С 2011 года в Москве открылись 13 новых музейных площадок и 13 экспозиций были полностью обновлены, недавно рассказывал в своем блоге мэр Москвы Сергей Собянин.

Так далеко в прошлое заглядывать не будем, но вот, например, в 2023 году победителем Архитектурной премии Москвы в номинации «Лучшее архитектурно-градостроительное решение объекта культуры» стал павильон «Атом» на ВДНХ, в котором музейная функция является одной из ключевых. А в списке номинаций только что врученной премии 2024 года даже есть специальная — «Лучшее архитектурно-градостроительное решение музея». Победителем стал новый музей истории Новодевичьего монастыря, среди архитектурных особенностей которого все выделяют объемные керамические панели на фасадах.

Как отмечала в первой части материала директор Пушкинского музея Елизавета Лихачева, с музеями (особенно с теми, которые строятся в основном или только за государственный счет) бывает по-разному: какие-то появляются очень быстро, какие-то зависают на годы. За примерами, подтверждающими слова эксперта, далеко ходить не надо: в начало списка столичных музеев-долгостроев профессионалы обычно ставят Политехнический музей и новый корпус Музеев Московского Кремля, которые, по общему мнению, должны были открыться так давно, что теперь уже никто не понимает реальных сроков.

Но долго ли, коротко ли сказывается сказка нового музейного строительства, в любом случае музей — объект априори нетиповой. И каждое музейное здание по-своему уникально, подчеркнул в беседе с Business FM главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов.

Сергей Кузнецов главный архитектор Москвы «В столице есть варианты, когда под музей приспосабливается историческое здание. Например, центр «Зотов» — это не совсем музей, но, скажем так, некая культурная функция. В составе Дома культуры «ГЭС-2» есть и новое строительство тоже, но, в принципе, это все равно реконструкция исторического здания. Встречается и возведение каких-то совсем новых корпусов с нуля. Легко ли вообще построить новый музей в Москве? Все относительно и зависит от задачи. Музей в принципе функция, я бы сказал, не очень сложная экспозиционно. С другой стороны, есть свои требования, конечно же, которые надо соблюдать. Но специалисты с этим справляются. Из новых музеев, которые сейчас строятся, — музей на ЗИЛе, это из ближайших проектов, которые уже на подходе. Реконструкция Пушкинского музея все еще идет. А про новый корпус Третьяковки все уже знают — он открылся в этом году».

Отвечая на вопрос, за чей счет этот банкет, главный архитектор Москвы подчеркивает: есть частные инициативы по строительству музейного объекта, есть случаи, когда федеральные музеи получают средства на свое развитие. «Наиболее архитектурно интересное музейное приобретение Москвы последних лет — Дом культуры «ГЭС-2», я бы сказал. Я считаю, что это большое событие для города, да и архитектор там серьезный — Ренцо Пиано, лауреат Притцкеровской премии и вообще звезда современной архитектуры. Хотя то, что сейчас получается на ЗИЛе, тоже классный проект — из строящихся объектов, наверное, его стоит выделить особо», — считает Сергей Кузнецов.

Музей транспорта Москвы. Фото: пресс-служба Музея транспорта Москвы

Среди пишущихся прямо сейчас столичных музейных историй, связанных с реконструкцией и приспособлением исторических зданий, отдельного внимания заслуживает рассказ о гараже Константина Мельникова на Новорязанской улице, 27, в котором совсем скоро разместится постоянная экспозиция Музея транспорта Москвы. «Данная инициатива принадлежит городу, все работы проводятся по поручению мэра Москвы. В 1980-е автомобильное сообщество уже предполагало, что в гараже может появиться транспортный музей. Известный автомобильный историк Лев Шугуров в статье журнала «За рулем» за 1989 год даже предлагал конкретные площадки. Предложений было три: ведомственный гараж в Каретном Ряду, бывшие Провиантские склады на Садовом кольце и как раз наш гараж. Сегодня окончания реставрации и приспособления здания под современный музейный комплекс ожидают действительно многие», — подчеркивает директор Музея транспорта Москвы Оксана Бондаренко.

