О том, как ключевая ставка влияет на рынок и клиентское поведение, о кредитовании, будущем льготных ипотечных программ, а также о новых способах оплаты покупок и их перспективах рассказал первый заместитель председателя правления Сбербанка Кирилл Царев.

Кирилл Александрович, прошло достаточно времени после повышения процентной ставки. Уже можно судить о том, как на это отреагировали вкладчики и заемщики? Расскажите, какие изменения вы видите.
Кирилл Царев: На самом деле, мне кажется, еще недостаточно прошло времени. Мы, безусловно, видим, что ставки по вкладам выросли, но приток депозитов примерно остался в той же динамике. Он растет, с одной стороны, — и это хорошо, но, с другой стороны, нельзя сказать, что рост ставки резко изменил модель потребления.
У вас сейчас максимальная ставка 14%?
Кирилл Царев: Да, у нас сейчас максимальная ставка 14%.
Но для того, чтобы ее получить, надо много условий выполнить?
Кирилл Царев: Не так много, как вам кажется, тем более если вы наш постоянный клиент. А если говорить с точки зрения кредитования, то, наверное, ключевым фактором является не столько ставка, сколько увеличивающиеся требования со стороны регулятора в части так называемой предельной долговой нагрузки и макропруденциальных резервов для банков. И, на мой взгляд, эти действия окажут определенный замедляющий эффект для рынка, но увидим мы это несколько позже. С чем это связано? На рынке ипотеки, когда ставки начали расти, во-первых, клиенты постарались успеть забежать в последний поезд. У нас, я напомню, решение действует больше чем 30 дней. И мы и в 2022 году поддерживали наших клиентов. И в марте, когда уже ставки куда-то улетели, мы сохраняли клиентам еще 30 дней старые условия, ставки по депозитам были выше, чем сделки ипотечные, которые заканчивались. Начать со старой ставкой, конечно, нельзя было, но мы дольше всех сохраняли условия, если вы еще сделку не подписали, но, возможно, на что-то уже надеялись. Или свою предыдущую квартиру продали, как-то решали свой жилищный вопрос. Тогда для нас это выглядело довольно больно, но мы приняли для себя решение, что клиенту нужно.
Все равно не все сделки укладывались в 30 дней. 30 дней — это хороший срок, но не всегда исчерпывающий.
Кирилл Царев: Безусловно. Было определенное количество клиентов, которые туда не попали, но практически в 90% случаев мы успели клиентам выдать. Сейчас ситуация гораздо проще, с одной стороны. С другой стороны, так как тренд на увеличение ставки мы наблюдаем с августа, постепенно клиенты понимают, что ставка растет. И все равно, даже ожидая возможного увеличения в том числе стоимости квадратных метров, заявки активно подавали. Поэтому мы видели рекорд в августе и в сентябре. Относительно августа цифры были меньше, но все равно показатель был очень высокий. И сейчас мы только выходим на цифры, которые были условно в июле и июне, с одной стороны. С другой стороны, есть госпрограммы, по которым ставка сегодня является льготной. И мы видим определенные изменения сплита с точки зрения заявок. То есть клиенты больше обращаются за теми программами, где можно получить господдержку. Соответственно, у нас замедляется сильнее вторичка, но на первичке, где больше, собственно, госпрограмм, мы видим относительно высокий спрос, который остается стабильным. Также важным элементом является ИЖС — индивидуальное жилищное строительство. Сейчас почти 12% в наших выдачах — это ИЖС, в котором тоже присутствуют госпрограмма. Поэтому пока мы видим, что спрос на ипотеку будет относительно высоким, он будет безусловно меньше, чем был буквально два-три месяца назад, но еще надо не забывать, что ноябрь и декабрь традиционно месяцы высокого сезона. Поэтому полноценно мы сможем увидеть все воздействие где-то в январе-феврале. И это касается не только ипотеки, но и потребительских кредитов. По ним мы увидим раньше. И уже сейчас видим определенное замедление. С другой стороны, ноябрь — месяц распродаж. Декабрь — месяц предновогодних подарков. Поэтому спрос у нас будет относительно большим. Но мы видим, что количество заявок стабильно. А количество одобрений на фоне усиления требований по предельной долговой нагрузке уже меньше. Фактически мы имеем стабильное количество заявок при уже меньшем проценте одобрения, поэтому объемы выдачи начинают сокращаться. Это пока не приводит к сокращению портфеля, но темп уже замедляется.
