Обновлено в 23:17

Президент России Владимир Путин провел пресс-конференцию по итогам визита во Вьетнам и Северную Корею и сделал ряд значимых заявлений как по региональным, так и по глобальным вопросам.

Среди прочего Путин сравнил санкции в отношении Пхеньяна с блокадой Ленинграда, назвал их негуманными и призвал мировое сообщество к их пересмотру. Также президент прокомментировал публикации южнокорейских СМИ об угрозе для Сеула от нового пакта между Москвой и Пхеньяном. Зашла речь и об Украине. Переговоры с Киевом российские власти готовы начать «хоть завтра», но без ультимативных требований с украинской стороны:

Владимир Путин о пересмотре санкций против КНДР:

— Как известно, я родом из Ленинграда, и что переживал Ленинград в годы Второй мировой войны, в годы Великой Отечественной войны, все очень хорошо знают. Это блокада, когда людей морили голодом. А что сейчас происходит в Северной Корее? Можно как угодно относиться к режиму, но вводить, скажем, ограничения, связанные с трудовой миграцией, — это как-то странно выглядит. Это к чему ведет? Ведет к тому, чтобы семьи не имели возможности где-то заработать и кормить своих детей. Это ничего не напоминает? И разве это гуманно? Нам нужно, конечно, всем вместе подумать на тему того, как и что нужно менять в этом санкционном режиме. И вообще, соответствует ли он требованиям сегодняшнего дня.

Об отсутствии угрозы для Южной Кореи:
​
— Южной Корее, Республике Корея не о чем беспокоиться, потому что наша помощь в военной сфере в соответствии с договором, который мы подписали, возникает только в том случае, если в отношении одной из подписавших этот документ сторон будет осуществлена агрессия. Насколько мне известно, Республика Корея агрессию в отношении Корейской Народно-Демократической Республики не планирует, а значит, бояться нашего сотрудничества в этой сфере нет никакой необходимости. Что касается поставок летального оружия в зону боевых действий на Украину, то это было бы очень большой ошибкой. Надеюсь, что этого не произойдет. Если это будет происходить, то тогда и мы тоже будем принимать соответствующие решения, которые вряд ли понравятся сегодняшнему руководству Южной Кореи.

Об ответе Запада на предложение России:

— Что касается реакции наших западных так называемых партнеров, я как раз и ожидал именно такой реакции на первом этапе. Но что будет позднее, это время покажет. Все будет зависеть от того, как будет меняться ситуация на земле. Я не уверен, что такое отношение к сделанным нам предложениям будет сохраняться вечно. Уже сейчас слышны голоса некоторых политиков, которые говорят о том, что да, может быть, это ультиматум, да, избыточные требования, но отказываться нельзя, нужно подумать и разобраться.

О готовности к переговорам с Украиной:

— Не мы же отказались от переговоров. Украинская сторона сама себе запретила вести переговоры. Не мы. Мы-то за и никогда от этого не отказывались. Но не на основе каких-то эфемерных форм, а на основе тех договоренностей — я еще раз хочу это повторить, — которые были достигнуты в ходе непростых переговоров, почти полуторамесячных переговоров в Стамбуле и Минске. Вот на этой базе мы готовы продолжать наш диалог с украинской стороной. Хоть завтра.

О том, что Запад сменит Зеленского:

— Просто на Западе не хотят его сейчас менять, время не подошло. Я уже говорил, но это, мне кажется, очевидно для любого человека. На него повесят все непопулярные решения, в том числе понижение призывного возраста, и все, потом поменяют. Я думаю, что это будет где-то в первой половине следующего года.

О готовности России идти до конца:

— Они говорят и о том, что хотят добиться стратегического поражения России на поле боя. Что это означает для России? Для России это означает прекращение ее государственности. Вот что это означает. А тогда встает вопрос: а зачем нам бояться? Не лучше ли тогда идти до конца? Это элементарная формальная логика. Поэтому я думаю, что те, кто так думает, а тем более так говорит, совершают очередную большую ошибку.

