В Минэкономики прояснили Business FM некоторые аспекты низкоуглеродной стратегии. Это связано с грядущим введением углеродного налога в ЕС.

Европа вскоре намерена ввести углеродный налог. То есть каждая компания, которая что-то импортирует в ЕС, будет отчитываться, сколько выбросов произошло при производстве ее продукции, и в зависимости от этого платить. До 2030 года наши компании могут из-за этого отдать Евросоюзу, по разным подсчетам, от 34 млрд евро до 50 млрд. Это, конечно, наводит на мысль, что помимо заботы об экологии европейцы хотят еще и заработать.

Недавно Минэкономики подготовило низкоуглеродную стратегию. Ее ключевой момент — достичь низкоуглеродных целей нам поможет поглощающая способность наших лесов. У нас их, в отличие от Европы, много. Но и вопросов остается немало. Комментирует директор департамента конкуренции, энергоэффективности и экологии Минэкономразвития Петр Бобылев.

Петр Бобылев директор департамента конкуренции, энергоэффективности и экологии Минэкономразвития «Так мы все-таки за климат или за конкурентные преимущества той или другой страны или группы стран в рамках этой климатической повестки? Если углерода в атмосфере много, как его можно оттуда убрать? Российская Федерация богата лесами, нам в этом повезло. На сегодня площадь наших лесов — 815 млн гектаров. Это много. Это больше, чем в Китае, это больше, чем в Евросоюзе, это большая цифра. Но поглощение столь большой площади, к сожалению, не столь велико. Это примерно четверть от наших суммарных выбросов».

По словам представителя Минэкономики, одна из причин того, что наши леса поглощают не так много парниковых газов, в лесных пожарах. Но, справедливости ради, леса горят не только у нас. Дело еще и в том, что Европа не считает российские леса управляемыми. То есть надо доказать, что наши массивы действительно поглощают энное количество парниковых газов. И на этом основании снизить налог.

В дискуссии по поводу выбросов СО2 есть несколько принципиальных моментов. Что следует считать «зеленой» энергетикой? Мы — страна, богатая полезными ископаемыми: нефтью, углем, газом. Европа считает это грязной энергетикой. Хотя, когда в ЕС резко выросли цены на газ, там же повысился спрос и на уголь, а цены тоже побили рекорды. Но у нас есть мощные реки, развитая гидроэнергетика, а также атомная. И последние, в отличие от углеводородов, можно считать чистыми и возобновляемыми источниками.

В самой Европе по этому поводу нет единого мнения. Например, Франция просит считать атомную энергетику «зеленой». В Германии думают по-другому и к 2022 году намерены окончательно отказаться от атома. О нашей точке зрения говорит Петр Бобылев:

«Гидроэлектростанции, в том числе крупные гидроэлектростанции, — это, бесспорно, возобновляемый источник энергии. Атомная энергия является низкоуглеродной. На всем жизненном цикле производство электроэнергии на атомных электрических станциях практически соизмеримо с солнцем и ветром. Возьму 2020 год: почти 20% всей электрической энергии в стране произведено на гидроэлектростанциях, более 20% — на атомных, и менее 1% — солнце и ветер, но практически все четыре названных мню источника являются низкоуглеродными, или возобновляемыми в полном смысле этого слова».

Уже с 2026 года компании, поставляющие в ЕС удобрения, цемент, электроэнергию, сталь и алюминий, будут обязаны покупать специальные сертификаты, это и есть аналог углеродного налога. А с 2023-го импортерам придется отчитываться об «углеродоемкости» своей продукции. То есть ждать осталось совсем недолго.

В том, что климат претерпевает изменения, мало кто сомневается. А дальше начинаются большие споры, где каждая из сторон может найти массу аргументов. Леса поглощают углекислый газ, но гниющие листья его выделяют. В России при желании можно развивать солнечную генерацию, но, чтобы обеспечить энергией крупный завод, потребуется батарея площадью в целый город. А упирается все это в главный вопрос: кто и сколько должен заплатить.