Глава Роскино: наши операторы лучшие в мире, а сценарная школа — худшая

Екатерина Мцитуридзе: В Каннах в этом году у нас необыкновенное присутствие, потому что у нас три фильма в основной программе, такого давно не было. Уже я 10 лет организую российский павильон, и на моем веку такого не было. И Андрей Плахов (кинокритик и киновед, обозреватель газеты «Коммерсантъ» — BFM.ru), сказал, что тоже такого не помнит, чтобы три фильма — два в главном конкурсе, один в программе «Особый взгляд», это очень круто и почетно. Кроме того, у нас 10 мероприятий в российском павильоне, очень насыщенная программа, иногда и в день по два мероприятия. И если мы сюда добавим еще рыночные важные показы, которые мы организуем для «Централ партнершип», «Артпикчерс» и для других крупных компаний — это все вместе дает какое-то неимоверное количество мероприятий, но мы успеваем.

Екатерина Мцитуридзе: В основной программе конкурса, в первую очередь, наша главная ставка — это Андрей Звягинцев, продюсер Александр Роднянский с фильмом «Нелюбовь», это их третий совместный проект, и предыдущие фильмы все были награждены от Канн до «Золотого глобуса», и номинация на «Оскар», поэтому после «Левиафана» ожидания очень высокие и, я думаю, что «Нелюбовь», можно сказать на 99%, что он получит одну из престижных наград. Потом есть фильм Кантемира Балагова, ученика Александра Сокурова. И Кантемир первый раз два года назад приезжал по приглашению «Роскино», у нас есть программа «Глобал рашнс», в которую мы каждый год отбираем пять лучших короткометражек. И Кантемир был одним из этих пяти, которые были нами тогда отобраны с курса Александра Сокурова в Кабардино-Балкарском университете. В этом году он в «Особом взгляде». Чтобы вы понимали, насколько это престижно, многие именитые режиссеры даже просто мечтали попасть, обладатели призов других фестивалей, у которых готовы новые картины, но их не взяли, взяли дебютанта с первым фильмом. Это огромная его удача, и теперь он должен дальше уже демонстрировать свой профессиональный рост, это большая ответственность для молодого человека — попасть в эту программу, но тут большой плюс Александра Сокурова и его школы, что с нулевой группы, ребят, взятых из школы, он сделал так, что все его ребята очень сильные режиссеры будут. Третий фильм — это фильм совместного производства. Там шесть стран участвуют, в том числе и Россия, поскольку фильм целиком снят на русском языке и по произведению Федора Достоевского «Кроткая», одноименный фильм Сергея Лозницы, и один из шести производителей — это компания Льва Карахана и Валентина Михалева, собственно говоря, они сопродюсеры. А с другой стороны, там много стран, например, со стороны Нидерландов, продюсер тот же самый, который сделал все фильмы Ларса фон Триера. Это очень сильная картина, судя по всему, мы ее еще не видели.

Екатерина Мцитуридзе: Мы организуем в первую очередь. Мы говорим: мы — кураторы и стенда, и павильона, это две разные точки совершенно, и если в павильоне проходит презентация, круглые столы, конференции, пресс-конференции, продажи там не могут вестись по регламенту каннскому. А продажи проходят на кинорынке, где отдельный стенд «Роскино» Russian Cinema. У нас в этом году 45 компаний, в общем, у нас такая стабильная цифра уже несколько лет, из них, наверно, самых крупных семь-восемь, в том числе и компания Тимура Бекмамбетова, «Централ партнершип», «Артпикчерс», «Планета информ» — вот они продают мультфильмы Сергея Сельянова, свои собственные. В первую очередь, конечно, ставка на анимацию. Потом впервые в Каннах в этом году будет заявлено «Притяжение-2», это тоже будет наша новость, то есть они еще нигде не заявляли, как в прошлом году они, кстати, в это же время заявили первое «Притяжение». И мы через год встречаемся с вами, и уже фильм прогремел, собрал всевозможные прекрасные кассовые сборы, и вот уже запускается второй, и опять павильон. Вот это система, работа, но так работают единицы, как Бондарчук и Рудовский, мало кто так работает. Очень много проектов, которые заявляются, а потом просто не случаются, поэтому мы очень лимитировали. Просто людям кажется, что они получили какую-то часть финансирования, они уже начинают вроде как искать партнеров, но так не делается. Потому что эти поиски международных партнеров не могут вестись в одной точке, это круглогодичная работа, нон-стоп. Если ты останавливаешься, ты уже теряешь свои позиции. А некоторым кажется, что ты немножко в увеселительной поездке: ты приехал, немножко пообщался, немножко поболтал, немножко выпил, закусил, уехал и потом говоришь — ой, к сожалению, мы никого не нашли. А те, которые находят, ездят круглый год и находят, потому что ты должен убедить кого-то. И в первую очередь надо еще быть убежденным самому.

