройная проверка. Но это потребует некоторого времени, создание такой базы данных, но мы договорились, что будем ее создавать.
Теперь по импортозамещению. Карта «Мир» — это, безусловно, яркое, нужное, важное явление, но, как известно, продвигается, в том числе методами и административного принуждения. Во-первых, бюджетникам в обязательном порядке зарплату сейчас на карту «Мир» начисляют. На днях газета «Ведомости» написала, что рассматривается вопрос о прекращении автоматического транзита денег с карты «Мир» в другие платежные системы. Во-первых, так ли это? И в целом, как вы оцениваете перспективы нашей платежной системы, как быстро она сможет набрать необходимый вес и стать не только элементом импортозамещения, но и эффективной бизнес-структурой?
Эльвира Набиуллина: Я считаю, что это проект очень важный. Мы должны иметь собственную платежную инфраструктуру и собственную систему платежных карт для того, чтобы не зависеть от решений, которые могут приниматься не в нашей стране. Вот это совершенно очевидно, поэтому мы стали развивать национальную систему платежных карт. Вы назвали это импортозамещением, да, это импортозамещение, но мы старались выстроить систему регулирования карт таким образом, чтобы наши национальные карты были в постоянной конкурентной среде с картами международных платежных систем. И поэтому, даже если есть там принуждение, оно очень легкое, административное. Человек в любой момент может, даже получив деньги, бюджетную зарплату на счет, к которому привязана карта «Мир», перевести их на другой счет, если это будет ему интересно.
То есть ограничения здесь вы не планируете вводить?
Эльвира Набиуллина: Никаких ограничений мы не планируем для гражданина. Нет, никаких ограничений. Мы хотим сделать карту «Мир» удобной. Почему мы, например, шли такими этапами, как мы это делали? Мы весь прошлый год посвятили не массовому выпуску карт «Мир». Нам задавали вопрос — а где же карта «Мир»? Да, мы выпустили год назад первое какое-то количество карт, но все время посвятили тому, чтобы раскрыть всю инфраструктуру — банкоматов, платежных терминалов — к приему этих карт. И сейчас все терминалы, все банкоматы, которые работают с международными картами, работают с картой «Мир». И поэтому мы видим, как пошла просто взрывным образом эмиссия этих карт, еще до вступления в силу закона о бюджетниках. Больше 10 млн мы выпустили, и достаточно быстрыми темпами развивается эта карта. Но, конечно, она вступила в рынок, когда рынок уже был занят и поделен, 90% всех выпущенных карт — это были международные платежные карты, поэтому такая тяжелая конкурентная борьба. Но мы уверены, что гражданам эта карта будет интересна, удобна.
Я уточню. То есть граждане не будут иметь ограничения, а вот какие-то банковские механизмы, когда устанавливается просто автоматический перевод денег. Пришли они на счет карты «Мир», тут же перевелись на какую-то Visa — это уже банки могут делать в авторежиме. В отношении банков какие-то рекомендации, ограничения планируется вводить или нет?
Эльвира Набиуллина: Мы сейчас это пока не обсуждали, такую практику массово мы не видим. Посмотрим, что будет происходить здесь.
Пенсионная тема. Где-то год назад появилась такая совместная идея, проект, который высказали ЦБ, Минфин — мы не хотим вовсе отказаться от идеи накопительной пенсии, как важного макроэкономического элемента и элемента личной экономики людей. Вот год назад этот проект был опубликован. С тех пор как бы никакого развития он не получил. С чем это связано? Он не работает или мы все-таки увидим какое-то продолжение этой темы?
Эльвира Набиуллина: Я надеюсь, конечно, что увидим продолжение этой темы. Почему? Потому что мы как ЦБ абсолютно убеждены в том, что нужно сохранить систему пенсионных накоплений. Еще раз напомню наше предложение, что это не альтернатива государственным пенсиям — это дополнение к государственным пенсиям. И в условиях нашей демографии это позволит просто гражданам, будущим пенсионерам получать достойную пенсию. Кроме того, это ресурс длинных денег в экономике, который важно, чтобы заработал и также приносил доход будущим пенсионерам. Поэтому, на наш взгляд, пенсионные накопления должны остаться. Мы предложили систему, на наш взгляд, более удобную, более гибкую, чем была первоначально — те пенсионные накопления, которые были заморожены. И сейчас идет дискуссия, она идет все время. Я думаю, это нормально, потому что пенсионные вопросы требуют длительных, серьезных дискуссий, обсуждений нюансов, всех плюсов и минусов. Очень много участников, все в этом заинтересованы. Кроме того, там есть несколько новаций, которые требуют обсуждения, включения в нашу правовую систему. Например, тема автоподписки. Мы считаем, что система, которую мы предложили — индивидуального пенсионного капитала, с возможностью гражданина выбирать и степень своего участия в накоплениях, и входить, выходить из этой системы — привлекательна, и поэтому должна быть удобна для входа граждан в нее — вот эта система автоподписки.
А что будет стимулировать граждан? Все-таки у нас очень высокая степень недоверия к таким историям возникла, люди предпочитают более понятные им механизмы сбережения. Ведь это же просто добровольные сбережения, или они не совсем добровольные будут?
