На фоне санкций и реального риска падения доходов от внешней торговли российское правительство, по сути, вынуждено верстать и исполнять сразу два госбюджета: один для обычного повседневного социально-экономического развития страны и другой, совершенно непредсказуемый по расходам и длительности, для специальной военной операции.

Две вроде бы противоречащие друг другу новости — о рекордном профиците баланса России во внешней торговле и о начале финансирования дефицита федерального бюджета — 2022 из Фонда национального благосостояния — неслучайно совпали по времени и могут быть предвестниками проблем с государственными финансами.

Профицит торгового баланса России за январь — сентябрь составил рекордные 251 млрд долларов, в том числе экспорт — 431 млрд, импорт — 180 млрд. Об этом 24 октября сообщил заместитель главы Федеральной таможенной службы (ФТС) Руслан Давыдов. Профицит торгового баланса в этом году вырос почти на 93%, потому что экспорт в стоимостном выражении поднялся на 25%, а импорт снизился примерно на 16%. То есть Россия получала намного больше валюты от экспорта, чем в прошлом году, и намного меньше тратила на импорт из-за внешних ограничений.

Однако, несмотря на этот рекорд чистого притока валюты в Россию от внешней торговли, премьер-министр Михаил Мишустин в конце минувшей недели распорядился направить 1 трлн рублей из главной всероссийской «кубышки» — Фонда национального благосостояния (ФНБ) — на покрытие дефицита федерального бюджета в 2022 году. По данным Минфина, объем ФНБ за сентябрь 2022 года уменьшился в рублях на 1,078 трлн рублей — до 10,792 трлн, или на 8,1% российского ВВП, прогнозируемого на 2022 год. В долларах размер фонда снизился на 8,652 млрд, до 187,975 млрд долларов.

То есть даже рекордный профицит внешней торговли не успевает за темпами роста расходов. При этом никаких предпосылок для новых финансовых рекордов в торговле нет: нефтегазовые доходы России начинают устойчиво сокращаться, а правительство прогнозирует дефицитный госбюджет на ближайшие три года — то есть на весь горизонт планирования.

До сих пор российские монетарные власти не сталкивались с необходимостью балансировать бюджет в ситуации непонятной по срокам и масштабам расходов специальной военной операции при практически неизбежном как минимум среднесрочном, в горизонте нескольких лет, падении доходов казны.

Россия надолго, а по мнению главы Международного энергетического агентства, кстати, представителя вполне дружественной нам Турции Фатиха Бирола, даже навсегда потеряла свой главный энергетический рынок — европейский. Именно в Европу Россия поставляла 55% своей нефти и три четверти газа.

Переориентация экспортных поставок нефти на Восток, по оценкам Бирола, займет у России до десяти лет и будет проходить в условиях нехватки инвестиций из-за санкций. Впрочем, проверить это невозможно: сейчас нет привычки, да и особого смысла, следить за прогнозами на столь длинный срок. Мировая экономическая и политическая конъюнктура меняется стремительно, поэтому достоверно предсказать, что произойдет с российским нефтегазовым экспортом даже через год или три года, не говоря уже про десятилетний отрезок, невозможно. Можно с большой долей уверенности говорить лишь о том, что нефтегазовые доходы России в ближайшие год-два, независимо от хода и последствий специальной военной операции, не будут расти, а, скорее, наоборот, продолжат сокращаться.

Мировая рецессия, которую многие экономисты уверенно прогнозируют на 2023 год, — тоже минус для российского бюджета. В случае замедления роста или даже падения мировой экономики снизится или, по крайней мере, не будет увеличиваться потребление нефти в ведущих мировых экономиках. В том числе в так называемых дружественных странах.

Конечно, теоретически для покрытия дефицита бюджета можно просто печатать рубли в любых количествах. Но тогда возрастает риск гиперинфляции, которая все равно будет «съедать» бюджетные ассигнования.

Так что кабинету министров предстоит придумывать, как обеспечить финансовую стабильность, исполнение базовых социальных обязательств государства, не допустить обвального падения уровня жизни и показателей бизнеса в условиях полувоенной экономики. Ну а в случае полного перевода всей экономики на мобилизационные рельсы состояние госбюджета, как и все прочие проблемы экономического развития страны, отойдет для правительства на второй план.