В интервью Business FM в кулуарах ПМЭФ глава Минэкономразвития рассказал о том, как изменится курс рубля, почему не нужно говорить о налоговых реформах, и как будут финансироваться проекты «с нуля»
Министр экономического развития РФ Максим Орешкин. Фото: Валерий Шарифулин/фотохост-агентство ТАСС
Уровень налоговой нагрузки в России повышаться не должен. Это позиция Минэкономразвития, заявил в интервью Business FM в кулуарах Петербургского международного экономического форума глава министерства Максим Орешкин. Он также рассказал о финансировании инфраструктурных проектов и о том, каким должен быть курс рубля. С министром экономического развития Максимом Орешкиным беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич:
В выступлении Путина прозвучали две вещи, важные для бизнеса, которые так или иначе связаны с вашим министерством: проектное финансирование — его важность подчеркнул президент — и специальные инвестиционные контракты. Все это прямо прозвучало, причем пролонгация.
Максим Орешкин: Еще одна была очень важная вещь — это инвестиции в инфраструктуру. То, о чем мы говорим, о том, что нужно создать такую положительную спираль с точки зрения инвестиционной и экономической активности. Реализацию новых проектов в инфраструктуре — она открывает возможность для новых инвестиционных проектов, которые тоже должны находить свое финансирование и реализовываться. Вот эту положительную спираль мы будем пытаться запустить. Это две программы по проектному финансированию и по инфраструктурному строительству — то, над чем мы работали последние месяцы.
Мы уже начали рассказывать бизнесу, который еще не весь знает об этих формах, хотя крупный, конечно, знает, это на всех панелях обсуждается. Если коротко, все-таки, какие отрасли в первую очередь будут затрагивать вот эти формы государственной поддержки промышленности?
Максим Орешкин: То, о чем мы говорим, мы говорим о проектном финансировании — на самом деле в банковской системе очень большая с этим проблема. У нас банки любят кредитовать либо большие предприятия, либо под залог. Взять новый проект, который возводится с нуля, и получить под него финансирование очень сложно. Именно здесь на это будет нацелено. Мы начинаем работу на базе «Внешэкономбанка». Первый раунд работы будет вводиться именно по тем отраслям, которые в стратегии «Внешэкономбанка» отмечены: в первую очередь все, что связано с развитием экспорта, с новыми высокими технологиями. Любая, на самом деле, отрасль промышленности может попасть в эту программу, если она имеет такую ориентацию, на экспорт, например. С этой точки зрения здесь практически все могут в нее попасть. Задача — отбирать правильно проекты, их структурировать и финансировать через синдицированное кредитование, о чем говорил президент. Здесь будем навешивать механизмы поддержки: это частичная госгарантия, это гарантия того, что инфляция, например, останется стабильной на долгосрочном горизонте, что позволит короткие деньги банков переворачивать в длинное финансирование для проектов. Это же, на самом деле, очень важно с точки зрения получения проектами длинных кредитов. Банки сейчас, может быть, еще боятся, что у нас инфляция будет 4% в долгосрочной перспективе, что она может вырасти, отклониться...
Даже ЦБ этого боится, не только банки.
Максим Орешкин: Правильно, но мы ЦБ верим, понимаем, что там команда очень сильная, что они достигнут своих целей, и правительство готово прогарантировать в рамках данной схемы, что инфляция не выйдет за уровень 4%. Это позволит проектам обеспечить уровень кредитных ставок на длинные сроки, базовую ставку 7% плюс кредитный риск по проекту, который может 2-3% сверх этого составить. Вот такая схема позволит привлекать больше частных средств. Именно на это и нацелена эта идея, чтобы не государством залить все эти деньги, все эти проекты и наворотить дел, а именно привлекать частное финансирование, в том числе частные инвесторы будут оценивать риски для того, чтобы инвестиции шли только туда, куда нужно и эффективно. И третий этап в данной схеме — это то, что «Внешэкономбанк» будет входить миноритарным акционером в реализуемые проекты, получать там на акционерные соглашения большие права и тем самым контролировать, как эти проекты реализуются, и тем самым создавать дополнительную гарантию стабильности и устойчивого развития этих проектов для частных инвесторов.