Екатерина Мцитуридзе: Нет, убежденным в своем проекте, что он нужен. Такой постановки вопроса нет: русское или из Нигерии, или из Бразилии, потому что это восходящая новая волна тоже, из Румынии ли, или из Алжира, из Японии, Китая, Франции — без разницы на фестивалях, потому что есть содержание, сценарий, форма, есть стиль. Если это все сходится у вас с кем-то, все, вы находите партнера. Как и в жизни, ты находишь единомышленников, потому что людям нравится что-то, что ты предлагаешь. Если ты не умеешь убеждать, это проблема, это проблема и коммуникации продюсера с продюсером, и это проблема очень часто сценариев некачественных.

Екатерина Мцитуридзе: У нас очень сейчас слабая школа сценариев, я бы сказала, она худшая в мире на сегодняшний момент.

Екатерина Мцитуридзе: Наше кино продается, и оно на плаву сейчас по двум причинам. Во-первых, это адские, неимоверные усилия продюсеров, потому что у нас сложился пул очень сильных продюсеров. Скажем, они получают свои дивиденды не благодаря, а вопреки. Второе — у нас есть единичные очень талантливые авторы, как Олег Негин, который работает уже много лет с Андреем Звягинцевым, как Юрий Арабов, который сотрудничает много лет и сейчас запускается со своим фильмом с Александром Сокуровым, он сейчас как режиссер снимать будет. Александр Миндадзе, который сейчас сам уже тоже как режиссер снимает, из молодых несколько — Денис Радимин, ну вот я вам скажу, там человек семь, из этих семи экспортных три или четыре, это очень мало. Но если говорить о сценаристах и о школах, конечно, есть одна большая глобальная школа — это США, и то, что они сейчас творят на телевизионном рынке, то есть телесериалы, вы, наверно, смотрите, американские какие-нибудь...

Екатерина Мцитуридзе: Это такой бум, ренессанс и рассвет. И все, что лучшее было в кино, теперь в телевидении, теперь есть обратная тенденция, какие-то невероятные открытия телевизионных режиссеров и сценаристов, наоборот, приходят в кино. Это такая синергия невероятная. Но нам это пока недоступно, потому что все наши учреждения, которые киношные, образовательные, они сейчас в бедственном положении и не в материальном, а в первую очередь в кадровом, это кадровый голод. Потому что тех людей, которые бы обучали сценаристов нового поколения, просто нет. За счет приглашенных, которые раз в год приезжают, какие-нибудь гастролеры, поднять образовательный уровень невозможно. И у нас есть совершенно противоположный пример — позитивный, это операторы наши, которые лучшие в мире. Наша операторская школа сегодняшняя считается лучшей в мире. Наши ребята снимают половину голливудских сериалов тех же самых крутых, в том числе «Игру престолов», и «Карточный домик», и остальные, среди других операторов. У нас была невероятная школа Вадима Юсова, великого оператора, с которым мне выпала честь быть знакомой и даже дружить, скажу так нескромно. И Вадим Юсов, кроме того, что был великим оператором, он еще был преподавателем.