Эльвира Набиуллина: Все-таки автоподписка, и надо выписаться, если ты хочешь уйти, надо выписаться из этой системы. Это требует обсуждения. Конечно, некоторые налоговые льготы. Мы предлагаем налоговые льготы, и объем этих налоговых льгот также предмет обсуждения, чтобы было гражданам это интересно.
И последняя, самая модная тема последнего периода — это отношение к криптовалютам. Понятно произнесено было, пожалуй, только одно: наши финансовые регуляторы не планируют запрещать использование криптовалют. Затем сказали, что будет готовиться некий документ, который каким-то образом опишет отношения финансовых регуляторов к этому явлению, но он пока не появляется. Что можно сказать об этом?
Эльвира Набиуллина: Криптовалюта — это такое модное явление, пока не очень изученное. И мы находимся на стадии анализа, изучения этого явления для того, чтобы выработать подходы, как регулировать.
А почему не просто запретить?
Эльвира Набиуллина: Во-первых, нужно различать два типа валют, потому что их иногда смешивают. Возможна государственная цифровая валюта, которая выпускается под контролем ЦБ, контролируется эмиссия. И многие страны, кстати, изучают эту возможность, мы тоже ее изучаем. А второе — это частные криптовалюты, которые сейчас получили хождение.
И которые используют хакеры, как теперь все знают. И не только они из нелегальных элементов.
Эльвира Набиуллина: Многие страны это воспринимают как просто некий цифровой актив, который регулируется как цифровой актив. Здесь мы видим большие риски, и мы об этих рисках предупреждали. В силу анонимности использования криптовалюты могут обслуживать разные теневые обороты, финансирование терроризма, сомнительные операции, поэтому, это, конечно, вызывает определенные вопросы. И мы регулируем вопросы использования в банках, как банки работают по выявлению сомнительных операций. Их заранее предупредили, что криптовалюты могут быть носителями таких вот сомнительных операций. И второе, что нас очень беспокоит — права граждан. В отличие, например, от депозитов банка, где определенная часть застрахована, здесь, если человек вложил свои деньги в криптовалюты, а цена на них может как расти вверх, и тогда люди начинают быстро вкладывать, но мы видели истории, как курсы этих криптовалют падали, и человек может потерять все деньги. А здесь нет никакой застрахованной суммы, и защищенность прав обычных граждан, которые участвуют в этом рынке, конечно, достаточно низкая. Поэтому здесь эти два риска, на мой взгляд, очень существенны. Ну а некоторые плюсы — это просто использование технологий, быстрота, и поэтому запрещать...
А почему нельзя просто запретить все-таки? Тем более сейчас мы видим — хакеры требуют вот это возмещение в биткоинах, естественно, потому что это анонимный платеж. Я думаю, что очень скоро мы узнаем и массу других, именно криминальных явлений, которые будут обслуживаться вот этой псевдоденежной субстанцией. Почему не запретить?
Эльвира Набиуллина: Два аргумента. Первый — в технологиях, которые используют криптовалюты, есть позитивные вещи, которые позволяют повышать оперативность, низкие издержки транзакции, и потребителям это интересно. А второе, что даст этот запрет? Можем ли мы этот запрет осуществить эффективно? Потому что криптовалюты — это международное явление, видите, они легко пересекают границы, используются разные цифровые технологии.
А если говорить об этих частных криптовалютах, независимых, не эмитированных государством (они, кстати, все равно ведь привязываются к тем или иным реальным валютам) — в их существовании есть экономический смысл? Или их экономический смысл будет заключаться исключительно в возможности поиграть с их курсом и использовать их как средство отмывания денег?
Эльвира Набиуллина: Для многих это действительно возможность быстро выиграть, это спекулятивные вложения. Но вот спекуляции, когда кто-то выиграл, обязательно кто-то и потерял, и не обязательно, что вы окажитесь среди тех, кто выиграл. И люди должны это понимать, когда входят в операции такого рода с надеждой что-то подзаработать. Но есть элементы — это возможность осуществления очень быстрых платежей, минуя посредников. Мы, кстати, как ответ на такую потребность осуществления очень быстрых платежей, у себя создаем платформы мгновенных платежей, так называемых, розничных платежей, через которую и бизнес, и люди могли бы очень быстро их осуществлять. Достаточно дешево и быстро. Вот преимущества, конечно, такого рода технологий в быстроте и в низких издержках.
Значит ли это, что если центральные банки разных стран научатся пользоваться сами технологией блокчейн, то они просто вытеснят эти частные криптовалюты из оборота, предложив свою официальную, эмитированную именно государством?
Эльвира Набиуллина: Многие как раз это изучают — изучают и собственную, и частную, но изучают в принципе технологии, не обязательно для выпуска валюты. А технология блокчейн может применяться не только в финансовой сфере. Мы, кстати, вместе с участниками финансового рынка создали Ассоциацию по развитию финансовых технологий и изучаем прикладным образом использование вот таких технологий, аналогично блокчейну опробовали, например, такую технологию — мастерчейн. И, конечно, нужно знать, как это работает, чтобы применять в добросовестных целях.