Высказывания российского лидера комментирует научный руководитель Российского совета по международным делам Андрей Кортунов:

— Российский президент изложил свое видение ситуации в мире отношений с двумя странами, с визитом в которые он находился сейчас, и с некоторыми другими государствами, уточнил некоторые вопросы, касающиеся российской ядерной доктрины, еще раз зафиксировал свои позиции по возможным переговорам относительно урегулирования российско-украинского конфликта, то есть были охвачены основные направления российской внешней политики без излишней детализации. В общем, он подтвердил то, что он во многом говорил и раньше, но с учетом того, что, конечно, отметил те договоренности, которые были достигнуты в Пхеньяне, в Ханое.

— Стратегическое поражение будет означать прекращение государственности России — это же прямо так еще не звучало?

— Может быть, такими словами нет, но в принципе эта идея так или иначе фигурировала в нарративе о конфликте, поскольку с самого начала конфликта со стороны российского руководства, со стороны президента делались такие заявления, что конфликт носит экзистенциальный характер, что Россия просто не может позволить себе проиграть в этом конфликте, что это вопрос существования страны, и поэтому, конечно, из этого вытекает, что ставки для России выше, чем для ее оппонентов, то есть для стран Запада.

Вьетнам принял Владимира Путина вопреки критике США. Президент России посетил Ханой, подписал соглашение об углублении партнерства и пригласил президента Вьетнама на 80-летие Победы в Москве. По результатам визита в КНДР стороны подписали новую версию оборонительного пакта, который связывал страны во времена Советского Союза.

Главные итоги азиатского турне Путина подводит политолог Георгий Бовт:

— Во-первых, что, видимо, были какие-то попытки кулуарных переговоров с Западом, о чем мы, кстати, и говорили накануне швейцарской конференции, и связывали именно с их провалом ужесточение позиции Запада, который разрешил использовать дальнобойное оружие по России и так далее и тому подобное. Видимо, вот тогда все это действительно и состоялось, о чем мы предполагали. Дальше, в общем, Путин ужесточает свою риторику. В связи с тем что он говорил недавно, может быть, не в последнюю очередь на фоне ярких впечатлений от своего визита в Северную Корею и затем во Вьетнам. Наверное, можно сказать, что это его вдохновило на новые заявления и вселило определенную уверенность в том, что он делает еще больше, вернее, повысило эту уверенность еще больше.

— Как можно оценить реакцию на договор России с КНДР со стороны Южной Кореи и Запада? Сеул, по-моему, очень обеспокоен.

— Ну, естественно, обеспокоен. Северная Корея уже давно играет в повестке международных отношений роль плохого парня, который то ракеты запустит, то ядерные испытания проведет, то еще что-нибудь учудит. Вот они там в последние месяцы, недели, вернее, упражнялись тем, что на воздушных шарах какой-то мусор отправляли в Южную Корею, — такой креативный плохой парень. Но и тут Россия заключает с ним фактически оборонительный союз, причем стилистически та самая статья о взаимной помощи практически слово в слово повторяет договор, заключенный в 1961 году Хрущевым и Ким Ир Сеном. Поэтому да, естественно, реакция медийная и политическая, соответственно, такая, что чуть ли не завтра начнется война какая-то и так далее. Для Южной Кореи, конечно, Северная Корея — традиционная угроза, равно как и Южная для Северной. Поэтому и реакция такая острая. Я думаю, что Южная Корея теперь чем-то тоже ответит хотя бы из принципа сохранения лица. И может пойти на то, чего давно от нее добиваются американцы: начать поставлять на Украину так называемое летальное вооружение, которое она, судя по всему, до сих пор не поставляла.

— Вроде бы даже были заявления, что она пересмотрит как раз это решение.

— Ну, вот они сейчас, да, будут пересматриваться.

— Ну и, наконец, Вьетнам с его многовекторной политикой. Каков политический и экономический итог визита Путина в Ханой?