А как вы, собственно, оцениваете те требования по резервированию, по оценке рисков, которые сейчас ЦБ сформулировал? Они соответствуют вашим представлениям в банке? Или вы бы как-то иначе видели картину?
Кирилл Царев: У нас стабильно высокое качество портфеля, и, на наш взгляд, эти ограничения больше связаны с вопросом охлаждения потребительского спроса, чтобы замедлить инфляцию. Это, наверное, ключевой фактор. Поэтому здесь больше надо смотреть с этой точки зрения.
14% по депозитам — это на какой срок?
Кирилл Царев: У нас есть длинный срок — на три года. И есть относительно короткий — на шесть месяцев.
И в течение трех лет эта ставка не будет подлежать пересмотру, если вдруг изменятся обстоятельства?
Кирилл Царев: В наших условиях такой опции нет. Мы не можем ставку пересмотреть. Другое дело, что мы видим, что у населения традиционно не очень пользуются популярностью длинные сроки. И туда размещается очень малое количество вкладчиков.
Что касается кредитной истории, сейчас ставки очень высокие. Опять же, никто пока не знает, надолго ли это. Как вы оцениваете, надолго ли такие высокие ставки? Или это будет какой-то сравнительно небольшой период?
Кирилл Царев: Я бы вопрос по кредитованию разделил на две части. Это именно уровень самих ставок и требования по ограничению кредитования. Потому что они влияют на две разные категории. Высокая процентная ставка прежде всего оказывает влияние на ипотеку. По потребительским кредитам, как правило, менее чувствителен клиент к этой ставке. Безусловно, это тоже важно, но не это ключевой фактор. Здесь система сбалансирована. То есть, если ключевая будет уменьшаться и стоимость денег в экономике будет сокращаться, у нас будет снижаться и стоимость активов. И те ставки, по которым мы размещаем наши деньги, кредитуем население, так и стоимость, по которой мы эти деньги привлекаем. Мое мнение, примерно месяца через три-четыре посмотрим, и если инфляция будет замедляться, то мы увидим какие-то действия со стороны регулятора.
Пока прогнозы очень жесткие. И говорят, что надолго. Хотя на рынке, кстати, нет такой уверенности. И всем кажется, что учетная ставка сильно выше, чем, по крайней мере, официальный уровень инфляции.
Кирилл Царев: Это вопрос еще тех драйверов, которые прежде всего оказывают сегодня влияние на цены. Я думаю, что одним из факторов, который беспокоит регулятора, является рост спроса со стороны населения и возможность и готовность экономики этот спрос удовлетворить необходимым количеством товаров. Поэтому, когда он у нас это будет в определенном балансе, мы увидим смягчение риторики Центрального банка. Я бы сейчас дождался февраля-марта и посмотрел, как повлияют все действия, все решения, которые были уже приняты. Потому что полноценно мы сможем их ощутить где-то в начале следующего года. Тогда будут и участникам рынка, и регулятору понятнее дальнейшие шаги.
Что касается льготных программ, уже и в Минфине все-таки заговорили о том, что нужно их заканчивать. Я имею в виду заявление замминистра финансов Сазанова. В банке как вы оцениваете ситуацию на рынке недвижимости с точки зрения всех причин, о которых вы говорили? Действительно, первичка очень сильно растет, а вторичка отстает. Ну и, в принципе, это риск для банков. После того как кредит выдан и квартира куплена, она перемещается на вторичный рынок, а стоимость залога тем самым, возможно, непредсказуемо сокращается.