Екатерина Мцитуридзе: Я была не на лекциях, мы в жюри были два раза вместе. Он любил очень публичность такую. И когда мы собирались что-то обсуждать, он начинал рассказывать очень интересные вещи, он зажигал так, что ты просто не мог оторваться. У меня даже была мысль, пообщавшись с ним пару недель в жюри «Кинотавра», мне хотелось пойти на оператора поучиться, чтобы к нему попасть. Безумная совершенно мысль, потом я отошла, слава богу. Во-первых, это, конечно, рисковый бизнес, да. Кино считается самым рискованным бизнесом.

Екатерина Мцитуридзе: Да, потому что никто никогда не может гарантировать. Сказать, вот, вы можете, вложить 200 млн долларов в производство фильма, как и случалось много раз в Америке, и фильм не заработает ничего. Но, другое дело, что у них в таких случаях главы студии лишаются своей должности...

Екатерина Мцитуридзе: А режиссер просто не будет больше приглашен. Ему никто ничего не перекроет, он может потом снимать малобюджетное кино где-то там в штате Аризона за свой счет, заложив свой дом или мамы своей дом.

Екатерина Мцитуридзе: Зато у нас «пощадная» система, когда один и тот же человек, провалив один, два, четыре проекта, в министерстве культуры стабильно получает, и не то, что провалив...

Екатерина Мцитуридзе: Нет, это не наша задача. Пусть справляются с этим соответствующие органы. Но просто один человек, чей фильм...

Екатерина Мцитуридзе: Нет, я не знаю, кого вы имеете в виду. Я думаю, что кого я имею в виду, вы не знаете, потому что вы не знаете, по одной простой причине, потому что эти люди до проката никогда не доходят. Чтобы провалиться, надо хотя бы выйти. Они просто не выходят. И есть такая вот категория людей, в Facebook посмотрите, там все это есть. Ну, человек, может быть, десять стабильно получающих, и они никогда не выходят в прокат. Они бывают на каком-то третьесортном фестивале, заявили где-нибудь — все. Поэтому там очень серьезные истории. Вот сегодня случилась, кстати, большая драма. Сегодня умер, очень молодой, 59 лет, глава студии «Парамаунт», которого сняли совершенно несправедливо, обвинили в провале в прошлом году большого очень проекта. При том, что студия заработала немыслимые деньги, миллиарды и миллиарды, а человек просто умер, потому что его сняли. Сердечный приступ. А в «Парамаунт» сейчас перешел глава «Фокса». То есть там такие тоже миграции.

Екатерина Мцитуридзе: Нет, а в «Фокс» перешла заместитель главного бывшего, которая его, как говорится, подсидела. Но там тоже большая интрига.

Екатерина Мцитуридзе: Новости мирового кино, да. Ну, потому что мы за всем этим следим, и моя цель в том, что мы, поскольку в середине процесса «Роскино», мы занимаемся международными отношениями. Мы, как МИД. Нам важно наводить мосты, чтобы мы не чувствовали себя изолированно, а все-таки чувствовали себя частью мирового процесса. И нам это удалось. Вот за 10 лет павильона и за семь лет «Роскино», что я работаю. Мы раньше учредили павильон, чем я сюда пришла. Собственно, это все недоразумение произошло потому, что я сделала хорошо павильон, меня попросили прийти. Мне сказали, мы вам создадим блестящие условия.

Екатерина Мцитуридзе: Да. Мы вам сделаем все, а вы только придите. Ну, и дальше, как вы знаете, как происходит в нашей стране. Мы потом, засучив рукава, буквально там сначала сушили подвалы, потому что все наши архивы прекрасные с 1924 года были просто в воде утопленные. И мы все это вот фенами, на таком уровне, сейчас мы более или менее привели все это в порядок. Ну, это лирика.

