Как теперь будет реализовываться закон, и остается ли шанс, что в итоге правительство даст ход назад по каким-то пунктам?
Ирина Яровая. Фото: Сергей Бобылев/ТАСС
Владимир Путин подписал так называемый пакет Яровой. Документ подписан «в тандеме» с перечнем поручений правительству четко мониторить ход реализации этого закона, сообщил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. По его словам, поручения нужны, чтобы «минимизировать риски».
Что будет дальше с «пакетом Яровой», Business FM обсудила с политологом Павлом Салиным. С ним беседовал Олег Булгак.
«Пакет Яровой» подписан президентом, что дальше? Что означают слова «правительству поручено мониторить ход имплементации закона»?
Павел Салин: Я так понимаю, что это направлено на представителей прежде всего «большой четверки», то есть противников закона, которые обладают наибольшим лоббистским потенциалом. Им шлется сигнал, что принятые нормы не окончательные, то есть они могут быть смягчены на уровне подзаконных актов. Диалог нужно вести с правительством, потому что есть опасения, что эти структуры либо действительно, как и обещали, начнут поднимать расценки на услуги сотовой связи, что ударит по карманам населения и может вызвать недовольство, либо начнут серьезно лоббировать изменения в эти законы в следующем созыве Госдумы, который не совсем понятно, каким будет. Поэтому сразу пытаются снизить уровень их претензий, возможно, их активность перевести с Госдумы на уровень правительства.
То есть все-таки шанс, что в итоге правительство даст ход назад по каким-то пунктам, остается? Главное, по пунктам охранения данных пользователей.
Павел Салин: Да, потому что есть два больших комплекса пунктов, которые вызвали вопросы. Первый касается ограничения прав свобод граждан. Здесь власть не готова отыгрывать назад, потому что нет серьезных лоббистов, которые могли бы продвигать поправки. Второй связан как раз с нормами о хранении данных. Здесь есть серьезные лоббисты — «большая четверка», в меньшей степени интернет-провайдеры, которые менее консолидированы. Поэтому дается сигнал, что может быть отыграно назад, но несущественно, потому что уже на 100% на уровне подзаконных актов эти нормы не пересмотришь.
То есть получается, что уже сейчас операторам надо закупать оборудование, нанимать персонал, и, как они говорят, тарифы неизбежно вырастут. Не получится, что правительство в итоге станет что-то принимать уже постфактум?
Павел Салин: На самом деле, большая часть поправок, которая требует расходов, вступает в силу почти через два года, с середины 2018 года. Но, по большому счету, да, оборудование нужно закупать уже сейчас. Сами операторы говорили, что для того, чтобы закупить нужное оборудование в нужных объемах, необходимо уже сейчас загружать заказами всех российских производителей, и то мощностей не хватит. Поэтому здесь, я думаю, рано или поздно будет отыграно назад. Вопрос в том, насколько и по каким пунктам.
И все-таки кто та сила, которая продолжает двигать этот закон, несмотря на огромный резонанс, на критику со всех сторон? Почему президент не наложил вето?
Павел Салин: Здесь все достаточно просто. У нас сейчас растет роль силовой корпорации в жизни страны, и та структура, которая консолидирует в себе интересы силовой корпорации, их последовательно продвигает — это Совет безопасности, который президент возглавляет. В СМИ неоднократно указывалось, что данные поправки были разработаны именно в Совете безопасности. Понятное дело, что не сама госпожа Яровая и господин Озеров их разрабатывали, через них только внесли. А роль Совбеза всегда была велика и особенно выросла после крымских событий. Поэтому здесь, естественно, роль лоббистов этого закона очень и очень велика.
Глава Минкомсвязи Николай Никифоров уже заявил, что вопрос хранения данных нужно проработать с отраслью и обсудить осенью в Госдуме. Ранее Мегафон и МТС предложили ввести специальный налог на мобильных операторов — 1% с прибыли на создание дата-центров для хранения информации.
Возможно ли, что власти на это согласятся? Комментирует политолог Георгий Бовт: «1% не хватит, но думаю, что открыто такой налог не введут, чтобы не вызывать недовольство населения, а попробуют минимизировать ущерб от этого закона какими-то другими методами. Где взять деньги — это выяснится, когда операторы начнут платить налог на прибыль. Если у них не окажется прибыли, тут правительство и спохватится, и, может быть, даже действительно согласится на какой-то налог. А может быть, согласится на то, что надо хранить не записи всех телефонных разговоров и электронных сообщений, а то, что называется Big Data, так называемые большие данные, то, что во всем мире и делается, никто не хранит записи телефонных разговоров по полгода или больше. Это абсолютный маразм с точки зрения технологической. Как будут действовать мобильные операторы сейчас — во-первых, они должны это делать с 2018 года все-таки, а не с завтрашнего дня, то они, конечно, по нашей старой привычке будут все оттягивать до последнего момента, посмотреть, как на самом деле это будет делаться. У нас вообще вот такие законы подобного типа, которые принимались с некой отсрочкой, мало что потом вступало в силу именно в день, когда это нужно было делать. Так и с этим законом будет. Могут сказать, что еще не готовы и в 2018-м. Тем более, что это правда, они не будут готовы. В мире просто нет такого количества оборудования — его еще надо заказать, сделать, и это будет колоссальный всплеск, это будет сверх-, супермировой заказ от Яровой на базу хранения данных».
