Прохоров: «Я проект своих родителей, мне это гораздо больше нравится, это соответствует действительности»

Миллиардер и политик не собирается возвращаться в бизнес

Михаил Прохоров в бизнес не вернётся. По крайней мере, до тех пор, пока не достигнет целей, которые он поставил перед собой в политике. То, что ему так и не удалось принять участие в выборах мэра Москвы, стало для предпринимателя дополнительной мотивацией доказать, что он способен прийти во власть. Об этом Михаил Прохоров заявил политическому обозревателю Business FM Дмитрию Дризе в интервью, состоявшемся в рамках Петербургского международного экономического форума.

— Сделав шаг назад, мы можем сделать три больших шага вперед, поэтому на выборах в Мосгордуму мы еще посмотрим, кто кого.

— Говорят, что вы же как политик должны были просчитывать вот такую ситуацию, что Собянин пойдет на эти неожиданные выборы, да?

— Подождите, вы, наверное, забыли, что закон был подписан 7 мая. Как только начались обсуждения, мы уже с апреля месяца, даже с конца марта стали готовиться. Я часть активов реализовал, часть активов уже перевел в Россию. Мне не хватило буквально месяца с небольшим, тем более не забывайте, что в феврале Сергей Собянин сообщил о том, что он ни при каких условиях не пойдет на досрочные выборы.

— Говорят, что один из ваших промахов то, что вы поверили.

— Подождите, у меня большая бизнес-империя, и так как закон принимался впопыхах, требуется время для того, чтобы привести ее в соответствие с законом. Именно потому, что я слишком успешно стал двигаться по переоформлению активов, власть не на шутку испугалась.

— Но говорили, что вы кремлевский проект, что власть, по идее, должна с вами вести такие закулисные контакты и должна была согласовывать, что вы как бы удобный для власти кандидат.

— Мне очень нравится, когда меня обзывают кремлевским проектом.

— Ну, это один из штампов уже.

— Это очень хорошо. Я проект своих родителей, мне это гораздо больше нравится, это соответствует действительности. И я свои решения в жизни принимаю всегда сам.

— То есть никаких консультаций, никто вам не звонил, ничего не говорил о том, что будут досрочные выборы, вот, Михаил Дмитриевич, переводите активы?

— У меня была утечка за две недели. Я понимал, что это может произойти, но мы шли по тому графику перевода активов, по которому мы планировали. Когда эта утечка произошла, я собрал три группы юристов, и они предложили некоторую времянку, которая сначала, казалось, будет легитимной, но там выяснилась проблема между юрисдикциями России и западными юрисдикциями.

Соответственно, для того, чтобы в России все поменять, мне требовалось разрешение ФАС, которое, я понимал, мне просто не дадут. Это первое. А для того, чтобы перевести все на Западе, оказалось у компании «Ренессанс-Капитал», которая работает в 15 юрисдикциях, для того, чтобы поменять эту модель, нужно разрешение в этих 15 юрисдикциях. Вот такая нестыковка не позволила сделать это в нужные сроки.

— Но почему вы не нашли альтернативного кандидата? Почему все-таки не Ирина Дмитриевна или кто-нибудь еще?

— Вы очень хороший вопрос задаете, вы настолько привыкли к тому, что в партиях участвуют спойлеры. Партиям лишь бы заявиться на выборы, чтобы покричать и засветить свое не очень яркое имя. У нас в партии «Гражданская платформа» другой принцип. Должны участвовать сильнейшие кандидаты и те, кто хотят. Ирина является современным идеологом современного литературоведения, или идеологом современной культуры. Она вполне удовлетворена той работой, которой она занимается, и она никогда не хотела быть мэром Москвы. Я хотел быть мэром Москвы. Поэтому она как абсолютно честный человек, когда узнала из газет эту идею, она была в Америке, мы с ней созвонились, она не хотела этим заниматься.