Вот эта новизна для бизнеса, которая здесь прозвучала, она важная. Теперь то, что важно для всех и для бизнеса тоже, потому что практически все, с кем я говорил в этой студии, для них этот вопрос остается острым. Курс рубля. Причем одни говорят, что завышенный курс мешает, это экспортеры, естественно, другие — сельскохозяйственные производители, на удивление, мне говорили: нет, не надо, чтобы рубль становился дешевле, хотя они экспортеры тоже в какой-то степени, но они очень зависят от импортных поставок всего-всего разного. И этот вопрос по-прежнему важен для всех, и мы немножко запутались. Все-таки, чего ждать?
Максим Орешкин: Ждать, что курс останется плавающим, что он будет меняться под влиянием рыночных факторов. Какой курс нужен России? России, конечно, нужен крепкий рубль, но крепость его должна быть вызвана фундаментальными факторами: ростом производительности труда и эффективности российской экономики. Если сила рубля будет вызвана резким ростом цен на нефть, мощным притоком, временным, капитала, конечно, такие истории будут нести только негативные последствия. А именно такую историю мы, например, наблюдаем с начала этого года. У нас, например, на долговой рынок в марте в рынок ОФЗ пришло больше 200 млрд рублей от иностранных инвесторов.
С марта-то прошло уже два месяца. Мы все ждали, что carry trade закончится, и Силуанов ждал, вы ждали и предполагали, собственно, это все звучало, почему люди и обсуждают это. Все-таки, какой прогноз вы делаете?
Максим Орешкин: Просто сложилась уникальная ситуация. С одной стороны на глобальных рынках мы что видим? Мы видим склонность к риску на историческом максимуме. Никогда так дешево риск не оценивался. На этом фоне, конечно, в развивающиеся рынки идет капитал. А если посмотреть уже ситуацию на развивающихся рынках, то традиционные конкуренты России — это Турция и ЮАР, которые традиционно конкурируют за притоки капитала. В Турции инфляция 11% и разбалансированная макроэкономическая ситуация, в ЮАР недавно сменили правительство, и очень большая неопределенность. И там в этих странах валюта упала, притоки прекратились. И де-факто Россия стала страной №1 по качеству макроэкономической политики и, соответственно, сюда пошли капиталы довольно агрессивным темпом.
Агрессивным и устойчивым, то бишь, курс примерно останется, как есть, вот в течение этого времени. Я пытаюсь сформулировать...
Максим Орешкин: Я отвечу вполне конкретно: такие притоки капитала долгими и устойчивыми быть не могут. Они на то и притоки краткосрочного капитала, что они достаточно волатильны. Это первая история, которая может сыграть на динамику курса рубля — это волатильность, связанная с изменением общего настроения на глобальных рынках. Будет ФРС повышать дальше ставки, будет ситуация ухудшаться, и другие риски мировой экономики проявляться, рубль, конечно же, на все это отреагирует. Вторая история — это то, что при том восстановлении экономики, которое мы сейчас видим, при росте рубля мы видим положительную динамику импорта. Импорт растет активно, и в летние месяцы это приведет к тому, что текущий счет станет отрицательным. В июле-августе мы ожидаем отрицательный текущий счет. И первый, и второй фактор могут повлиять негативно на рубль и его скорректировать.
Вот это было важно, что вы ожидаете отрицательный текущий счет в июле-августе. Мы все слышали, президент попросил больше не обсуждать проекты налоговой реформы, какими бы они ни были, публично. Просто, когда внутри все договорятся, чтобы людей не пугать ничем. Но скажите, в целом, налоговая реформа нужна, она будет? Или тема может быть отложена? Ввели механизм проектного финансирования, специнвестконтрактов, ну, в общем, всякие налоговые льготы в тех направлениях, которые правительство считает нужным поддерживать, и, может быть, на этом и остановиться? Или все-таки налоговая реформа будет?
Максим Орешкин: Смотрите, откуда вся эта история родилась. Когда Алексей Леонидович (Кудрин — BFM.ru) говорит о том, что нам нужно потратить дополнительные средства на образование, здравоохранение и инфраструктуру, сначала у него была идея повысить налоги, потом идея усилить дефицит бюджета. На самом деле важно, чтобы вот эти разговоры не появлялись, найти источник средств для финансирования всех этих очень важных вещей. С инфраструктурой — это вот та программа, которая сегодня была объявлена, над которой мы сейчас будем работать — это программа привлечения частных денежных средств в развитие инфраструктурных проектов. Эта история с повестки снимается. Образование и здравоохранение, история наведения порядка в бюджетном процессе, в том, как мы выбираем те проекты, которые государство реализует. Пример приведу: в госпрограммах, которые сейчас сделаны, существует 2400 целей. При таком целеполагании невозможно оценить эффективность того или иного госпроекта внутри госпрограмм, и поэтому там заведомо содержатся неэффективные расходы. Задача здесь навести порядок, сузить количество целей, оценить, насколько каждый расход, каждый проект влияет на достижение этой цели, тогда как раз найти решение и источники для финансирования этих расходов. Но что гораздо более важно — это пойти по позитивной спирали. Сначала реализовывать те изменения, которые не так дорого стоят, но дают максимальный эффект, это позволит экономике выйти на более высокую траекторию, она будет больше зарабатывать и, соответственно...