Кирилл Царев: Давайте с конца начнем отвечать на этот вопрос. Во-первых, когда мы одобряем ипотеку, то прежде всего смотрим на возможности заемщика. И мы как раз и не видим большого количества дефолтов наших клиентов, поэтому это первый ключевой фактор. Второе: я согласен с тем, что должен быть определенный баланс. Есть разница между госпрограммой и обычной ипотекой, но она составляет 2-3%. Многие люди покупают квартиры более дорогие, чем те, которые попадают под госпрограммы. В принципе, некоторые, кто себе может позволить, иногда даже просто говорят: ну я не буду с этим просто связываться, я быстрее и проще сделаю так. Когда вы видите ставку по ипотеке по обычной — 14%, а по госпрограмме, допустим, 8%, то тут игра уже стоит других свеч. И на это начинают в том числе потом реагировать застройщики. Если вы хотите продать квартиру так, чтобы она попадала в госпрограмму, то вам надо либо цену снижать (вроде бы как инфляция и давление с точки зрения рынка), либо тогда начинается уменьшение метража квартир, чтобы квартира попадала под тот или иной формат. Это, конечно, тоже ненормально, но, на самом деле, мы видели в 2022 году, когда ключевая ставка поднималась весной тоже на относительно высокие уровни, был момент очень похожий, просто он был недолго. И когда он выровнялся, снова ситуация стабилизировалась. Сейчас, если мы предполагаем, что ставка, например, будет дольше на более высоких уровнях, то, конечно, необходимо государству задуматься в том числе о том, как корректировать программы господдержки. С другой стороны, не менее важный вопрос заключается в том, что постепенно программы должны становиться еще более точечными, для того чтобы помогать действительно тем слоям населения, кому эта программа гораздо нужнее. Возможно, ее ограничивать через возможность того, кто может быть получателем той или иной программы. Она не должна собой затмить обычный массовый рынок. Поэтому я думаю, что разговор о том, как корректировать программы и, возможно, вносить какие-то в них изменения, продолжится. И чем дольше будет такой большой разрыв ставки между обычной ипотекой и ипотекой с господдержкой, тем эти дискуссии будут становиться сильнее и вероятность того, что будут приняты какие-то изменения, — выше.
В целом вы бы согласились с доводом, который ЦБ давно высказывает, и сейчас в целом, кстати, риелторы уже с этим начинают соглашаться, что льготная ипотека действительно делает доступнее для людей ипотеку, но не покупку квартиры, потому что цены на первичку очень сильно растут?
Кирилл Царев: Мы с вами встречались, по-моему, год назад, и стоял тот же вопрос. Мы все время в нем находимся, в этой дискуссии.
И каждый год звучит голос: «Хватит» — но этого не происходит.
Кирилл Царев: Да, но каждый год в результате выясняется, что все-таки и не так драматично все. Нельзя сказать, что она стала менее доступна, — это не так. Сказать, что есть какой-то большой эффект, — тоже сложно, потому что есть определенная волатильность, в том числе на рынке жилья. Инфляцию при этом никто не отменял. И, в принципе, она пусть и меньше, чем сейчас ключевая ставка, но она из года в год есть, и поэтому ваша квартира все равно в том или ином виде постепенно дорожает. Независимо от льготных программ. И важно сделать, конечно, оговорку, что это никоим образом не является гарантией того, что она будет дорожать и дальше. И мы видели периоды, когда происходила коррекция цен. Но единственное, что пока не происходило каких-то драматичных коррекций. Они какие-то были, но относительно небольшие. Поэтому я думаю, что пока все-таки находится какой-то баланс между ростом ставок и ростом стоимости жилья и доступности. Потому что, не забывайте, что параллельно растет и доход населения, и не только номинальный. Поэтому мы видим, что определенные здесь позитивные сигналы тоже есть.
То есть мнение, что если льгот при кредитовании станет меньше, то цены на первичку перестанут расти, — это гипотеза?
