Руководитель компании НДВ-Недвижимость отмечает, что в экономической ситуации чувствуется подъем, и «реальное дно мы уже ощутили»
Генеральный директор компании «НДВ-Недвижимость» Александр Хрусталев. Фото: BFM.ru
Александр Хрусталев, глава НДВ-Недвижимости, одной из самых успешных компаний на этом рынке, дал интервью Business FM, в ходе которого он поделился наблюдениями о том, как кризисное время сказалось на строительной отрасли, какие существуют положительные тенденции. По его словам, если говорить о том, достигла ли экономика самого низкого уровня, сейчас уже «пошло отталкивание вверх».
Кризис есть кризис, и стройка всегда во время кризиса — одна из первых жертв, поэтому рассказывайте, как дела обстоят в реальности, насколько помогает это субсидирование ипотеки? Выбрали, не выбрали, чего ждать, куда будем двигаться?
Александр Хрусталев: На сегодняшний момент можно сказать, что того краха, того коллапса, который нам обещали, не произошло, хотя я тоже был более пессимистично настроен вообще к развитию рынка после того, когда... как обычно, в конце года у нас нагнетается обстановка, и все говорят, будет очень плохо, и это говорили на всех углах, включая нашего президента, правительство, и антикризисные меры были озвучены очень жесткие. Прошел некий период, и мы ожидаем и точно констатируем, что реальный пик, так называемое дно, мы примерно ощутили — это был, наверное, май-июнь, и мы сейчас чувствуем некий подъем. Все равно рынок есть, все равно он живет после включения субсидированной ставки, и еще стало лучше, и мы видим, что сейчас Центробанк регулирует на понижение. Конечно, ставка, безусловно, очень высока, но она уже более-менее подъемная, и с учетом субсидирования люди у нас на сегодняшний день берут ипотеку и решают свои жилищные вопросы.
Это в общих чертах и настроениях, а если все-таки в цифрах? Мы знаем цифры за май очень печальные — минус 5,5% по промпроизводству. И, кстати, производство стройматериалов, процентов 30, по-моему, минус, так что давайте по цифрам расскажите.
Александр Хрусталев: По цифрам получается ситуация в среднем по рынку, по отрасли, если это Московский регион, Москва и Московская область, это падение объема продаж примерно от общепринятых, как это обычно было последние года, около 30-40%.
Вот сразу и заказ на стройматериалы примерно на эту же цифру.
Александр Хрусталев: Абсолютно. Но на сегодняшний момент надо говорить о том, что, конечно, сейчас Москва достаточно серьезно наращивает предложение, и, я думаю, в течение года будет выложено несколько миллионов метров. Московская область очень много разрешений выдала. Я летаю по всей стране, был в Тюмени, в Липецке, в Белгороде, естественно, Санкт-Петербурге, где мы сейчас находимся, и в принципе картина одна и та же у всех. Исключением является Тюмень — у них все хорошо. Там программа по переселению работает, у них уровень заработной платы выше среднего стабильный, нефть и газ — основные наши сейчас драйверы экономики. Поэтому в этих направлениях там все хорошо. В принципе по стройматериалам, я думаю, выравнивание будет происходить, но сейчас мы наблюдаем...
Это просто индикатор — из чего складывается падение.
Александр Хрусталев: Смотреть в этих плохих цифрах — можно тоже поковыряться и найти какие-то интересные положительные вещи. Какие? За последние примерно пять месяцев уровень привлечения строительных материалов, произведенных в Российской Федерации, увеличился процентов на 20-25, то есть сейчас мы понимаем, что сейчас все деньги пошли не в Европу, не за рубеж вообще, а деньги тратятся здесь.
А они по качеству соответствуют тому, что закупалось за границей?
Александр Хрусталев: Абсолютно соответствуют. Это тот же самый песок, это те же самые...
То есть речь идет о песке. Я сам очень далек от стройки, просто слышу, что люди рассказывают. Бревенчатые дома строят, дощатые, доска не российская. Российское бревно, а доска уже чья-то. По всем строительным рынкам, кто проходил, они с этим столкнулись. Российской доски нет.
Александр Хрусталев: Если говорить о производстве стройматериалов, если мы говорим о дереве, раньше мы продавали сырье, сейчас мы за последние два-три года завезли достаточно много оборудования достаточно качественного по деревообработке, металлообработке. Конечно, это ничтожно мало, но сейчас, с учетом санкций, с учетом этих технологий, которые нам не дают, наши заводы, предприятия, которые были выбиты фактически субсидированием, западные компании субсидируют свои компании, чтобы они интегрировались в рынки. Сейчас они перекрыли им кислород, и наши предприятия поднимают, начинают токарные, фрезерные, протяжные станки, строят доменные печи, строят СПГ — по перевозке и хранению сжиженного газа, то есть у нас много что делается интересного, и то, что будет все-таки по итогу через полгода-год, выталкивать экономику, другого не дано. Идет диверсификация экономики, потому что мы сейчас, как только что было выступление, прижаты к стене, и нам деваться некуда.