Екатерина Мцитуридзе: Это наследие, да. Но у нас при этом хорошая наследственность. Можно сказать, что наследие было подмочено, а наследственность хорошая. Когда у нас разговор с министерством культуры, мне все время говорят, что я что-то все время хочу. Ну, вы знаете, как? Все время ты оказываешься в униженном положении, потому что ты что-то просишь. Это ужасно унизительно. Ну, вот почему во Франции так не устроено. Если тебе что-то положено, оно приходит вовремя, а не через полгода, год и в другом количестве. Я все время говорю, вы знаете, единственное, что утешает, что учредителями нашей структуры в 1924 году был Луначарский. Два комиссара. И Дзержинский. То есть наследственность у нас очень сильная. Значит, это не случайно, потому что я бы в страшном сне не представила, что я буду заниматься вот такой организационной работой, но поскольку я люблю общение с людьми, умею сводить всех со всеми и раскрываться другим людям. А, собственно, это главное в пиар-работе, в любой сфере. Если ты не умеешь доверять и не любишь людей — лучше не работать. И ко мне пришли многие наши сотрудники, например, несколько человек из больших компаний — одна из нефтяной структуры, другой человек пришел к нам из «АвтоВАЗа», пиар все, соответственно. На гораздо ниже ставки, я это к чему рассказываю — это просто люди, влюбленные в работу. В кино и вот в то, чем мы занимаемся. Люди, которые верят во все это. Они где-то там уже что-то немножко заработали и считают, что им важнее жить своим отношением к работе и любить, что делаешь.

Екатерина Мцитуридзе: Поэтому у нас большие шансы, потому что у нас в кино сейчас уникальная ситуация — абсолютное большинство людей очень талантливых у нас отсеклись практически, вот то, что я говорю, вот эти, которые в Минкульте, их все равно уже очень мало. Раньше это было подавляющее большинство. Например, в 90-х, в нулевых. Сейчас еще есть очень хороший такой костяк и в коммерческом кино, потому что уже пришел такой момент профессионализма. И то, что государство выделяет недостаточно денег, стимулирует бизнес входить в кино. И я считаю, что если наши молодые продюсеры будут еще больше усилий прилагать и включать бизнес и просчитывать правильные бизнес-схемы, все-таки именно возвратные, а не дружеские. А именно, чтобы это был бизнес, а не благотворительность, хотя и на благотворительность мы тоже рассчитываем в случае с молодыми авторами, чтобы в них верили и вкладывали. Ну, все-таки это прерогатива государства в первую очередь. Тогда я думаю, что все получится и у нас будет серьезный прорыв, но я вам скажу, что директор Каннского фестиваля в этом году пресс-конференцию в Париже начал с России. И такого тоже никогда не было. И вот у нас два совершенно противоположных примера. Берлин в январе, пресс-конференция директора берлинского фестиваля Дитера Косслика, и он на вопрос, почему нет фильмов из России в главном конкурсе, отвечает, что не из чего было выбирать. Вы не в контексте мировых фестивалей. Таков был ответ Косслика, довольно жесткий. При том, что там в других программах у нас было много фильмов, но не в главном конкурсе. И у нас был прекрасный рынок, мы были довольны Берлином. Ну, мы проехали этот ответ. Мало ли, директор имеет свое мнение. И тут, пресс-конференция в Париже гораздо более крутого куратора номер один в мире — Тьерри Фремо. И Тьерри говорит: ребята, мы начнем с России. Наш любимый Звягинцев возвращается в Канны с новым фильмом, и вообще в России грядет новая волна. И, конечно, мы все оторопели, потому что это огромный бонусный комплимент нам всем. В первую очередь, продюсерам, талантливым режиссерам. Ну, и нашей системной работе, потому что мы в прошлом году, например, как страна были партнер Каннского фестиваля. Мы купили довольно дорогой большой партнерский пакт, который позволял до нас себе Китай, Индия, Мексика. Это страны, которые тратят в разы больше, чем мы тратим. Но благодаря нашим партнерам, мы имели возможность это сделать, и мы были страна-партнер, то есть мы были в фокусе рынка. Это тоже немало значит. Для нас это просто хороший знак, что надо теперь соответствовать вот этому моменту и не упускать. Не расслабляться, а наоборот, дальше работать.