Кирилл Царев: Это гипотеза, потому что госпрограммы не покрывают абсолютно все типы новостроек. Посмотрите на премиальный сектор. Он не покрыт никакими госпрограммами, и не видно, чтобы он дешевел. Поэтому все-таки определенный рост цен логичен. Я сейчас не берусь судить, нынешняя цена справедливая или несправедливая. Вопрос в том, что ипотека является важным фактором. Если вся ипотека станет условно льготной — это будет неправильно. И тогда действительно есть риск существенного перетока этой разницы. С другой стороны, мы понимаем, что рынок никто не отменял, и если спрос есть, а люди все равно хотят покупать, то вы так или иначе должны этот спрос стараться удовлетворить. Пока просто мы не видим того, чтобы на рынке было какое-то большое количество непроданных квадратных метров.
Вы очень, мне кажется, вовремя заметили, что год назад мы обсуждали почти то же самое. И между прочим, это не потому, что мы хотим повторяться, а потому что тот же фактор. Люди все время думают, что осталось чуть-чуть и программу закроют, и поэтому берут еще активнее.
Кирилл Царев: Мне кажется, что это еще и определенный вызов для нас как для финансового сектора. Часть населения покупает квартиру для улучшения жилищных условий, часть — как возможность инвестиций или определенного хеджирования своих вложений. И у нас как у банкиров стоит задача дать клиентам другие альтернативные продукты, которым будут доверять люди, у которых будет долгосрочная доходность не хуже, чем исторический прирост стоимости квадратного метра.
Вы могли бы их сейчас назвать? Кто мог бы выступить кандидатом?
Кирилл Царев: Мне кажется, что это набор комбинированных продуктов в формате определенного доверительного управления. Это не депозит, это механизм, где, по сути, будет такая же привязка к риску, к примеру, к квадратному метру. И он может как вырасти, так и может скорректироваться вниз. Скорее в меньшую сторону, чем в большую.
В нашей истории драматических падений не было, как в других странах, поэтому как раз наоборот, у нас не падают доллар и квадратный метр. Со всем остальным — вопросы.
Кирилл Царев: Сейчас целый ряд компаний уже пытаются анонсировать какие-то продукты, как раз привязанные к цене квадратного метра. Но думаю, что мы в ближайшее время увидим ряд, возможно, интересных предложений. Мы тоже работаем над этим направлением, но я бы сейчас пока не стал его анонсировать, потому что мы привыкли сначала делать, а потом говорить.
Хорошо, тогда про то, что уже сделано. И с чем я лично лицом к лицу сталкиваюсь уже на многих торговых точках. Это такие квадратненькие терминалы, в которых мне предлагают улыбнуться, правда, я не участник программы. Скажите, многие ли улыбаются?
Кирилл Царев: Многие. Таких очаровательных беленьких и квадратненьких терминалов уже более 150 тысяч. У нас уже в месяц более 250 тысяч транзакций, притом что мы их поставили буквально в течение последних полутора-двух месяцев, то есть это относительно новый продукт. Для нас он уже не такой новый, потому что тестировали мы его несколько дольше, но масштабный тираж осуществляется последние два месяца, и мы верим, что в ближайшее время объемы будут существенно расти.
Это 150 тысяч терминалов эквайринговых. Приведите какие-то цифры, сколько в среднем на каждый терминал в сутки платят улыбкой?
Кирилл Царев: Мы уже получили 250 тысяч транзакций за месяц.
А в доле?
Кирилл Царев: Доля пока довольно маленькая, потому что, во-первых, мы видим, как на это все смотрят по-новому, для себя, скажем так, изучают. Во-вторых, даже в начале октября этих терминалов было всего 20-30 тысяч, поэтому по мере раскатки правильно будет говорить об объемах где-то через месяца три. Но мы видим, что на тех терминалах, которые стоят давно, этих транзакций становится больше, есть часть клиентов, кто начинает платить постоянно. У нас сегодня терминалы стоят в целом ряде розничных сетей. И в них мы видим, как постоянные клиенты уже действительно начинают платить улыбкой как привычным для себя способом.