И, на мой взгляд, как раз такая честная прямая позиция настолько удивительна, что все ее не понимают. А участвовать в легитимизации продления лицензии Сергею Собянину, я, например, не собираюсь. И мне кажется, что помимо москвичей, от того, что меня под надуманными предлогами не пустили на выборы, пострадает в первую очередь власть, потому что в Москве иметь технический рейтинг при отсутствии конкуренции, крайне опасно.

— Вы думаете, это было сделано специально против вас?

— Я думаю, что да, несомненно. И закон, очень похоже, написан под меня или под таких, как я.

— То есть вы набирали силу как партия, как политик, и вас решили снять?

— У меня был реальный и есть в Москве рейтинг.

— Есть, в том-то и дело. Поэтому это очень всех расстроило, потому что хотят провести действительные выборы.

— Расстроился я больше всех, и к быстрым выборам мы были готовы. Мы, знаете, такие, любим тихую работу. Не кричать перед камерами, а тихо, спокойно собирать людей, строить сетки, собирать инфраструктуру, спокойно работать среди муниципальных депутатов, потому что у меня никаких сомнений нет, потому что мы за четыре дня уже собрали почти около 100 подписей, у нас были договоренности эти. Это все вызывает определенную нервную реакцию. Это одна из форм политической борьбы, с этим ничего не сделаешь.

— Вы, насколько я знаю, призвали голосовать за «Паука».

— Ну, это была шутка. Когда меня спросили, кто из заявившихся кандидатов, я сказал о том, что нет лучшего человека, который, тем более, представлял группу «Коррозия металла», очень название группы хорошо. Легитимность «Паука» в части выборов без выборов, в части коррозии металла была бы лучшей.

— А вы не боитесь того, что даже по таким негласным опросам, это будет протестное голосование? Конечно, его не зарегистрируют, но, тем не менее, много народа просто воспримет это буквально, потому что именно такие лидеры...

— Знаете, у нас люди умные, они отличают шутки от стеба, поэтому здесь все очевидно.

— Но все-таки, кого вы могли бы поддержать из кандидатов, оппозиционных Собянину?

— Я думаю, что оппозиционеров на выборах никаких не будет, допустят только спойлеров. И, в общем, выборы превращаются в фарс. Это очевидно.

— То есть вы призываете не ходить голосовать?

— Я этого не говорю, потому что бойкот — это вообще слабая позиция. У меня умный избиратель, он сам определится, что ему сделать в этой ситуации. Я лишь даю оценку ситуации. Выборы без выборов, техническое продление лицензии, которое в первую очередь бьет по москвичам и по власти, потому что в Москве рейтинг должен быть реальный, а не технический. Потому что именно в Москве происходят все основные изменения, которые влияют не только на Россию, но и на глобальный мир. В таком мире мы сейчас живем.

— Допустим, Алексея Навального все-таки регистрируют кандидатом...

— Давайте мы все-таки подождем. Регистрация — это первый шаг, нужно получить подписи и зарегистрировать в качестве кандидата.

— … и он проходит процедуру сбора подписей.

— Давайте мы дождемся этого момента, и я вам обязательно прокомментирую.

— Понятно. Кандидатура Ивана Мельникова от КПРФ. Вы не находите, что какое-то сплочение могло быть бы вокруг нее, если там другого не зарегистрируют?

— Две вещи мне непонятны. Мэр Москвы — это человек с глобальным видением, с большим опытом управленческой работы. Господин Мельников, он чистый партийный работник, без опыта хозяйственного управления. Второй момент — протест должен быть содержательным. Нельзя протестовать, лишь бы кому-то было плохо. Мне кажется, что у нас как раз наступил тот период, когда начинают формироваться реальные идеологические площадки. Возьмите коммунистов, прочитайте их программу. Я прочитал, просто забавлялся. Мы за Ленина, за Сталина и за Русскую православную церковь. Ну, то есть за все хорошее, против всего плохого. Это не получается. У нас концепт совсем другой. У нас есть базовые ценности.