То есть вы верите, что мы все-таки по такой форме латинской буквы V идем и упремся вниз и пойдем вверх.
Александр Хрусталев: Мы уже внизу, сейчас пошло отталкивание вверх. Это мы тоже чувствуем. Мы сейчас видим, что рубль совершил головокружительное пике, сейчас мы видим, что стабильно, что устояли, удержали. Мы смотрим золотовалютные резервы, они все-таки немножко где-то растут, но они не катастрофически так падают. Мы смотрим на макроэкономические показатели, которые, в общем-то, есть нефть. У нас сейчас 63-64, все ожидали 20-30.
Для вас спрос самое главное, платежеспособный спрос внутри страны. И, кстати говоря, возможность привлекать инвестиции, поскольку стройка — это всегда одно и другое: нужно иметь инвестиции, нужно иметь спрос. А золотовалютные резервы, по большому счету, не ваше дело — это дело Центрального банка.
Александр Хрусталев: Да, но мы участники рынка, мы должны понимать, что стабильный рубль — это возможность моделировать бизнес, а не то что я сегодня приобрел какое-то оборудование. У меня такие прецеденты есть. У нас есть вертолетное направление, нам осуществляют проплату в рублях, и расчет идет в течение полугода. Я не понимаю, на сколько я попаду, потому что сегодня он 50, завтра он 70, и я должен выполнять контракты валютные, а оплата по нашему законодательству идет в рублях, вот и вся история.
Вы просто настоящий монетарист, как выясняется, что не часто услышишь от людей реального бизнеса. Они говорят, дайте дешевых денег, а вы говорите — дайте стабильные условия по курсу.
Александр Хрусталев: Главное, чтобы не мешали. И второй вопрос, конечно, в Японии было большое мероприятие, там участвовала наша компания, создано международное предприятие со штаб-квартирой в Гонконге, и мы сейчас фактически в стадии привлечения средств на те или иные проекты — долгие, инфраструктурные, в том числе, например, по Москве, по транспортно-пересадочным узлам. Я уже переговоры начинаю вести, и скоро приедут наши зарубежные представители, которые изъявили желание участвовать в этих мероприятиях. И таких проектов, предложений много. Это именно доступные ресурсы, но встречно они хотят получать гарантии, чтобы с документами было все нормально, должна быть понятная, четкая политика, пошаговая дорожная карта, чтобы я мог на свой бизнес-план наложить и сказать, у меня через год или два года будут документы на площадь такую-то, столько-то будет жилья, столько-то нежилья, в общем, какая-то такая история. Сейчас очень важна эта дорожная карта, и государство начинает сильно обращать внимание на бизнес, сейчас тренд — поддержка малого бизнеса.
У нас тренды зачастую бывают на словах.
Александр Хрусталев: Очень часто.
А практически что?
Александр Хрусталев: Могу сказать, что практически достаточно серьезно мы за последние полтора года интегрировались по взаимодействию с Московской областью, где в Министерстве инвестиций очень серьезно работают. Мы достаточно серьезно проработали и интегрировались с Калужской областью, с Тюменской областью.
То есть это уже уровень губернаторов.
Александр Хрусталев: Я просто сейчас говорю про федеральные проекты, вот у нас «Хелипорты России», где мы строим, где абсолютная поддержка, я такого уровня поддержки просто не ожидал, мне многие задают вопрос, как это получается. А это потому, что надо действительно предприятия поднимать высокотехнологичные, например, те же «Хелипорты» — это не просто покатушки для богатых людей, это очень полезная техника. За тот год мы только в Московской области более 50 человек спасли, из них сколько-то десятков. Идет мониторинг леса вокруг области, идет мониторинг электрических сетей, идет мониторинг газопроводов, то есть много-много заказов. Очень много полезных вещей одновременно. Тут же мы стали дистрибьютерами, буквально сейчас назад мы подписали, мы стали дистрибьютерами «Airbus Helicopters», вот они вам санкции. Открыли официальный сертифицированный центр одновременно с «Роллс-Ройсом», представители Британии подписали, мы обслуживаем двигатели. Компания Robinson, Bell Helicopter Agusta Westland — со всеми с ними идет интеграция, и мы локализацию производства не говорим, что мы завтра будем вертолеты собирать, но мы сначала строим центры, проводим обучение персонала достаточно дорогое зарубежное, а сейчас только в нашем центре авиационно-учебном обучается более ста человек. Обучение в среднем пилота обходится нам, если за рубежом, 35-100 тысяч евро. Вы понимаете, сколько денег мы в себя вкладываем, в нашу страну. Наши специалисты, наши инструктора, учителя так называемые, получают заработную плату, платят налоги, идет развитие. Детишек с детского сада привозят в наши хелипорты. Как думаете, что детишки рисуют после того, когда они посещают хелипорт? Вертолеты, самолеты. Мы возвращаемся к той истории, когда мы формируем патриотическое... Мы не Селигер, мы не «Наши» — мы просто бизнесмены социально ориентированные, мы хотим вовлекать этих пацанов и девочек в то, чтобы они захотели стать пилотами. Это крутая штука.