— Визит был призван перезапустить российско-вьетнамское сотрудничество. Там много наработок, но в то же время много проблем. Проблема состоит в том, что Вьетнам — это очень динамично развивающаяся азиатская экономика, причем с подчеркнутым акцентом на развитие новейших технологий. Западные ведущие корпорации вкладывают туда огромные деньги, в том числе высокотехнологичные. У них огромный товарооборот с Америкой, и объем инвестиций только в прошлом году за один год прямых иностранных инвестиций превысил 36 млрд долларов. России в этом плане пока что мало что можно предложить, хотя там есть наработки. Также «Зарубежнефть» давно работает во Вьетнаме, еще с советских времен. Были очень прочные связи в военно-технической области, в поставках вооружения. Вьетнамская армия в основе своей имеет советское и российское вооружение. Но после февраля 2022 года Вьетнам приостановил сотрудничество в военно-технической области. Есть разговоры о том, что оно может возобновиться, но давайте посмотрим, пока это разговор. Я не думаю, что так откровенно Вьетнам начнет действовать в нарушение соответствующих санкций.

После объявления Россией и КНДР об оборонительном соглашении власти Южной Кореи анонсировали новые санкции. Как сообщает агентство «Рёнхап», ограничения затронут четыре российских корабля, пять организаций и восемь физлиц, которых Сеул считает причастными к транспортировке оружия и нефти между Россией и КНДР. Также Южная Корея намерена расширить список экспортных ограничений в отношении России — в него войдут более 200 новых пунктов.

Итоги визитов российского президента в Пхеньян и Ханой активно обсуждаются в мировой прессе.

Поездка Владимира Путина во Вьетнам широко освещается западными СМИ — пусть не на первых полосах, как было со взбудоражившим зарубежную прессу визитом президента России в Северную Корею, но довольно подробно. Основной лейтмотив — Ханой дружелюбно принял российского лидера, несмотря на выпад Вашингтона по поводу «предоставления платформы» для Москвы. Однако, как отмечает BBC (сайт издания заблокирован в РФ), США едва ли этому удивлены — общественное мнение во Вьетнаме во многом безразлично к российско-украинскому конфликту, страны связывает история сотрудничества, а в политическом квартале Ханоя до сих пор стоит статуя Ленина, у которой ежегодно возлагает цветы делегация вьетнамских чиновников. При этом BBC полагает, что положиться на вьетнамские власти Россия едва ли сможет — хотя Ханой не стал осуждать действия России и воздерживался на голосованиях в ООН, в экономическом плане США и ЕС имеют огромное значение для Вьетнама, поэтому он продолжит лавировать между полюсами силы.

Тему развивает сингапурский CNA. Как напомнил один из собеседников телеканала, у стратегии Вьетнама есть особое название — «бамбуковая дипломатия». Подход Ханоя состоит в том, чтобы со всеми дружить и гнуться как стебли бамбука под геополитическими ветрами, но не сближаться ни с кем настолько, чтобы стать врагом кому-то другому.

Тема визита российского лидера в КНДР третий день остается в повестке мировой прессы. The Guardian считает, что прямая помощь КНДР в программах вооружений знаменует значительный сдвиг в политике России после окончания холодной войны.
Китайская Global Times указывает, что Москва и Пхеньян показали миру, что они не одиноки и не боятся западной стратегии по изоляции и введению санкций.

Independent пишет, что США и их азиатских союзников встревожило сближение двух стран. И что их разведки пытаются выяснить, какие ракетные или даже ядерные технологии Россия может передать Северной Корее в обмен на боеприпасы для спецоперации на Украине. Bloomberg обращает внимание на то, что у Северной Кореи теперь появляется союзник с ядерным арсеналом, который его поддержит. Россия теперь может использовать свое право вето в Совете Безопасности ООН, чтобы заблокировать любые новые санкции, в то время как Ким Чен Ын продолжит преследовать свои ядерные амбиции.

The Wall Street Journal сообщает, что американская разведка поражена скоростью и степенью укрепления отношений России с Ираном, Северной Кореей и Китаем в сфере безопасности с начала конфликта на Украине.

Реакции Южной Кореи на предостережения Владимира Путина по поводу поставок вооружений Киеву не поступало. Украина и Запад пока не отреагировали на повторное предложение России о переговорах.