Оксана Бондаренко директор Музея транспорта Москвы «Авангардный гараж, спроектированный и построенный в 1926-1929 годах для грузовых машин МКХ (Московского коммунального хозяйства), является памятником архитектуры регионального значения. История и география определили необычную форму участка под строительство гаража: треугольник, зажатый между несуществующим сегодня Чичкиным переулком и Ново-Рязанской улицей (современное название улица окончательно получила в 1955 году). Поэтому Мельников не мог проектировать на этом месте манеж с прямоточной системой. Но архитектор нашел выход из ситуации и спланировал здание в форме полукольца. Вначале в гараже «жили» грузовики, а осенью 1948 года здесь был создан 4-й автобусный парк, который просуществовал в гараже Мельникова до 2015 года. Как вы понимаете, в здании, которое многие называют архитектурным шедевром эпохи авангарда, всегда стоял крупногабаритный транспорт, и размещение в этих стенах музейных транспортных экспонатов — самое логичное и верное решение».

Проектом реставрации гаража Мельникова занимались московское архитектурное бюро «Проект Меганом» и московская же архитектурно-реставрационная мастерская «Фаросъ». Над проектированием и созданием постоянной экспозиции работают архитектурное бюро Planet 9, бюро музейного проектирования Pitch, музейное бюро Solarsense. А в числе консультантов проекта — искусствовед, специалист по древнерусской архитектуре Андрей Баталов и руководитель департамента культурного наследия Алексей Емельянов. «Благодаря им это здание в свое время получило статус объекта культурного наследия и было сохранено», — подчеркивает Оксана Бондаренко.

А вот новый музейно-выставочный центр «Коллекция» в составе проекта «ЗИЛАРТ» — принципиально иная история, поскольку, во-первых, тут все создается с нуля, а во-вторых, за счет девелопера проекта. Как признались BFM.ru в «Группе ЛСР», строительство музейно-выставочного центра (МВЦ) — весьма затратный процесс. «Ощутимые траты идут на специализированное оборудование вроде редкой системы пожаротушения или микроклиматических установок. Кроме того, такое строительство требует привлечения редких специалистов или поставщиков. К примеру, фасад построенного нами здания облицован крупными листами натуральной меди. Эти пластины были изготовлены по специальному заказу «Группы ЛСР» на Уральском горно-металлургическом комбинате — только здесь налажено уникальное производство листовой рулонной меди крупного формата. Весьма дорогими и сложными в изготовлении оказались и двери, ведущие в смотровые залы. Во-первых, из-за материала: они, как и фасад, изготовлены из меди. Во-вторых, из-за размеров: каждая из них достигает пяти метров в высоту. В-третьих, из-за автоматики: все двери оснащены особыми приводами, которые открываются, как только в поле зрения их датчиков попадает посетитель», — делятся подробностями в пресс-службе компании.

Разумеется, имя архитектора, создающего музейное здание, имеет значение: «Атом» на ВДНХ — UNK project, новый музей Новодевичьего монастыря — ТПО «Резерв», и профессиональная репутация этих бюро — изначальная гарантия, что проект будет нерядовым, заслуживающим внимания и обсуждения. С «Коллекцией» получилось совсем интересно, вспоминают в пресс-службе «Группы ЛСР»: идея создать МВЦ в рамках жилого комплекса оказалась настолько оригинальной, что архитекторы сами были заинтересованы в работе над ним.

«Это был, без преувеличения, уникальный шанс вписать свое имя в историю Москвы. Поэтому на наше предложение откликнулись сразу нескольких именитых архитекторов, однако в итоге в работу был взят вариант Сергея Чобана из бюро «СПИЧ». Музей в нашем случае — это уникальный вариант, когда можно совместить и репутационную, и коммерческую, и социальную истории. При этом сохранение культурного наследия — один из приоритетов социальной политики «Группы ЛСР». Так что создание музея — логичное развитие именно этого направления, ведь «ЗИЛАРТ» с самого начала был тесно связан с традициями русского авангарда. Даже названия улиц здесь носят имена знаменитых авангардистов: Татлина, Лентулова, Лисицкого, Мельникова, Родченко, братьев Весниных, Кандинского и, конечно же, Марка Шагала. А одним из главных течений авангарда являлся конструктивизм, и именно этот стиль вдохновил нас на создание музейно-выставочного центра «Коллекция» с его причудливыми формами и узорами из трапеций», — говорят в «Группе ЛСР».

