Банки развития просчитывают будущее

О роли банков развития в кризисные периоды, о преимуществах кредитования в них крупных проектов в интервью Business FM рассказал Геннадий Жужлев, зампред правления Евразийского банка развития

Банки развития — зачастую единственная возможность спасти бизнес в условиях кризиса. Об этом в интервью Business FM на Петербургском экономическом форуме заявил заместитель председателя правления Евразийского банка развития Геннадий Жужлев.

— В последнее время очень много говорится о том, что во время кризиса банки развития могут существенно повлиять на ситуацию. С чем это связано и ощущаете ли вы на деятельности своего банка эту ответственность?

— Банки развития даже в своих уставах часто имеют строчку о том, что они должны поддерживать экономики стран-учредителей во время кризиса. Мы сделали статистику. Динамика прироста кредитных портфелей коммерческих банков, как вы знаете, она в 2009 году была вообще отрицательной, то есть портфели снижались, и банки возвращали кредиты клиентов, а динамика прироста банков развития составляла десятки процентов в год. А у нашего Евразийского банка развития этот прирост составлял порядка 40-50%.

— То есть как раз подобные услуги пользовались большим спросом во время кризиса?

— Конечно, они пользовались. Когда основная масса банков требует вернуть кредиты, при том, что проекты еще не начали окупаться, и вообще сложно выдернуть деньги из бизнеса всегда, тем более в кризис. Банки развития, как раз наоборот, увеличивают финансирование, иногда они становятся последней возможностью спасти бизнес.

— Как ваш кредитный портфель прошел через кризис? Были ли дефолты со стороны компаний, которым вы выделяете средства или, наоборот, ситуация была лучше, чем в целом по рынку?

— У нас было несколько крупных инвестиционных проектов, с которыми мы вошли в кризис. Рынки обвалились, цены упали на десятки процентов, и я знаю, десятки, сотни примеров, когда коммерческие банки просто прекратили финансирование и списали эти убытки. На сегодня у нас нет проектов, которые бы «задефолтили» в 2008 году и с которыми бы мы не имели нормальную ситуацию. Но цена этого, я могу сказать, что по нескольким проектам я себя ощущаю собственником бизнеса, потому что я занимаюсь фактически оперативным управлением предприятием, езжу в разные регионы страны каждый месяц, провожу советы директоров. Мне присылают бизнес-планы и бюджеты, мы изучаем рынок, маркетинг и так далее. Если надо, договариваемся с поставщиками и подрядчиками с помощью авторитета банка.

— В общем, ведете бизнес этих компаний. А для компаний, в чем разница? Они могут обратиться в простой банк и получить кредит на какой-то срок или в банк развития. В чем преимущество того, когда они обращаются в банк развития?

— Смотрите, первый тезис. Согласен, обратиться могут в любой банк. Второй тезис — получить кредит — он очень спорный. Кредит получит одна компания из двух, если они хотят брать деньги на существующий бизнес, и одна компания из десяти, если они хотят брать деньги на инвестиционный проект. Потому что, к сожалению, коммерческие банки не видят своей роли в финансировании каких-то долгосрочных проектов.

Я сам в прошлом коммерческий банкир, и у меня много друзей среди топ-менеджмента крупнейших российских коммерческих банков, и в каком-то бытовом общении, когда я им предлагаю, например, поучаствовать в финансировании какого-то проекта или, например, проект слишком маленький для нас, мы оперируем суммами... средняя сумма проекта 100 млн долларов, предлагаю рассмотреть проект меньший по сумме. Я слышу ответ: «Я не хочу кредитовать строительство заводов, ну, это не мой бизнес».

— А с чем это связано?

— Это связано с тем, что у коммерческих банков нет долгосрочных денег, это связано с тем, что они хотят за длинный кредит и высокую ставку, а по высокой ставке такой проект не окупается. Это связано с тем, что они не развивают компетенцию оценки долгосрочных рисков, долгосрочных проектов. Это очень сложная работа. То есть просчитать бизнес-план на 10 лет или даже на 7 лет очень непросто. И обычно кредитчики, которые работают в коммерческих банках, они могут проанализировать баланс. Но баланс — это взгляд в прошлое, что было у компании, а нужно посмотреть на 10 лет в будущее.

— Из тех примеров, которые у вас есть, можете рассказать про какой-нибудь проект долгосрочный, где достаточно крупные вложения и которые успешно развиваются?

— Есть разные проекты, есть проекты ГЧП, где участвуют государство, крупные банки. Западный скоростной диаметр мы сейчас финансируем, Пулково. Они очень известные. Мне больше нравятся примеры как раз из другой области, где частные инвесторы, частные компании решают задачи государственные. Два примера. Компания «Мечел» всем известная, но мало кто знает, что эта компания за свой счет строит сложнейшую железную дорогу в Южной Якутии, длиной 300 с лишним километров, больше сотни мостов и переходов на вечной мерзлоте. Это дорога к их месторождению угля. Они ее строят, не получая денег из бюджета, не получая какой-то поддержки, просто за свой собственный счет. В том числе, поэтому у компании «Мечел» сегодня столько долгов, потому что она прокредитовалась, в том числе и у нас, и построила эту дорогу.

— Видимо, компания рассчитывает на то, что этот проект окупится?

— Он, безусловно, окупится, я уверен, что он окупится, потому что это уникальное месторождение, оно имеет огромный потенциал. Но сам факт того, что компания создала инфраструктуру базовую для страны, за счет которой будет развиваться целый регион. То есть дальше масса потенциальных инвесторов придет в Южную Якутию, которая очень богата, там есть все. Там есть месторождения полиметаллических руд, цветных металлов, драгоценных металлов, алмазы где-то. То есть все это можно развивать, если будет эта железная дорога.

Еще один пример: проект в Томской области, предприятие по глубокой, стопроцентной переработке древесины. То есть в Томской области очень много леса, и почти нет переработки. Это предприятие выпускает плиты МДФ, но завод настолько технологичен, что у него не существует отходов вообще. Завод является, по сути, роботом. То есть на входе погрузчик грузит бревна на транспортер, а на выходе с этого завода погрузчик грузит готовые плиты в машину или в вагон, а люди только управляют. То есть сидят за компьютерами и отслеживают эти программы.

Это самые современные технологии, это то, о чем говорится годами в нашей стране. Мы должны развивать глубокую переработку сырьевых ресурсов. В данном случае эти люди — частные инвесторы, они ни о чем не говорили, они начали делать этот проект. Они попали в кризис, мы их поддержали, мы дофинансировали этот проект. Проект сегодня вышел на очень хорошие показатели, показывает высокую рентабельность. В стране было два завода такого уровня, оба принадлежат иностранным компаниям. Сейчас есть третий — национальный производитель. В этом регионе за Уралом он единственный.

— Здесь на форуме в Петербурге какие проекты обсуждаете и вообще чего ждете от участия в форуме?

— Форум, честно говоря, — такое место встреч, в первую очередь. Я, наверное, за сегодня встретил примерно половину из всех своих клиентов, заемщиков и пообщался с ними. Просто сложно за такое короткое время где-то еще увидеться, очень полезно обменяться какими-то мнениями. Ну, какие-то текущие вопросы обсудим, не могу сказать, что появились какие-то новые проекты, но да, договорились со Сбербанком о совместном проекте в Казахстане.