Интернет как угроза, а не возможность. Комментарий Георгия Бовта

В России утвердили новую доктрину информационной безопасности. Идет ли речь о запрете любого социального протеста?

Президент России Владимир Путин утвердил доктрину информационной безопасности. Указ об этом опубликован на официальном портале правовой информации и уже вступил в силу. Предыдущая доктрина, утвержденная в сентябре 2000 года, признана утратившей силу. Нынешняя редакция была подготовлена Советом безопасности Российской Федерации. Подробнее — в комментарии Георгия Бовта.

Новая доктрина — пространный документ на 17 страницах, о 38 статьях и пяти главах. Это не документ прямого действия. Можно лишь предполагать, какие он повлечет за собой законы — может, и вовсе никакие.

Предыдущая доктрина, принятая еще до того, как Интернет, социальные сети и глобализация информпространства в целом обрели нынешние масштабы, не помешала, например, принятию известного «пакета Яровой», инициативу и разработку которого, кстати, тоже приписывают Совету безопасности под руководством Николая Патрушева. Как не помешала и старая доктрина блокированию Роскомнадзором уже тысяч сайтов по постановлениям разных судов страны и по основаниям, которые уже давно не вписываются в узкое толкование изначально зафиксированных в законе четырех направлений: пропаганда суицида, детской порнографии, наркомании и экстремизма. Заблокирована уже и первая социальная сеть LinkedIn — за «неправильную» обработку персональных данных россиян.

Недавно ФАС выступила с предупреждением в адрес интернет-гиганта Google — мол, и у него могут быть проблемы в России, если не будет следовать российскому законодательству, которое все тщательнее подходит к вопросам регулирования Интернета.
Доктрина в этом смысле дает довольно целостное представление о том, как многие в руководстве страны понимают и видят современное информационное пространство и информационные технологии — прежде всего, как угрозу, а не как возможности.
В обтекаемых формулировках доктрины есть при этом вещи совершенно бесспорные — по поводу важности обеспечения устойчивого функционирования критической информационной инфраструктуры; о борьбе с компьютерной преступностью, прежде всего в кредитно-финансовой сфере; о преодолении зависимости отечественной промышленности от зарубежных информтехнологий. Даже с идеей продвижения достоверной информации о политике России и ее официальной позиции по социально значимым событиям в стране и мире спорить трудно.

В части защиты от кибератак, промышленного шпионажа и разных технологических диверсий в цифровом пространстве сейчас, наверное, все страны мира более-менее едины в своем подходе, создавая структуры по противодействию таким угрозам. Хотя договориться о скоординированном международном подходе никак не удается. Однако российская доктрина отличается еще и тем, что уделяет большое внимание вопросам информационной безопасности не только в военной или экономической сферах, но и в социально-политической. В этой части доктрина исходит из понимания «сети Интернет» и новейших информационных технологий почти исключительно как именно угрозы, нежели как создающих новые возможности для ускорения не только экономического роста, но и общественного прогресса в целом. Например, говорится, что угрозу могут нести не только подрывные действия иностранных спецслужб, но их инструментами могут быть и «религиозные, этнические и правозащитные организации».

Указание на правозащитников как на угрозу — это типичное наше ноу-хау. Одной из задач, поставленной доктриной в этой связи, провозглашается «нейтрализация информационно-психологического воздействия, в том числе направленного на подрыв исторических основ и патриотических традиций, связанных с защитой Отечества». Одним из направлений работы соответствующих органов должна стать «нейтрализация информационного воздействия, направленного на размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Если такие формулировки механически перекочуют в текст закона, они, став основанием для цензуры, «перепашут» все гуманитарное пространство страны, начиная от исторической науки и кончая СМИ и культурой. Есть в доктрине и призыв «противодействовать использованию информационных технологий» не только в целях распространения экстремистской идеологии, но и той, которая, например, способствует «подрыву социальной стабильности».

Может ли это означать запрет любого социального протеста? Одним из принципов деятельности госорганов по обеспечению информационной безопасности должно стать, как сказано, «соблюдение баланса между потребностями граждан в свободном обмене информацией и ограничениями, связанными с обеспечением национальной безопасности, в том числе в информационной сфере». Определять приоритетные направления обеспечения информбезопасности на среднесрочную перспективу будет Совет Безопасности. Он по Конституции не наделен правом законодательной инициативы. Однако порой «идеологическая инициатива», возможность задавать тренд государственной мысли куда важнее.