А как сдать улыбку в Сбербанк?
Кирилл Царев: У нас более 30 млн клиентов свою улыбку уже сдали.
Именно улыбку? Я когда-то сдавал биометрию…
Кирилл Царев: Это оно и есть.
Я не помню, чтобы меня просили улыбнуться.
Кирилл Царев: Я вам открою секрет: когда вы улыбаетесь, легче в этот момент считать все остальное.
То есть не надо специально улыбаться?
Кирилл Царев: Специально улыбаться не надо, но нам показалось, что гораздо приятнее для клиента в этот момент подумать о чем-то хорошем, и улыбка — хороший способ просто вспомнить что-нибудь приятное. А для нас это — упрощение процедуры.
То есть если я когда-то сдал биометрию, то моя улыбка есть в базе.
Кирилл Царев: Да, и вы можете в мобильном приложении «Сбера» это проверить.
И к моей карте, которая у меня есть, услуга уже привязана? И мне ничего не нужно делать, просто улыбаться?
Кирилл Царев: Вы только должны зайти и проверить у себя в мобильном приложении, что у вас биометрия действительно сдана, на всякий случай. Мы сейчас передаем наши слепки в единую биометрическую систему. И перед этим мы спрашивали у клиентов согласие о передаче их в единую биометрическую систему. Поэтому мы очень трепетно относимся к мнению клиентов, но большинство клиентов выразили свое согласие, поэтому количество отказавшихся крайне мало.
Скажите, все-таки зачем нам платить улыбкой и вообще внедряться в биометрию? В чем вы видите такие уж огромные, так сказать, преимущества биометрических технологий, чтобы закрыть глаза на риски? Ну, приятно, конечно, улыбаться, но я не могу сказать, что очень сложно мне поднести карту к терминалу.
Кирилл Царев: Во-первых, риски такие же, как с картой. Это такой же форм-фактор, потому что я могу настроить биометрию таким образом, что у вас будет подтверждение операции по дополнительному ПИН-коду с любой суммы. Чем это отличается от того, что вы просто карту потеряли?
Дело в том, что ваши биометрические данные содержатся в виде вектора. Это некое число, довольно длинное, которое без нейронной сети, на которой она была обучена, для другой нейронной сети неведомо, потому что не совсем понятно, откуда этот вектор и куда он идет.
А этот вектор не украдут, чтобы его применить в другой системе?
Кирилл Царев: Это набор цифр 1, 0 в том или ином виде. В таком же виде формально где-то могут лежать ваши любые другие данные. Его назад не превратить в биометрию без соответствующей нейронной сети, которая сначала его в этот вектор рассчитала. Поэтому здесь вы абсолютно в безопасности находитесь. Второе — вопрос удобства. Мы последовательно говорим о том, что нам важно развивать разные сервисы, и мы не знаем, какие в финале клиенты выберут для себя. У нас сегодня есть оплата картой, есть оплата QR, есть оплата NFC на телефонах Android, у нас появляется оплата биометрией. И мы видим, что разные клиенты выбирают совершенно разные способы оплаты, а кто-то по-прежнему платит наличными. Соответственно, наша задача — обеспечить максимальное количество возможных вариантов, предложить их клиентам и посмотреть, какие из этих сервисов окажутся наиболее востребованны или популярны. Возможно, это будут все способы, возможно, только часть из них, но мы видим, что часть клиентов карту уже не носят.
