Газета The Financial Times в статье, озаглавленной «Красный август», задается вопросом, как отразятся катастрофические пожары нынешнего лета на объявленной российскими властями политике модернизации. Вот уже более десятилетия август в России — месяц катастроф, напоминает британское издание: в море тонут подводные лодки, в воздухе взрываются гражданские самолеты, на земле — война с Грузией. А теперь еще и худшие в новейшей истории пожары, от которых, по официальным данным, погибло 54 человека, тысячи других россиян скончались от последствий жары и смога.

В отблеске пожаров необычайно отчетливо вырисовались контуры деградации российской инфраструктуры, которой не помогли потоки долларов от экспорта нефти и газа, пишет FT.

Последствия стихийного бедствия усугубились нехваткой пожарного оборудования, невозможностью подвезти его по чудовищным российским дорогам и ошибками в координации. Даже премьер-министр Владимир Путин вслух говорит о случаях, когда жители звонили по телефонам чрезвычайных служб, а на том конце провода вешали трубку. Одним словом, модернизация, призывы к которой нынешний президент Дмитрий Медведев сделал краеугольным камнем своей политики, никогда не была нужна больше, чем ныне.

Первые свидетельства того, что Медведев задумал новый подход, появились в мае, когда в прессу организовали утечку документа из российского МИД (в июле на встрече с иностранными послами, Медведев повторил основные тезисы этой бумаги). Позиционирующий себя как современный политик, Дмитрий Медведев даже воспользовался Твиттером, чтобы разослать по миру суть своих начинаний. Если сказать просто, эта новая политика предполагает отказ от спеси и битья себя кулаками в грудь, свойственных второму сроку президентства Путина. Вместо них предлагается новый прагматичный подход: Россия не должна иметь ни друзей, ни врагов — только интересы. Ей следует искать партнеров по модернизации среди таких стран, как Германия, Франция. Италия, в целом ЕС и США, полагает Медведев.

Эксперты по России в некоторой растерянности. Шведский экономист Андерс Ослунд (Anders Aslund), который был советником российского правительства в период экономических реформ в девяностые годы, а затем стал жестким критиком политики России периода Путина, считает, что новый подход Медведева представляет собой «огромный поворот», который за пределами России существенно недооценен.

Последний тезис, возможно, не вполне соответствует действительности. Имеются вполне осязаемые признаки нового подхода Кремля — сближение с Польшей после авиакатастрофы под Смоленском, новый договор по разоружению с США, неожиданное разрешение пограничного спора с Норвегией, длившегося 40 лет, поддержка Россией санкций в отношении Ирана.

С другой стороны, Россия из бурого медведя в одночасье не сделается плюшевым медвежонком, пишет The Financial Times. По отношению к бывшим союзным республикам СССР политика Москвы все еще характеризуется спесью и даже цинизмом. Документы российского МИД прямо говорят о целесообразности скупки активов в странах Балтии и на Украине — немногих государствах, которые пострадали от кризиса еще больше, чем сама Россия. Даже нормализация контактов с Польшей была продиктована осознанием того, что прежний лед в отношениях препятствовал сотрудничеству России с ЕС.

Люди, знакомые с образом мышления обитателей Кремля, предполагают, что новый подход стал возможен в результате импульса, полученного от «перезагрузки» Барака Обамы. Смена курса в Вашингтоне позволила в Москве отойти от свойственного временам президентства Джорджа Буша российского менталитета «осажденной крепости». Между прочим, в Москве полагают, что Обама де факто призвал бывшие республики СССР зоной интересов России (что в Вашингтоне отрицают).

В действительности новый подход — в наибольшей степени является результатом того шока, в который оказалось повергнуто российское руководство падением ВВП на 8% по итогам прошлого года. Глобальный кризис обнажил слабость российской экономики и ее зависимость от сырья. Докризисный поток дешевых кредитов для российских компаний также иссяк.

Все это отчасти напоминает ситуацию, при которой другой обитатель Кремля, Михаил Горбачев, встал на путь прагматичной внешней политики и попытался модернизировать нефункциональное государство. Исходя из этой логики, Медведеву вскоре предстоит столкнуться с той же проблемой, что, в свое время, Горбачеву. Экономическое обновление страны, находящейся на том уровне развития, на котором находится Россия, невозможно без политического и социального обновления. Совершенно недостаточно лишь провозгласить создание хай-тек индустрии, как Кремль пытается это делать в «российской силиконовой долине».

Продвинутая экономика предполагает соревнование в области политики и идей. Руководство страны должно быть доступно общественному контролю. За вычетом пары государств Персидского залива, все прочие мировые лидеры в ВВП на душу населения (Россия ставит перед собой цель войти в эту группу) — это исправно функционирующие демократии. Мистер Путин и мистер Медведев знают об этом. Но они одновременно считают, по-видимому, что Горбачев зашел слишком далеко и слишком быстро, потеряв контроль над реформами. Результатом этого, как они себе это представляют, стало десятилетие хаоса и унижения России.

Вот почему, кто бы из двух политиков, Путин или Медведев, ни стал президентом в 2012 году, прогресс, вероятно, будет медленным. Однако задача, стоящая перед тандемом, требует большой ловкости при балансировании между авторитарной модернизацией, обновлением инфраструктуры на российских просторах и стимулирования хай-тек бизнеса, с одной стороны, и удовлетворения народных чаяний в более земных сферах — с другой.

Большая часть российского населения все еще верит в стабильность по Путину. Но, подобно дыму от торфяников, который просачивается из-под земли, признаки недовольства нарастают в российской блогосфере, отмечает FT. Как написал один блогер из Твери, зачем нам нужно Сколково, если у нас нет элементарных пожарных машин?