Впрочем, как подчеркивают в ее пресс-службе, процесс выдачи разрешительной документации на возведение музейно-выставочного центра ничем не отличается от такого же процесса по жилым зданиям: требуется защитить архитектурно-градостроительные решения, после чего получить разрешение на строительство. Хотя, конечно, в МВЦ существуют специальные требования по безопасности, связанные с местами массового пребывания людей и хранением музейных ценностей.

Кроме того, существуют еще и международные условия экспонирования объектов искусства, требующих поддержания в смотровых залах постоянного температурного и влажностного режима. Также в МВЦ смонтирована система пожаротушения тонкораспыленной водой: при возможном возгорании пространство быстро заполняет водяной туман — такой способ не только быстрее обычного тушит открытый огонь, но и практически не оставляет воды.

Вообще, последующая эксплуатация музейного здания — тема отдельная и очень серьезная. «Основное отличие эксплуатации музейных зданий от других в том, что в них необходимо поддерживать особый микроклимат и соблюдать усиленные меры безопасности. Каждое помещение должно иметь высокий уровень технического оснащения, чтобы в нем постоянно сохранялся заданный температурный режим, требования к освещению, вентиляции, системам противопожарной защиты, охране, сигнализации», — подтверждает слова экспертов «Группы ЛСР» операционный директор компании MD Facility Management Борис Мезенцев. И отмечает, что с этим связано два нюанса в эксплуатации:

Борис Мезенцев операционный директор компании MD Facility Management «Первый: инженерные системы в музеях — сложные и высокотехнологичные. К примеру, системы вентиляции и кондиционирования создают свой микроклимат. Обслуживание таких систем требует более высокого уровня квалификации персонала, чем в торговых или бизнес-центрах. Второй: плановый и другой ремонт инженерной инфраструктуры должен вестись так, чтобы климатические и световые условия поддерживались без перебоев. Если, к примеру, для коммерческого объекта, пусть и в ночное время, является нормой временное отключение части оборудования для профилактических или ремонтных работ, то для особо ценных музейных экспонатов это станет критичным. В хранилищах, реставрационных лабораториях, специальных камерах не должно быть суточных колебаний влажности воздуха, а перепады температуры допускаются в пределах 5 градусов. Работы необходимо проводить так, чтобы в помещениях для экспонатов с самыми высокими требованиями к условиям хранения полностью избегать отключений «инженерии», а с высокой и средней — свести их к минимуму. С большей осторожностью выполняются и работы по профессиональной уборке — это объясняется объективным риском повредить какой-либо экспонат при неаккуратной работе».

Тогда возникает резонный вопрос: сильны ли финансовые различия между эксплуатационным обслуживанием музея и офисного или торгового центра? «Различия существенны, и они связаны не только с повышенной технологичностью инженерных систем в зонах, где размещаются экспонаты. Эксплуатацию удорожают дополнительные инженерные решения и поддержание их работоспособности. Это системы пылеудаления, герметичные витрины для особо ценных экспонатов, специальные системы пожаротушения и так далее. Также сроки реагирования в случае нештатных ситуаций в музее должны быть минимальными. В результате все это ведет к тому, что стоимость оказания услуг на таких объектах в пересчете на квадратный метр выше на 30% и более», — утверждает Борис Мезенцев.

Интересно, а спроектировать музей дороже, чем ТЦ или БЦ? Какие особенности архитекторам приходится принимать во внимание? И при всем разнообразии музеев есть ли какие-то общие архитектурно-дизайнерские подходы к созданию музейных объектов? Об этом — в заключительной части материала.