Я, заходя в некоторые магазины, сегодня уже встречаю прекрасные белые терминалы. И не достаю телефон, а просто улыбаюсь этому прекрасному терминалу, который способен принять и все остальные способы платежа. Он принимает QR, он принимает карту. Мы даем все сервисы в одном месте. И дальше каждый выбирает то, что ему удобно. Наша задача — дать сервис, при этом, если вы чувствуете, что вам некомфортно, вы не хотите этим пользоваться, заходите в мобильное приложение, ставите галочку «не хочу, чтобы использовалась биометрия», и ваша биометрия не используется. Вместе с тем если вы телефоном пользуетесь, то с высокой степенью вероятности телефон вы разблокируете тоже либо лицом, либо отпечатком пальца. Там вас не смущает, что вы биометрию на самом деле уже сдали.
Я сегодня в сообщениях пресс-службы прочитал о создании кросс-банковской платформы.
Кирилл Царев: Мы просто стараемся те сервисы, которые реализуем, делать доступными, в том числе и для других игроков. Приведу пример, связанный с QR-кодами. Сегодня есть QR сберовский, и сегодня у нас восемь крупных банков работают вместе с нами, когда в их мобильных приложениях можно оплатить наш код либо код этих банков. Это кросс-платформенное решение, когда мы предлагаем к решению, которое реализовали у себя, подключиться другим участникам рынка. Это же касается биометрии, сделать ее таким образом, чтобы те банки, которые используют коммерческую биометрию, могли со своей стороны использовать наши же терминалы. Если вы к этой платформе подключились, например сдали биометрию в другой банк и используете биометрию другого банка, он вас в этом терминале точно так же тогда узнает и проведет эту транзакцию.
А если у меня есть, допустим, биометрия, я могу сделать так, чтобы улыбнулся вашей биометрией, а деньги списались у меня в другом банке?
Кирилл Царев: Пока нет, но мы над этим будем работать, если вы захотите так сделать.
Ну пока это — из гипотез. А вот теперь не из гипотез напоследок. Есть рекомендации, почти требования ЦБ, чтобы банки смогли обеспечить через Систему быстрых платежей уплату налогов и трансграничные расчеты с теми странами, которые к этой системе подключены. Таковых не так уж много, банков таковых не так уж много, но тем не менее. Вот это, так сказать, близко к реальности или это тоже будущее наше какое-то? И что это для нас решит как для пользователей, если это будет?
Кирилл Царев: Это добавляет еще один способ оплаты. Вы сегодня можете пополнять бюджет через интернет-банкинг, через карты. Можно будет пополнять через СБП. Это прекрасно. Еще один способ. Дальше опять выбираете тот, который вам удобнее. По поводу трансграничных переводов, мы это горячо приветствуем. Дальше это вопрос расширения количества партнеров. И то и другое в целом направлено на то, чтобы у клиента был либо выбор, либо больше возможностей. Когда мы говорим, что в СБП добавляются какие-то новые сценарии оплаты, — это больше о появлении дополнительного выбора между старыми методами оплаты и новыми методами оплаты.
Я понимаю, что с ФНС легко договориться и подключиться к СБП, а тут нам надо, чтобы подключились иностранные банки. И проводили эти платежи. А такого еще нигде нет.
Кирилл Царев: С точки зрения трансграничных платежей — это вторая составляющая. Если создается какой-то новый опыт и замещаются сегодня отсутствующие после ухода платежных систем способы платежей — это прекрасно. Мы это приветствуем. Здесь вопрос состоит из двух частей. Из технологии, с одной стороны, с другой стороны — из готовности наших иностранных партнеров сотрудничать с российскими финансовыми институтами.
Вы видите каких-то хотя бы партнеров, которые бы подсоединились и действительно в телефоне без всяких заходов в СБП взяли и перевели на счет деньги?
Кирилл Царев: Это вполне возможно. Сегодня у целого ряда банков есть реализованные локальные решения с рядом стран. Если будут появляться какие-то новые сценарии через СБП, мы это только приветствуем. Но мы традиционно не комментируем ни страны, ни какие-то банки.
Подытоживая, в целом все-таки это пока из области желаний или что-то подобное действительно хотя бы в каких-то направлениях, на ваш взгляд, в обозримом будущем может произойти?
Кирилл Царев: Я считаю, что это точно может произойти.