Если вы хотите проникнуть в тайны западной экономики, куда вы внедрите своих агентов? — задается вопросом колумнист Bloomberg Мэтью Линн (Matthew Lynn). Отправлять их в Microsoft и Barclays смысла мало. Российская шпионская сеть, раскрытая в июне в США, выбрала эти две компании в качестве своих объектов. Преемники КГБ, по-видимому, не представляют себе, как работает современная экономика, пишет Линн.

Если бы они выбрали компанию Apple, рейтинговое агентство Moody’s Investors Service или бизнес-школу Harvard Business School, их миссия действительно имела бы какой-то смысл, и можно было бы действительно добыть какую-то полезную информацию.

История российских агентов, вращавшихся в кругах рядовых американцев, вот уже несколько недель остается в центре внимания всего мирового сообщества. На прошлой неделе выяснилось, что двенадцатый участник сети работал тестировщиком в компании Microsoft. Ранее мы узнали, что Анна Чепмэн (Anna Chapman) работала в банке Barclays в Лондоне.

Теперь мы знаем, почему PowerPoint так долго загружается и часто отображает вашу графику в перевернутом виде: это план российского премьера Владимира Путина — чтобы все управленцы среднего звена умирали от стыда, пишет в своей статье колумнист Линн.

Россия следила не за теми. Если вам действительно нужно проникнуть за кулисы глобальной экономики и манипулировать ею в своих целях, нужно выбирать такие цели:

Goldman Sachs Group. Американский инвестбанк, который изнутри знает о каждой сделке. Он впереди всех тенденций. Его бывшие сотрудники — самые влиятельные люди в мире. Стоит успешно внедриться в его штат — и как минимум один ваш агент через пару десятков лет будет стоять во главе как минимум одного центробанка, а возможно, и пары министерств финансов, пишет Линн.

Бизнес-школа Harvard Business School. Отправьте своего агента в самый влиятельный образовательный центр и можете на годы вперед сеять хаос. Научите целое поколение талантливых и амбициозных студентов какой-нибудь теории о том, что торговля опционами позволяет распределить риски и сделать работу рынков более надежной, а затем можете спокойно наблюдать, как спустя 20 лет финансовая система будет рушиться под руководством ваших подопечных.

Рейтинговое агентство. Как можно было убедиться во время греческого кризиса, рейтинговые агентства обладают реальной властью и могут решать судьбу экономики целой страны. Минуту назад Греция имела инвестиционный рейтинг, в следующий момент — бросовый, хотя за это время в стране ничего не изменилось. Выберите государство, которое хотите обрушить, и внедрите своих агентов в штат аналитиков трех ведущих «оценщиков» долгов — Fitch Ratings, Standard & Poor’s и Moody’s. В нужный момент запустите механизм, понизьте разом все три рейтинга и наблюдайте, как сплющивается экономика.

Apple. Компания Apple взяла под свой контроль целое поколение. Если выходит новое приложение для Apple и в тот же день вы начинаете вторжение на территорию соседнего государства, на Западе все будут слишком поглощены загрузкой новой программы, чтобы как-то отреагировать на происходящее или в принципе что-то заметить, комментирует Линн.

Quantum Fund. Этот ведущий крупный хедж-фонд даже спустя сорок лет после его основания под руководством Джорджа Сороса и Джима Роджерса остается важным игроком на рынке. Он может решать судьбу национальных валют, может проводить совещания с премьер-министрами или президентами практически любой из стран. Остальные представители отрасли по-прежнему следуют его стратегиям. Повлияйте на решение Quantum вложиться в той или иной стране или, наоборот, уйти с рынка, и все остальные в секторе краткосрочных инвестиций последуют в том же направлении, как послушные щенки. Такое влияние не помешает.

Разумеется, может быть и так, что агенты в Barclays и Microsoft были всего лишь хитрой ловушкой — приманкой, чтобы пустить ЦРУ по ложному следу. Возможно, в Goldman и Moody’s этим летом поступили прекрасные новые стажеры и теперь учатся готовить кофе, копировать документы на ксероксе, начиная свой зловещий путь к центру экономической системы. И они могут стать руководителями будущего, пишет Линн.