Мы вас на нашем радио часто слышим, знаем, что вы прямой человек. Хочется уточнить: мне кажется, что вы вроде бы видите какие-то улучшения в том числе в качестве государственной власти. Там помогли, здесь помогли, есть какие-то конкретные дела, потому что очень важно как раз на региональном уровне. Так ли это?
Александр Хрусталев: Я могу сказать, тот уровень сопротивления, который был у нас 4-5 лет назад, когда, например, согласовывая площадку в городе Москве, ты понимал: если она большая, то у тебя ее отнимут, если она средняя, то войдут в долю, если она маленькая, могут не заметить и пролетишь. Это был не бизнес, это по минному полю, только не знаешь, где мина закопана. Сейчас бизнес с государством — совершенно другая история. Сейчас более-менее серьезная открытость, раньше были СМИ, сейчас это электронные СМИ, много СМИ неконтролируемы государством, неконтролируемы властью в том или ином регионе, они это понимают. Открытость — можно в любом форуме написать, в любом издании, пожаловаться, все что хочешь написать, ОНФ создал, обращения собирают и прорабатывают, не знаю, насколько эффективно, но тем не менее, во всяком случае, некая дубина есть, которая готова малоэффективных людей, стопоров, которые не позволяют развитию бизнеса, подталкивать — это круто. Поэтому с точки зрения развития и взаимодействия власти и бизнеса, правильного взаимодействия, возникает правильное понятное бизнес-лоббирование. Я со многими высокопоставленными чиновниками говорил, мне сказали, что мы лоббируем, это показатель того, что я делаю правильно. Они должны лоббировать наш бизнес, потому что если нашему бизнесу все время выстраивать полосу препятствий, и где мы добежали, в каком составе, мы уже не понимаем. Задача — просто добежать любой ценой, а по дороге мы теряли свои деньги, репутационные какие-то вещи возникали, когда ко мне западные партнеры пришли три года назад и ушли, сказали, мы больше в Россию не придем, потому что вот эта история — мы договорились так, получилось так, никому не объяснишь ничего. И правила поменяли, и за эти два или три года изменились законы, изменилась налоговая политика, и люди просто понимают, что они пришли сюда, и задача — только ноги унести. Она должна быть более либеральной. Я сейчас слушал выступления и Германа Оскаровича Грефа…
У нас с выступлениями всегда все правильно, мы говорим все-таки о практике.
Александр Хрусталев: Практика такая, что неожиданно для себя за последние, наверное, полгода, сейчас кризисная ситуация, и сейчас очень важно власти договариваться с бизнесом в хорошем смысле.
То есть мобилизация такая произошла.
Александр Хрусталев: Мобилизация общества.
Мобилизация власти, общество у нас всегда мобилизовано и всегда готово ко всему. Понимание на уровне — я не говорю про верха… чтобы это было на уровне, где реальный бизнес работает: с губернаторами, про налоговую, все уже говорят хорошие слова, еще полиция. Есть ощущение, что надо что-то делать?
Александр Хрусталев: Надо делать еще больше, и, конечно, существует несколько больших китов, которые мы не можем победить, и я понимаю, что это борьба на, может быть, десятилетие, а может быть, на целое поколение. Номер один у нас проблема — это коррупция. Номер два — это отсутствие диктатуры закона, то есть решение судов. Наш закон тоже специфичный, и он такой иногда бывает c коммерческим подтекстом, и это чувствуется, это видно. И у нас отсутствует абсолютная конкуренция, абсолютная понятная конкуренция. И если большие контракты, если эти контракты при естественных монополиях, тебе или мне или кому-то там делать нечего, там все понятно и определено. Когда мы перестанем так выражаться, то тогда будет понятно, что мы готовы...
Тогда мы скажем, что что-то изменилось всерьез, но не сейчас еще.
Александр Хрусталев: Не сейчас. Но, тем не менее, толчки, шаги какие-то — это тяжело, это система, которая своими метастазами за последнее время проникла во всю экономику, во все бизнес-процессы, бизнес-интересы и антибизнес-интересы: все это слишком... Визуально вроде бы все хорошо, но когда внутрь, когда копнешь, понимаешь, что это все можно решать только радикальными мерами. Знаете, как у нас, — либеральные реформы можно проводить радикальными мерами.