И, может быть, тогда не придется ничего такого придумывать с налогами. То есть приоритет на инвентаризацию расходов сначала, да?
Максим Орешкин: Наша позиция, что уровень налоговой нагрузки в российской экономике повышаться не должен. О чем мы можем думать — это изменение структуры. Такой структуры, которая будет способствовать более активному инвестиционному процессу, такой структуры, которая будет, например, компаниям, переходящим из теневой экономики в белую экономику, позволять развиваться дальше и не погибать от высокой налоговой нагрузки.
И еще одна популярная тема про популярную пословицу, что есть маленькая, большая ложь, а есть статистика. Теперь Росстат перешел в ведение Минэка, вы этого добивались, другие министры это тоже поддерживали, я знаю.
Максим Орешкин: Но я этого не добивался, если честно. Это задача, которая была мне поставлена. Я не добивался.
Может быть, ваш предшественник еще добивался, потому что, действительно, происходили расхождения в том, как считал Минэк, и то, как давал Росстат. Что изменится в наших цифрах с переходом?
Максим Орешкин: Цифры останутся абсолютно независимы. Если я хоть когда-то узнаю, что кто-то из сотрудников Минэкономразвития скажет Росстату, что ту или иную цифру нужно подправить, он будет уволен в тот же самый момент. В чем я вижу задачу? Это отстаивание интересов Росстата, это продвижение вперед тех изменений, внутри Росстата, которые будут позволять ему становиться современнее, более качественно собирать информацию с первичных источников, с меньшей нагрузкой на предприятия. И мы уже сейчас работаем по определенным направлениям. Например, у нас в начале года были неточности определенные в статистике в секторах госуправления. Сейчас активно работаем с Минфином, чтобы здесь навести порядок, и данные поступали в Росстат именно в том виде, в котором они нужны. Активно работаем с налоговой службой, чтобы те данные, которые они собирают через онлайн-кассовую технику, потом в дальнейшем могли использовать.
Просто более современные способы сбора информации, чем те, которые были приняты до сих пор, еще самые давние.
Максим Орешкин: В этом плане Росстату просто нужна помощь, поддержка, на уровне членов правительства этим мы и занимаемся.
А вот теперь один, позвольте, дискуссионный, не сиюминутный вопрос, но в общем-то про это. Здесь сидел Владимир Мау (российский экономист — BFM.ru) и вот о чем говорил. Вообще считать ВВП так, как мы его считаем у нас, в Западной Европе, где угодно, сейчас уже бессмысленно в новой экономической реальности, у нас уже другие процессы происходят. Поскольку, грубо говоря, убер-технология сокращает, она интенсифицирует все, сокращает количество расходов. Электронная книжка понимает ВВП. Словом, что тот счет ВВП, который был принят, он перестает отражать реальное положение в экономике.
Максим Орешкин: На самом деле, ВВП не уменьшает, а увеличивает, и объясню, почему. Потому что то, что происходит при появлении «Уберов» или других электронных технологий, это меняются структуры экономик, меняются структуры рынков. Отдельные рынки сжимаются, но это означает, что люди могут тратить, зарплата-то у них не уменьшается, они переходят на другие рабочие места, поэтому доходы есть, они начинают тратиться в других секторах. Появляются новые сектора экономики. Как раз, технологические изменения, которые приводят к тому, что некоторые сектора экономики сокращаются, означают, что для других секторов экономики это возможность роста, и это возможность появления новых секторов в экономике. Вот эти структурные изменения в экономике, когда происходят, экономика так и растет.
Так что менять подходы нам не нужно пока?
Максим Орешкин: Нужно считать. Есть международная методология, нужно считать в соответствии с ней, нужно грамотно пользоваться цифрами и понимать, что за каждой цифрой стоит.