Рассуждая о том, как должны складываться отношения гражданина и государства, Михаил Прохоров заметил: «Поинтересуйтесь у радиослушателей, кто-нибудь из них пытался судиться с государством? Попробуйте выиграть. Ничего у вас не получится».

По словам предпринимателя, выиграть можно только на уровне ЖЭКов и то, когда нарушения столь велики, что не признать правоту истца просто неприлично. Именно на это он обратит свое внимание при смене политической системы. После того, конечно, как придет к власти.

— А вот сейчас, смотрите, в рамках создания административного суда, за который мы давно ратовали, это было у меня в президентской программе, какие там хитрые поправочки вводятся. Например, журналисты, которые раньше могли подавать иски на выборах, не могут теперь подавать. А такая хитрая поправочка, что если гражданин подал на чиновника, но иск его не удовлетворен, то расходы по ведению суда списать на гражданина. То есть фактически происходит выхолащивание самой идеи административного суда, где чиновник должен доказывать, что его действия не противоречат российским законам.

«Амнистия должна давать право этим людям судиться по новой и восстановить свое доброе имя, и им надо дать шанс вернуть имущество»

— Выступил Владимир Владимирович Путин здесь на форуме, вам как выступление?

— С чем-то согласен, с чем-то не согласен.

— С чем? Про тарифы вы как бывший бизнесмен абсолютно одобряете?

— Мы все время говорили о том, что производительность труда и снижение затрат должно быть основной политикой экономической государства, и наконец-то президент Путин это произнес в начале своей речи. Мы всегда об этом говорили, это абсолютно краеугольный камень любой эффективной экономики. Соответственно, с амнистией я частично согласен, и считаю, что это надо сделать.

— Частично?

— Частично, с одним серьезным добавлением. Так как не сообщили, с каким бизнес-сообществом и с какими депутатами проходило согласование, я бы хотел добавить очень важный фактор в это. Многие люди пострадали из-за рейдерских атак, им нанесли ущерб, они потеряли свое имущество. Вот эта амнистия должна давать право этим людям судиться по новой и восстановить свое доброе имя, и им надо дать шанс вернуть имущество. Если это не будет сделано, это будет нарушение социальной справедливости, и вообще, справедливости, связанной с судебной системой. Вот это право нужно дать.

— А вы можете внести в Думу эту инициативу?

— Когда этот вопрос будет обсуждаться, потому что он, как всегда, обсуждался не публично, и не сказано с какими бизнес-комьюнити это было обсуждено, мы обязательно эту процедуру внесем. У нас есть разработанная поправка, как это сделать, чтобы это было справедливо.

«Нужно запретить реализацию системных инфраструктурных проектов, если в них не участвует частный бизнес»

— Сейчас очень много стрел критических летит в правительство Медведева, обсуждаются всякие кадровые решения, например, переход Белоусова в помощники президента, а соответственно, Улюкаева — в правительство. Как вам эти перестановки как политику, как бизнесмену бывшему?

— На мой взгляд, надо, и что в речи сегодня прозвучало, я впервые это слышал, мы об этом говорим довольно давно, что в современном мире одним из важнейших конкурентных преимуществ является качество государственного управления, которое у нас никуда не годится. И проблема заключается в том, что замечательно сказать о том, что да, нужно повышение эффективности, надо снижать затраты, ничего не сказано было о коррупции и о коррупционной ренте, которая будет сопровождать эти три проекта, которые, кстати, были непонятно кем и непонятно по какому критерию эффективности.

А когда мы задействуем деньги Фонда национального благосостояния, в первую очередь, эти проекты должны быть публично признаваемые, потому что это наши с вами деньги. И кто их теперь опять будет делать?

