Катастрофа L-410 в Татарстане. Погибли 16 человек

— Если самолет идет с задранным носом, на малой скорости, и если он будет брать на себя для того, чтобы уйти от земли и набрать высоту, то в этом случае будет только усугублять положение — фактически увеличится вертикальная скорость. А если будешь отдавать, рядом земля, куда ее отдать. То есть надо просто выдержать этот момент, чтобы уйти на большую скорость, тогда он полетит уже нормально. Здесь просто времени у них уже не было, потому что все рядом было. Перегруз в принципе не такой значительный, даже если там один человек лишний. Тут другое. Дело в том, что парашютистам вообще достаточно сложно, потому что ребята все, будем так говорить, «упакованы» — у них есть основные и запасные парашюты, то есть дополнительное оборудование, которое используется. И мало того, они уже потихонечку группируются для того, чтобы выполнить прыжок с высоты 4 тысячи метров. И я считаю, что здесь, скорее всего, не перегруз повлиял, а центровка, потому что если они все собрались в хвосте, то просто рулей в начале не хватало, потом он вышел на большие углы, и, судя по описанию, как это все происходило, похоже, что просто действительно он был на больших углах атаки, скорость не набирал, то есть второй режим, то есть фактически произошло сваливание и даже падение самолета. Если бы отказал двигатель, то он вообще бы просто рухнул и завернулся куда-нибудь. А если была бы ровная поверхность, может быть, он и каким-то образом примостился, но мне кажется, он уже был фактически неуправляем. Все было выбрано для того, чтобы удерживать его в горизонтальном полете и уйти на большую скорость. А это не позволяло, потому что он несколько на других режимах полета находился. Не знаю, как этот самолет оборудован, но, вообще, специально делают расширенный выход такой, и сдвижная дверь, она убирается вверх, специально для парашютистов, для того чтобы подготовиться как можно скорее группе покинуть самолет, поэтому в хвостовой части достаточно широкий выход, наверное, метра полтора.

— Сообщается, что самолет использовался с 1987 года. Много ли это для самолета?

— Это не играет роли, важно только, что он исправен был сам по себе, то есть выполнялись регламенты по двигателю, по самолету, по оборудованию. Если это все сделано, то фактически, значит, тогда все указывает на ошибку пилотирования, и не то что ошибка, а вообще распределение груза. Этот момент очень критичный для этого самолета.

— ДОСААФ относится к государственной авиации, у них свои требования к нормам летной годности, больше как по гражданской авиации. У нас очень жесткий контроль. Я не знаю, как там в госавиации, наверное, что-то подобное тоже есть, вряд ли самолет неисправный был допущен к полету. Но отказы случаются, к сожалению, это электронная техника, сложная достаточно, поэтому отказы могут быть в любой момент. Жаль, что так происходит, с гибелью людей.

— L-410 на хорошем счету? В вашем аэроклубе он есть?

— Нет, у нас был, мы эксплуатировали его шесть лет, очень хороший самолет. Но есть свои недостатки, там небольшая дальность, тихоходная машина, но для парашютистов это идеальный самолет, почти все клубы Московской области используют L-410.

— Куда летели?

— Никуда не летели. Это парашютный клуб.

— Парашютный клуб мензелинский именно?

— Да.

— То, что ЦПК имени Гагарина разрывает с вами контракт, вы уже слышали?

— Нет, еще не слышал.

— Они каким образом с вами сотрудничали?

— Специальная парашютная подготовка. В течение десяти лет работали каждый год. Всегда довольны были нашей работой. Но, к сожалению, сейчас все может быть.

— А парашютисты были татарстанские или со всей России?

— Основная часть — Татарстан, ну и ближайшие города — Уфа, Ижевск. В основном мы.

— А направлялись куда, Равиль Мирзанурович?

— В воздух на прыжки, на высоту 4 километра.

— По дороге в Мензелинск самолет упал, загорелся, вроде все живы, все хорошо. Выходили на своих ногах, но кто-то еще лежит. Пожарная подъехала.

— Что там, все живые, все хорошо?

— Одного… не смогут.

— Не смогут?

— Его вот так вот, в лепешку, как в консервной банке, рука чуть шевелится и все, и керосин бежит. Керосин прямо ручьем бежит. Не дай бог, он не горит, он взрывается, пахнет так, что ой-ой-ой.

— Давайте, поехали, не будем терять время.

— Мы с друзьями были, с Сергеем Кузенко я дружу с 2000 года, когда в 16 лет пришел прыгать на аэродром в Магнитогорске. Он был моим первым тренером. С тех пор мы плотно общались.

— В самом Мензелинске вы как давно прыгали, сколько раз?

— Весной приезжал, прыгал, все хорошо. Это очень прославленный аэроклуб, техника там очень надежная. В комментариях «диванные эксперты» пишут всякую ерунду, техника там абсолютно исправная и очень хорошая. И в этом я лично убеждался много раз. Этот аэроклуб воспитал очень много выдающихся спортсменов, которые сейчас стали мастерами спорта, а кто-то чемпионами России, Европы, мира. То, что случилось, — несчастный случай.

— Самолет легкомоторный, на котором их перевозили, L-410, он вам знаком?

— Да, L-410 591 был, я на нем тоже летал. Очень хороший самолет, высоту набирает очень быстро, скороподъемность у него хорошая, двигатели работают отлично. Авиатехнический состав там тоже на высшем уровне, туда простого автослесаря, допустим, никто не возьмет.

— Сегодня встречались комментарии о том, что попросту перегруз произошел, 22 человека на борту, что якобы это могло привести к трагедии.

— Это допустимо. L-410 бывает двух модификаций, бывает трехлопастной двигатель стоит, бывает — пятилопастной. Как раз-таки в Мензелинске стоят пятилопастные. На трехлопастные двигатели разрешается количество людей 16 человек. На пятилопастные уже можно 20, 22 — не предел.