В этой истории — пять героев. Они некогда известные артисты. Для всех театр сродни наркотику. Даже оказавшись в доме престарелых, они скучают по сцене, продолжают играть в мечтах и наяву и даже строят планы поставить «Отелло». Говорят цитатами, живут воспоминаниями. Поэтому дом престарелых здесь не помещение с серыми стенами, а алая полукруглая сцена, койки с подсветкой, стойки для капельниц, в которые помещают микрофоны. «Больничное кабаре» — так определяют жанр этого спектакля в МХТ.

За основу режиссер Кирилл Вытоптов взял повесть Куприна «На покое», но вместе с коллегами серьезно ее переработал с учетом личных, зачастую трагикомичных историй каждого из актеров. Солирует тут юбиляр — Станислав Любшин. К прессе вышел сразу после прогона, даже не отдохнув. Вот что Любшин говорит о своем герое:

«Я его не знаю еще, я только вот пытаюсь туда войти. Я вот долго соображаю. Не потому, что я уже быстрее не могу соображать, а просто у меня поиск, я стараюсь как можно больше узнать о человеке, какой он. Школа наша, когда мы учились, ее нельзя отнять. Если мы школу потеряем, мы потеряем все. Вот сейчас у нас какие-то потери идут в искусстве, в жизни, еще в широком пространстве. Надо сохранять школу. В нашей школе театральной всегда был поиск — найти характер, быть этим человеком, проникнуть. Не маской, не кем-то там, не изображать, а прожить, попасть в человека. А для этого нужно время. Современные молодые люди, они все проще, легче. Мы заканчиваем спектакль, мы — несколько ветеранов — еще обсуждаем, сидим, а молодежь уже как волной смыло. Выходишь, а их уже нет. И только видим красивые машины большие выезжают со двора, громко сигналят друг другу».

Та самая школа, о которой говорит Станислав Андреевич, дорогого стоит. «У нас нет счастливой старости, мы все отдаем толпе», — восклицает герой Любшина. Играют будто в последний раз. Диапазон зрительских ощущений — от смеха до слез, которые во время некоторых монологов невольно подступают. Актеры, которым далеко за семьдесят, больше полутора часов декламируют стихи, поют, шутят друг над другом. Самый молодой в этой компании — 54-летний Александр Семчев. Он поразмышлял с журналистами о том, почему из этой профессии так сложно уйти:

«Может быть, это момент какой-то инертности при всем при том. Я помню, Нина Ивановна Гуляева рассказывала, что когда Борис Ливанов ушел из театра, он по инерции приходил к служебному входу Художественного театра, как та лошадь, которая уже знает намеченный путь. Приходил и просто смотрел в окна. Речь не идет о славе. Те люди, которые выходят со мной на одну сцену, у них уже все это было выше крыши. Но мне кажется, при всем при том остается тот момент попытаться быть еще нужным. У Чехова же есть момент: «Забудут наши лица, забудут наши имена, но тепло сердец...» — и так далее, и так далее. Им нужно это внимание. А потом, знаете, приходит та пора, когда людей уже нужно играть и относиться к людям почти как к детям. То тепло и то внимание — это для них очень-очень важно. Дело такое, очень серьезное и сложное с точки зрения такта внутреннего прежде всего. Этим людям нельзя хамить».

Единственное, что огорчает, — то, что это малая сцена. Мест в зале не так много, на ближайшие два месяца все раскуплено. Но режиссер пообещал, что будут играть по возможности как можно чаще.