Неэффективные коррумпированные государственные структуры, которые опять, в очередной раз, завалят важный проект, сделают его очень дорогим, а отсюда беспочвенным.

Так как же это соединить — неэффективное коррупционное государство с реализацией важнейших для страны проектов? Важнейшие проекты должны проходить публичный отбор. Кто эти проекты выбирал, вы чего-нибудь знали про них?

— Я слышал.

— Но вы слышали критерии?

— Критерии — нет, но было обсуждение по ним.

— Я вообще считаю, что нужно запретить реализацию системных инфраструктурных проектов, если в них не участвует частный бизнес. Частный бизнес отвечает своими деньгами или взял кредит, просчитает всю эффективность, ему же деньги отдавать, а государство — это только пустой звук, что оно должно быть эффективным, и мы это знаем на любом проекте, от Сочи до АТЭСа.

— Вы готовы вернуться? Сейчас, наверное, у вас какой-то новый политический цикл в связи с этими выборами. Вы готовы вернуться к сотрудничеству с Кудриным?

— Подождите, с Алексеем Леонидовичем мы ведем проект. У нас учеба в регионах, мы создаем новую политическую элиту. Мы делаем этот совместный проект с «Комитетом гражданских инициатив». Второй проект, который мы сейчас вместе обсуждаем, — это проект судебной реформы, тем более, он сейчас очень резко актуализировался в связи с идеей объединения двух судов.

Я считаю, что это делать не надо, это нецелесообразно до момента решения двух вопросов. Первый момент — нужно восстановить доверие российских граждан к судебной системе, она находится сейчас не на должном уровне. И второе — нужно переломить характер судебной системы, изменить обвинительный уклон. То есть процент дел, которые суд отказывает после следствия, ничтожно мал, он равен 1%.

И суды присяжных, которые стали активно развиваться, стали показывать совсем другой процент. Что сделали сразу? Сразу начали снижать уровень компетентности и зоны ответственности судов присяжных.

Поэтому до решения этих двух задач, которые критически важны, потому что всего работников — профессиональных судей — у нас около 30 тысяч. Необходимо менять кадровый состав, необходимо дать право адвокатам, то есть людям, которые поработали с другой стороны, становиться судьями, и вообще, восстановить заново престиж судьи как венец любой юридической карьеры. Как это существует на Западе, например, во Франции? Судья, не поработав в правоохранительной системе, не поработав с другой стороны баррикад, то есть адвокатом, никогда не имеет шансов занять место судьи. То есть это как раз — венец карьеры.

— Вы думаете, что это когда-нибудь наступит в России?

— Вы знаете, это должно наступить, в противном случае нам очень сложно будет получить реальное правовое государство, получить нормальный инвестиционный климат, чтобы инвесторы не боялись, что по суду можно забрать любую собственность, уж не говоря о том, что личность в нашей стране не защищена, с тем уровнем доверия к суду, который есть сейчас.

— Последний маленький вопрос, совсем не о политике. У нас программа есть «Лишние деньги» с Надеждой Грошевой, вас как авторитетного человека в этом плане...

— Вы что, считаете, что у меня есть лишние деньги?

— Нет, дайте совет, куда людям вложить лишние деньги, в районе 100 тысяч долларов. Как вы думаете?

— Вы знаете, я должен признаться, в таких объемах я не могу дать квалифицированного совета. Я всегда управлял большими системами. Я вообще считаю, что нужно хранить такую сумму в валюте, которую вы тратите. Соответственно, если у вас есть возможность потратить эти деньги эффективно на образование ваших детей или совершить какую-то покупку, которая вам нужна, мы сейчас находимся в таком не очень определенном мире, в котором место ни одной страны заранее не определено. Поэтому не откладывайте на будущее те вещи, которые вам сейчас жизненно необходимы. Поэтому лучше потратьте.

— И живите спокойно.

— Не просто живите спокойно, а продолжайте зарабатывать и накапливать.

— Спасибо.